Крен в сторону подводного судостроения можно считать пережитком советской эпохи. Анализируя советскую кораблестроительную практику, характер учений советского ВМФ, а также открытые публикации в советских военных СМИ, западные эксперты давно пришли к выводу, что с конца 50-х годов СССР сделал основную ставку на подводные лодки, поддерживаемые военно-морской авиацией наземного базирования. И эта концепция сохраняется до сих пор.
Гроза авианосцев
Советские многоцелевые подлодки (сначала дизель-электрические, а затем и с атомной энергетической установкой) предназначались прежде всего для борьбы с авианосными группами ВМС США и американскими ядерными подлодками-ракетоносцами (ПЛАРБ). Иными словами, их главной задачей было уничтожение средств ядерного нападения противника — баллистических ракет подводного старта (БРПЛ), размещенных на ПЛАРБ, а также оснащенных ядерным оружием истребителей-бомбардировщиков, находившихся на борту авианосцев.
Советские многоцелевые ПЛ должны были удерживать американские авианосцы, а до конца 60-х годов — и ПЛАРБ от выхода на рубежи атаки, откуда те могли наносить удары по стратегическим объектам в глубине советской территории. Правда, к началу 70-х дальность полета американских БРПЛ увеличилась до межконтинентальной, поэтому американские ПЛАРБ могли атаковать глубинные районы СССР практически из любой точки мирового океана.
Другая важная задача многоцелевых субмарин ВМФ заключалась в защите советских подлодок-ракетоносцев от натовских средств ПЛО — ударных подлодок и противолодочных кораблей. Особенно актуальной эта задача была в первой половине 60-х годов. Тогда отечественные БРПЛ имели небольшую дальность полета, а ракетоносцы — очень скромное ракетное оснащение: две-три ракеты. Для нанесения крупномасштабного удара по территории США весь советский подводный ракетоносный флот должен был бы выдвинуться в американские прибрежные акватории, плотно прикрытые системой ПЛО противника.
Там защиту ракетоносцев от сил ПЛО должны были обеспечивать многоцелевые субмарины, оснащенные противолодочным и противокорабельным оружием. Впрочем, в реальной жизни советское подводное наступление имело мало шансов на успех: шумные, а потому уязвимые подлодки (как ракетные, так и многоцелевые) были бы быстро обнаружены и уничтожены.
Подводная маскировка
Первая межконтинентальная советская БРПЛ Р-29 (дальность стрельбы — 8 тыс. км) была принята на вооружение лишь в 1974 году. Этими ракетами оснащались ПЛАРБ проекта 667Б, по 12 ракет на одной подлодке (на подлодках проекта 667БУ — по 16 ракет). Такие подводные "ракетные базы" могли наносить удар по США, находясь на большом удалении от американской территории. Их появление ослабило, но не решило проблемы уязвимости советских подводных сил, в том числе стратегических, для западных средств ПЛО.
С конца 50-х годов США приступили к созданию глобальной системы обнаружения советских ПЛ. В рамках программы "Цезарь" американцы развернули сеть акустических гидрофонов на континентальном шельфе вдоль своего восточного побережья, вблизи Гавайских островов и на подводных возвышенностях. В Атлантическом океане была раскинута аналогичная гидрофонная система SOSUS, задачей которой было выявление проникновения советских ПЛ из Баренцева моря в Северную Атлантику.
Впоследствии на вооружении ПЛО НАТО появились магнитометры, гидродинамические термометры (приборы, фиксирующие изменение температуры воды при прохождении массивного подводного объекта) и иные неакустические средства обнаружения, в том числе космического базирования.
По оценке западных экспертов, все советские дизельные и атомные субмарины, разработанные в 50-е и 60-е годы, в том числе подлодки-ракетоносцы, обладали целым рядом демаскирующих признаков, прежде всего повышенной шумностью.
Поэтому все шесть советских дизельных ПЛ проекта 629, вышедшие к берегам Америки в дни Карибского кризиса (осень 1962 года), были обнаружены еще в начале перехода. Все время их пребывания на маршруте за ними велось непрерывное наблюдение.
Пытаясь преодолеть техническое и технологическое отставание отечественного подводного кораблестроения (в частности, решить проблему большой заметности субмарин), советские конструкторы активно заимствовали американский опыт. При этом они в немалой степени полагались на информацию, полученную советской разведкой.
