145 лет назад, в августе 1878 года, начались судебные разбирательства по делу о качестве сухарей, заготавливавшихся для русской армии во время недавней войны с Турцией; за ходом дела следила, без преувеличения, вся страна, ведь речь шла о главном солдатском продукте питания, на котором поставщики и их покровители зарабатывали колоссальные деньги.
«По приказанию Его Императорского Высочества Главнокомандующего,— докладывал государственный контролер Александру II,— интендантство обязано было образовать особый прибалканский запас продуктов из 215.000 пудов сухарей». На фото: Александр II (первый справа) и великий князь Николай Николаевич (третий справа)
Фото: МАММ / МДФ
«По приказанию Его Императорского Высочества Главнокомандующего,— докладывал государственный контролер Александру II,— интендантство обязано было образовать особый прибалканский запас продуктов из 215.000 пудов сухарей». На фото: Александр II (первый справа) и великий князь Николай Николаевич (третий справа)
Фото: МАММ / МДФ
«Были поддержаны кем следует»
Возмущению просвещенной части российского общества не было предела. Крайне неприятные воспоминания о лишениях, которые терпела русская армия во время Крымской войны 1853–1856 годов из-за недостатка продовольствия, в 1877-м вдруг нахлынули вновь, с такой силой, будто с тех пор не прошло более двух десятилетий. Ведь в ходе новой Русско-турецкой войны, призванной стать реваншем за поражение в Крымской, ситуация с обеспечением армии съестными припасами выглядела ничем не лучше прежней.
Особую остроту недовольству придавало то, что, в отличие от прошлой войны, когда все и вся доставляли по плохим дорогам в Крым обозами, для Дунайской армии припасы доставлялись по железной дороге. А с начала мобилизации, объявленной 2 ноября 1876 года, было достаточно времени, чтобы запасти продовольствие в нужном для войск количестве.
Но во всеподданнейших отчетах Военного министерства императору Александру II и докладах полевого штаба главнокомандующего Дунайской армией — брата самодержца, генерал-адъютанта великого князя Николая Николаевича,— все выглядело просто идеально. Необходимые количества всех видов припасов были заготовлены.
Правда, в документах довольно расплывчато описывались итоги заготовки продукта, со времен правления Елизаветы Петровны считавшегося главным для русского солдата,— сухарей.
Однако помочь в разрешении как этого, так и прочих затруднений, должен был способ снабжения армии, избранный главнокомандующим, о сути которого в итоговом отчете по интендантской части Дунайской армии сообщалось:
«Его Высочество Главнокомандующий, признавая необходимым устроить это довольствие чрез посредство комиссионеров, избрал из числа лиц, заявивших желание принять на себя означенное довольствие войск армии, в случае перехода ее за пределы империи, товарищество, образовавшееся для того из Грегера с Горвицом, Когана и Пашова, и потому поручил Интенданту Армии войти с этими лицами в соглашение».
«Товарищество по продовольствию армии» купцов первой гильдии Е. И. Грегера, А. И. Горвица и А. О. Когана (М. И. Пашов не смог внести требуемую для участия часть залога) и его представители в войсках приступили к работе. И после перехода войсками границы союзной Румынии, как сообщал в своих корреспонденциях из Дунайской армии В. И. Немирович-Данченко, известный в то время публицист и писатель, положение с провизией стало очень сложным:
«Приказанием по армии, от 9-го апреля 1877 года, за №71, продовольствие войск отдано в руки товариществу. Едва успели перейти через границу — как оно уже на первых же порах оказалось несостоятельным. Несмотря на то что оно было предупреждено вовремя — войска 11-го корпуса, по приходе в Галац и Браилов, четыре дня ждали прибытия агентов товарищества с запасами, но ни первых, ни последних не дождались. Войскам пришлось с первых же дней похода есть неприкосновенный сухарный запас, что могло быть допущено только впоследствии, в разгаре военных действий, и то в крайности.
