ТЕМА ДНЯ ВОЙНА
За прошедшие выходные в мире стало на одну войну больше. Столкновения между израильской армией и боевиками "Хезболла" ведутся с применением авиации, бронетехники и тяжелой артиллерии — причем ракеты класса "земля--земля" используют не только израильские военные, но и боевики. Общее количество погибших, в том числе гражданских лиц, только на ливанском участке превысило сто человек, раненых в три раза больше.
Как ни странно это может показаться на фоне ежедневных сообщений о боевых столкновениях и бомбежках в Ираке и по всему Ближнему Востоку, количество войн в мире в последние годы неуклонно сокращается. Рубежным здесь был 1990 год — до этого число конфликтов, подпадающих под определение "война", постоянно росло. Однако с окончанием холодной войны и распадом биполярного мира их, по оценке Центра международного развития и управления конфликтами в Университете Мэриленда, с каждым годом становится все меньше и меньше. Общее число крупных конфликтов, говорится и в докладе Стокгольмского института проблем мира, было в прошлом году самым низким с момента окончания холодной войны. По оценке Центра оборонной информации, число крупных вооруженных конфликтов сократилось в 2005 году сразу на восемь — это одно из самых резких падений за все время ведения мониторинга.
Наиболее заметно снижается число межгосударственных вооруженных конфликтов: в последние годы войны между суверенными государствами практически исчезли из мирового обихода — впервые со времени окончания второй мировой войны, утверждают эксперты Университета Мэриленда. В 2005 году, например, говорится в докладе вашингтонского Центра оборонной информации, вообще не велось ни одной такой войны. Все 15 вооруженных конфликтов, которые зафиксировали специалисты центра, были конфликтами государств с различными негосударственными факторами — всевозможными инсургентами, сепаратистами и повстанцами. К такому же выводу приходят и эксперты Стокгольмского института: хотя вооруженных конфликтов в прошлом году они насчитали чуть больше (17), ни одной межгосударственной войны среди них нет.
Но значит ли это, что мир действительно стал более мирным? В начале 1980-х конфликтологи-теоретики в качестве одного из признаков "настоящей войны" называли общее число жертв — более 1 тыс. человек, пишет в своем обзоре Виктор Самойлов из Института социально-политических исследований. В 1990-х определение "крупного вооруженного конфликта" было пересмотрено. Эксперты вашингтонского Института проблем мира предложили поднять планку — до 1 тыс. человек ежегодно.
Проблема в том, что новые, необъявленные войны, как правило связанные с проблемой терроризма, дробятся. Так, в прошлом году госдеп США зафиксировал 11 111 террористических акций (в том числе и осуществленных лишь частично), в результате которых было убито 16 тыс. человек, ранено почти 25 тыс. Речь идет не только о терактах в традиционном смысле слова, но о целом "партизанском фронте" по всему миру. Эксперт американской Rand Corporation Брюс Хоффман предлагает вовсе вместо термина "глобальная война с террором" использовать формулу "глобальная антипартизанская операция".
Сейчас на Ближнем Востоке разворачивается война, одной из сторон в которой является суверенное государство, а другой — незаконные вооруженные формирования, контролирующие часть территории чужого государства и действующие при активной поддержке третьих стран. Именно подобная война является, похоже, прообразом большинства будущих войн XXI столетия.
События первых лет XXI века ясно продемонстрировали, что в конце XX века мир выработал достаточно эффективную систему международного арбитража (ООН, Совет Безопасности, военные блоки и соглашения), не допускающую суверенных войн между государствами. Однако пока оказался совершенно не готов к несуверенным и асимметричным конфликтам. Понятие суверенитета по меньшей мере поставлено под сомнение де-факто, хотя и остается основополагающим для международного права де-юре. И это делает международный арбитраж в таких конфликтах делом нерегулярным, несистематическим и субъективным. Соответственно, такой арбитраж сам становится площадкой столкновения геополитических интересов. Чем Косово отличается от Южной Осетии? Может ли Россия наносить авиаудары по базам боевиков в Грузии? Строгого ответа на эти вопросы международная практика не дает.
В результате влиять на такие конфликты международное сообщество может весьма мало. Как пишут в своем обзоре специалисты Центра оборонной информации, наиболее успешными "миротворцами" в 2005 году оказались не ООН или "великие державы", а природные факторы. Так, примирению между властями Индонезии и сепаратистами в провинции Ачех способствовало разрушительное цунами — после этого власти и повстанцы подписали договор о прекращении огня. Землетрясение в Кашмире значительно способствовало улучшению отношений между Индией и Пакистаном. В целом же рост числа замороженных конфликтов — один из важнейших показателей сложившегося правового вакуума.