Плодом сотрудничества инженеров и спецслужб стали ПЛАРБ проекта 677 и его модификаций. Они были так похожи на американские ПЛ типа George Washington, что в НАТО им дали обозначение Yankee. Подлодки "Тайфун", по-видимому, были отчасти скопированы с американских ПЛАРБ "Огайо". Во всяком случае, в Музее КГБ в свое время находился макет "Тайфуна" и прикрепленная к стенду табличка выражала "благодарность советских ученых советским чекистам".
Тем не менее проблема недостаточной скрытности и, соответственно, уязвимости советских ПЛ так и не была решена до конца. В мае 1974 года АПЛ Тихоокеанского флота проекта 667А вблизи Камчатки на глубине около 70 м столкнулась с американской ударной АПЛ Pintado. Pintado, входившая в структуру сил ПЛО США, была на боевом дежурстве и, видимо, отслеживала маневры советской подлодки.
В октябре 1986 года на подлодке К-219 (проект 667АУ), находившейся на боевом патрулировании в 970 км восточнее Бермудских островов, после взрыва в ракетной шахте возник пожар. 6 октября 1986 года лодка затонула на глубине, превышающей 5 км. Погибли четыре подводника. По мнению специалистов, взрыв в ракетной шахте произошел после столкновения К-219 с американской подлодкой, следившей за перемещениями советской ПЛАРБ.
Таким образом, несмотря на все усилия советских конструкторов и спецслужб, отечественные подлодки продолжали оставаться заметными и уязвимыми. Поэтому в 70-е годы советское военное руководство решило превратить Северный Ледовитый океан в "заповедник", где могли бы безопасно патрулировать советские ПЛАРБ.
Выполнить задуманное не удалось, и с конца 70-х годов советские подводные ракетоносцы предпочитали держаться недалеко от советских берегов — в так называемых бастионах (прибрежные территории в северных и дальневосточных водах).
Лишь к середине 80-х в связи с обострением международной обстановки советские подлодки стали вновь регулярно отправляться в дальние вояжи. В частности, патрулирование советских ПЛАРБ неподалеку от американских берегов было одним из советских ответов на развертывание американских ракет средней дальности в Европе.
Сейчас советскую стратегию бастионного укрытия для своих шумных подлодок пытается использовать КНР.
"Частные верфи просто игнорируются"
Предстоящая реформа судостроительной отрасли вызвала бурную дискуссию у корабелов и экспертов. О ее сильных и слабых местах по просьбе корреспондента BG СЕРГЕЯ АРТЕМОВА рассказал заместитель директора Центра анализа стратегий и технологий КОНСТАНТИН МАКИЕНКО.
BUSINESS GUIDE: Как вы оцениваете роспромовский проект реформы судостроения в целом? Насколько реалистичны предлагаемые мероприятия по консолидации активов?
КОНСТАНТИН МАКИЕНКО: Я знаю, что концепцию реструктуризации судостроительной отрасли готовил весьма компетентный человек, имеющий опыт работы и в банке, и в промышленности, и на госслужбе. Он очень хорошо разбирается и в вопросах военной экономики вообще, и вопросах судо- и кораблестроения в частности. Предлагаемые меры логичны и абсолютно реалистичны при наличии хотя бы минимальной воли руководства страны.
Базовый подход при консолидации судостроения аналогичен идеологии структурных преобразований в авиастроении. Это принцип горизонтальной интеграции, благодаря которой можно будет оптимизировать производство, устранить параллелизм, снизить издержки и в конечном итоге повысить конкурентоспособность отрасли на внутреннем и мировом рынках. Но в отличие от авиапрома, где предполагается создать одну сверхкомпанию, в судостроении сохранится разделение интегрированных структур по продуктовому ряду. Соответственно, будет создано два холдинга — подводного и надводного кораблестроения, отдельно пройдут структурные преобразования в судоремонтной и приборостроительной подотраслях. Некоторое разочарование вызывает отсутствие в концепции предложений по взаимодействию государства и частного капитала. Фактически проект Роспрома — это проект реструктуризации только государственных активов, частные верфи просто игнорируются. С другой стороны, именно это и делает предложенную реформу реалистичной. Кстати, мы все видим, что проблема взаимодействия государства и частника не решена даже в концептуальном, не то что в практическом плане и в авиапроме. Никто сейчас не берется сказать, как в объединенной авиастроительной корпорации будут интегрированы частные активы.
