форум
Вчера Ъ совместно с Высшей школой экономики провел круглый стол "Стабилизационный фонд: на что и как потратить". Стабфонд представлял министр финансов Алексей Кудрин, который отстаивал сверхзадачу — максимально ограничить претензии на средства, размер которых в марте уже составил 1,562 трлн руб. "Потратить" на встрече было представлено широко: от вице-президента РАН Александра Некипелова, предлагавшего тратить стабфонд на импорт технологий, до руководителя Экономической экспертной группы (ЭЭГ) Евсея Гурвича, который предлагал тратить на госнужды. В итоге министр финансов признал, что можно инвестировать часть стабфонда в более рискованные, чем облигации ААА, активы. Но не скоро.
Позиция Минфина, которую вчера представил впервые появившийся на публике после болезни Алексей Кудрин, была изложена максимально ясно. По мнению Минфина, основная задача стабфонда — не столько образование "подушки безопасности" бюджета для защиты от возможного бюджетного дефицита при падении цен на нефть, а стерилизационная: защита рынка от дополнительной инфляции и чрезмерного укрепления рубля. По его словам, правительство "ставит задачу подавления инфляции, но среди различных мер и решений, которые принимаются по факту, эта задача не оказывается на первом месте". "Если бы мы потратили в 2005 году весь прирост стабфонда, то прирост денежной массы был бы не 38,6%, а 70,5%, а инфляция дошла бы до 18-20%, реальное укрепление рубля составило бы 16-18%",— пояснил он. Исходя из этого, никакие проекты траты стабфонда Минфин рассматривать не готов. Мало того, Алексей Кудрин сделал свою заявку на предложенную главой МЭРТа Германом Грефом Нобелевскую премию, подтвердив, что рост тарифов естественных монополий не вызывает в общем виде роста инфляции. (Аргументы Алексея Кудрина о влиянии стабфонда на инфляцию см. на стр. 8.)
Единодушной поддержки с такой позицией министр Кудрин, разумеется, не получил. Мнения разделились на умеренные и неумеренные. Так, руководитель Федеральной службы по финансовым рынкам Олег Вьюгин, заявив, что "макроэкономическая политика была наихудшей с 1999 года и не имела конкретных целей", предложил ее исправлять, "подняв цену нефти на долгосрочную перспективу, как минимум на десять лет". Глава ФСФО также предложил определить обменный курс рубля, который обеспечивал бы сбалансированность платежного баланса при этой наиболее вероятной цене, и "договориться, что ЦБ проводит интервенции только при существенном отклонении рубля от оптимального желаемого курса". Идею диверсификации инвестиций стабфонда Олег Вьюгин поддержал, предложив разделить средства стабфонда на "резервные", с консервативной стратегией инвестиций, и "фонд будущих поколений" — инвестирующий, в частности, в акции.
Критику стабфонда представил и экс-помощник президента Андрей Илларионов — но с другой стороны. Он заявил, что если порядок формирования фонда сохранится в нынешнем виде, то "денежная масса будет нарастать, темпы инфляции будут высокими, непроцентные расходы будут расти, а структурные изменения — продолжаться в сторону нежелательных изменений". Стабфонд, по его словам, создан "слишком поздно, на очень компромиссных условиях, при чрезмерно высокой цене отсечения, ни одна цель создания стабфонда не была достигнута". По его подсчетам, за последние пять лет рост инфляции составил 137%, и теперь экономику нужно уже спасать не от голландской болезни, а от новых заболеваний: аргентинской, венесуэльской, саудовской и зимбабвийской болезней. Андрей Илларионов настаивал на установлении цены отсечения средств в стабфонд на уровне $10 за баррель.
Вице-президент РАН Александр Некипелов, в свою очередь, провозгласил, что стабфонд "роль стабилизатора экономики не сможет выполнить никогда". Поэтому его надо тратить на централизованный импорт высоких технологий и оборудования для частного сектора, создав государственный банк развития. Глава ЭЭГ Евсей Гурвич был менее азартен, но все же предложил закупать на средства стабфонда оборудование для государственных нужд. И несколько отрезвляюще прозвучало выступление профессора Револьда Энтова, сообщившего, что, по его мнению, проблема правительства в том, что оно пытается таргетировать слишком большое количество макроэкономических показателей (инфляция, безработица, реальный курс валюты, рост ВВП, структура промышленности, отток капитала), тогда как необходимо определить приоритетные цели. "Мы хотим все сразу",— описал профессор стратегию правительства. Впрочем, правоту Алексея Кудрина он в целом признал.
По итогам обсуждения Алексей Кудрин, явно уставший от самых изощренных предложений по выводу стабфонда из-под контроля Минфина и ЦБ, сообщил, что "в отдаленном будущем" часть стабфонда все-таки может размещаться в ценных бумагах иностранных компаний — как это и предлагает сделать, но прямо сейчас, замруководителя аппарата правительства Михаил Копейкин, на встрече не присутствовавший.
Впрочем, это не означает примирения — по данным Ъ, Минфин не намерен передавать хотя бы часть средств стабфонда в иные, нежели ЦБ, руки и сейчас активно обсуждает идею использовать для инвестирования за рубежом этих средств через Международный инвестиционный банк (МИБ). Бывший опорный банк соцлагеря обладает уникальным статусом: МИБ не является резидентом России (это при том, что единственный его офис находится в Москве) и защищен международным иммунитетом.
Напомним, что, несмотря на всю полемику, наибольшей проблемой стабфонда можно считать не претензии на него чиновников, а возможный арест активов со стороны, например, Noga, а также акционеров ЮКОСа. Отметим, что с ЮКОСа, по мнению Алексея Кудрина, и началась проблема, вылившаяся в дискуссию об инфляции и стабфонде. По мнению Минфина, всплеск инфляции в январе--марте 2006 года вызван приходом в экономику "дополнительно мобилизованных налоговых средств" в конце 2005 года, в первую очередь налогов опальной нефтяной компании. "Мы распределили в декабре в два раза больше средств, чем планировали",— признал министр.