"Какая страна — такие и инновации",— сказали мне коллеги по Ъ, участвующие в подготовке этого номера Business Guide. Здорово, конечно, что крупные иностранные IT-компании создают в России исследовательские центры и смело вкладываются в российские разработки. Еще лучше то, что их примеру следуют российские компании (если говорить о серьезных инвестициях — то одна компания и ее глава, скептически настроенный по отношению к госполитике в данной области; интервью с ним мы публикуем в этом номере).
Но давайте смотреть на вещи трезво. Расходы на поддержку научной деятельности в нашей стране не могут конкурировать с предложениями иностранных работодателей. Утечка мозгов, начавшаяся с распадом СССР, не остановлена и остановлена не будет. Я окончил институт (по специальности куда более наукоемкой, чем журналистика) десять лет назад. Теперь со своими институтскими друзьями я встречаюсь в Германии. Они выехали сплоченным коллективом буквально в первые два года после получения диплома. Там их работа оплачивается так, что они могут вести достойную жизнь.
Те же, кого не взяли за границу, зачастую просто имитируют занятие научной деятельностью — и хорошо еще, если сами это осознают. Набор технологических тем, которые так любят обсуждать чиновники в своих публичных выступлениях,— спутниковая связь и навигация, нанотехнологии, производство оружия и авиационной техники — уже не является революционным для мира. Это лишь повторение уже сделанного в более развитых в промышленном плане державах. Безусловно, такое повторение также имеет право на существование: оно позволяет иметь собственное высокотехнологичное производство. Но действительно передовые разработки упираются в технологический тупик: они просто не находят спроса, промышленность оказывается не готовой принять их, потратившись на внедрение. Отечественный бизнес слишком развращен высокой нормой прибыли буквально на всем, оптимизировать производство порой просто ни к чему — проще поднять цены, рынок все съест. В итоге инновационные разработки вместе с создателями рано или поздно утекают за границу — к покупателям, которые готовы сколь угодно долго ждать отдачи от вложений в науку.
Впрочем, это не главная проблема для сырьевой страны. Единичные инновационные разработки в области высоких технологий пока не в состоянии вообще никак повлиять на российскую экономику. Беда в том, что колоссальное отставание наблюдается в сырьевых секторах. Высокие цены на энергоносители, низкая цена рабочей силы и доставшихся от СССР основных фондов металлургических и химических производств создают иллюзию их успешности и эффективности. Но это не так. Поток нефтедолларов, идущий в компании, добывающие энергоносители, по российским меркам сказочно велик — но более чем скромен в сравнении с показателями западных конкурентов. Даже если учесть скрытые в офшорных трейдерах доходы от продажи нефти, все равно каждый российский нефтяник зарабатывает для компании куда меньше денег, чем его европейский, а уж тем более американский коллега. И такая ситуация наблюдается почти во всех отраслях. Взять хотя бы металлургию. Европейская компания Arcelor, впавшая в кризис и едва не проданная российской "Северстали", даже в худшее время выплавляла в разу больше стали в пересчете на каждого работника, чем ее несостовяшийся покупатель.
Можно сколько угодно ссылаться на налоговое бремя, неоднозначный инвестиционный климат, мифические политические риски, но самая болезненная проблема российского бизнеса на сегодняшний день — низкая эффективность труда. Она складывается из множества факторов: огромного количества лишних работников, низкой их квалификации, неотстроенности технологических процессов, неэффективного управления персоналом, частого отсутствия на работе из-за плохого здоровья (и, надо сказать, дело вовсе не в любви рабочего класса к алкоголю — розовощекие сотрудницы столичных офисов тоже любят поболеть в среднем неделю в месяц) и, разумеется, отсутствия мотивации. Последнее особенно заметно в работе менеджеров, прошедших школу рыночных отношений в перестроечные годы. Самая эффективная, на их взгляд, управленческая инновация — развернутая система штрафов для сотрудников. Поспорить сложно — такой подход на практике доказал свою работоспособность. Только долго он не просуществует: спрос на качественную рабочую силу сейчас слишком велик, и менеджер, делающий ставку на карательные методы управления, очень быстро останется один на один с худшим трудовым коллективом, который только можно представить.
Впрочем, отечественный бизнес уже начал модифицировать труд своих сотрудников. Кто-то сделал ставку на технологическое перевооружение, кому-то на первых порах будет достаточно изменить систему управления бизнесом. Эти процессы уже начались, и особенно они заметны в компаниях, у которых часть производств расположена в Европе — заразительным оказывается и хороший пример. Сложно сказать, сколько уйдет времени на приведение к западным стандартам показателей эффективности труда даже в системообразующих компаниях. Важно другое — всерьез перестраивать отечественную науку, делая ее пригодной для употребления отечественными же предприятиями, можно только после таких изменений.