BG: Как будет решена проблема взаимодействия государства и частника? Что получат и что потеряют от реализации этого плана частные компании, которые строят надводные корабли?
К. М.: Теоретически есть три варианта развития ситуации: национализация частных активов, создание государственно-частного партнерства и приватизация государственных активов. Последняя опция, конечно, серьезно обсуждаться не может. Нет пока и позитивных примеров государственно-частного партнерства, опыт НРБ в авиапроме скорее негативный.
BG: Каковы приоритеты государства в развитии судостроительной отрасли? Оправдан ли "подводный крен" предложенного плана?
К. М.: Первый и абсолютный приоритет — это сохранение и развитие потенциала создания современных кораблей и судов для ВМФ. Следующей по важности задачей является такая реконфигурация отрасли, чтобы она стала конкурентоспособной на рынке коммерческого судостроения.
Сейчас даже российские судоходные компании все чаще заказывают суда за рубежом, а это, между прочим, рынок в $1 млрд в год. Причина в слишком высокой стоимости российской продукции. Цель проведения государственной политики как раз и заключается в том, чтобы судостроительные заводы могли сократить издержки и получить доступ к более дешевым кредитным ресурсам.
Помимо этого государство ставит задачу сохранить потенциал проектирования и постройки технических средств, необходимых для освоения арктического шельфа и функционирования Северного морского пути. Что касается "подводного крена", если только он вообще есть, то в этом секторе именно у государства сохранились ключевые активы, и здесь структурные преобразования провести легче.
BG: Вызывает сомнение жизнеспособность структуры холдинга надводного кораблестроения — питерские ПКБ и Зеленодольское ПКБ, а также калининградский "Янтарь", Хабаровский и Средненевский заводы, которые находятся в тяжелом финансовом состоянии. Не велик ли географический разброс?
К. М.: С географией здесь все нормально. Одной из задач центра как раз и будет оптимизация разбросанного по всей стране производства. Принципиальный структурный дефект этой конструкции заключается в том, что в руках государства сохраняются конструкторские бюро, а лучшие верфи находятся у частника. И концепция никаких предложений по ликвидации этого противоречия не содержит. Может быть, и не должна содержать. Но надо понимать, что рано или поздно эту проблему надо будет решать. Либо интегрировать тем или иным способом частные верфи, либо инвестировать в "Янтарь" и создавать в Калининграде опорный пункт серийного производства.
BG: Какие меры могут защитить национальных судостроителей на внешнем рынке?
К. М.: Сейчас речь надо вести о сохранении позиций на собственном российском рынке. Меры здесь хорошо известны, они широко применяются и за рубежом. Это государственное субсидирование процентных ставок по кредитам судостроительным заводам, отмена НДС, отмена налогов и таможенных пошлин при ввозе импортных комплектующих для строящихся на российских верфях судов и создание инфраструктуры лизинга судов российскими пароходствами.
BG: Как вы оцениваете качество заказов корабелам со стороны ВМФ?
К. М.: В отличие от полного сумбура и хаоса в головах военно-воздушных начальников — у некоторых из них двухтонный двигатель АИ-222-25 вдруг становится мотором для истребителя пятого поколения — в ВМФ, насколько можно судить, выработали свои приоритеты. С некоторыми из этих приоритетов можно не соглашаться, но они по крайней мере присутствуют. Прежде всего, основные ресурсы идут на поддержание и развитие морских сил ядерного сдерживания. Во-вторых, начато строительство корветов и фрегатов нового поколения.
Беспокоят здесь два обстоятельства. Непонятно, почему моряки закладывают все новые и новые корабли, при этом не будучи в состоянии нормально финансировать их постройку и ввод в строй. Кроме того, закладывая новые корпуса, ВМФ не финансирует должным образом научные разработки по системам оружия. Особое беспокойство вызывает ситуация с корабельными ЗРК нового поколения, без которых строительство кораблей не имеет большого смысла.