Когда было доставлено товариществом сено для лошадей, то оно оказалось прогорелым настолько, что лошади от него отворачивались».
Некоторые командиры, как констатировал В. И. Немирович-Данченко, попытались было вернуться к прежней системе заготовки съестных припасов:
«Командир 12-го корпуса, Ванновский, отдал приказание ничего не брать от товарищества, а заготовлять самим».
Отказаться от услуг агентов товарищества решил и командир 8-го корпуса генерал-лейтенант Ф. Ф. Радецкий. Но приказать оказалось гораздо проще, чем сделать:
«Агенты,— сообщал В. И. Немирович-Данченко,— почуяв в этих распоряжениях грозу,— кинулись с жалобами, которые были поддержаны кем следует. Поэтому, 20го апреля, за №46 состоялось распоряжение, которым уничтожались все отдельные маркитанты и подрядчики в армии и, кроме того, устанавливалось запрещение жаловаться на товарищество... После этого распоряжения, корпусные командиры, считавшие своею обязанностью заботиться о желудках солдат и лошадей, на все махнули рукой...»
«От этой печальной обстановки появилась уже дизентерия и с каждым днем развивается, принимая злокачественный эпидемический характер»
«От этой печальной обстановки появилась уже дизентерия и с каждым днем развивается, принимая злокачественный эпидемический характер»
«Солдатам выдают сухари гнилые»
Не лучше обстояло дело и с припасами, доставленными товариществом в Румынию: к примеру, полковой священник о. Вакх Гурьев в письме домой из Унген 25 сентября 1877 года отмечал:
«Вся околица Унген завалена целыми горами сена, сухарей, муки, и все это стоит непокрытое...»
В других местах мешки с сухарями укладывали в ямы, ничем не выстилая и ничем не накрывая эти земляные хранилища. Действовали агенты товарищества совершенно логично: припасы уже были приняты армией, а вместо испорченных сыростью и дождями сухарей военными будут заказаны новые партии, что принесет дополнительный доход.
Командир роты лейб-гвардии Московского полка капитан А. П. Паскин вспоминал о результатах подобной работы осенью 1877 года:
«Надо сказать, что дожди, часто перепадавшие в начале сентября и не прекращавшиеся в последние 12 дней этого месяца, сильно подмочили сухари и они частью проплеснили и были выброшены, а частью съедены людьми в те дни, когда агентство поздно доставляло булки».
А после начала боевых действий проблемы с поставками провизии в войска и с ее качеством стали хроническими даже в самых элитных частях русской гвардии. Начальник Главного штаба российской армии генерал от инфантерии Н. П. Михневич, во время войны 1877–1878 годов командовавший ротой в лейб-гвардии Семеновском полку, писал в воспоминаниях о качестве выдававшихся тогда сухарей:
«Я сходил справиться, дадут ли нам поесть чего-нибудь, сказали, что нет; тогда я сам сварил суп: взял сухарей и жиру с кожей от ветчины, так как соли не было ни у кого, порезал мелко на куски и несколько раз скипятил на огне, кроме того заварил чайку…
Зажгли свечку и приготовились есть, но вдруг к ужасу увидели, что на поверхности супа плавают мелкие беленькие червячки из сухарей.
Мы сначала стали их вылавливать, но видя, что с червячками выплескивается и бульон, мы, под влиянием голода, решили отодвинуть свечу и есть без разбору, что и исполнили с большим аппетитом».
В обычных полках складывалась еще более плачевная ситуация. О. Вакх Гурьев, прикомандированный к дивизионному госпиталю, сообщал 26 октября 1877 года о причинах заболевания нижних чинов:
«Солдатам выдают сухари гнилые и те в уменьшенной пропорции: прежде давали по два фунта, а теперь по фунту с четвертью… От этой печальной обстановки появилась уже дизентерия и с каждым днем развивается, принимая злокачественный эпидемический характер...».
Писал священник и о том, что больных приходится кормить «теми же сухарями, от которых они заболели». А также о том, что эпидемия сводит солдат в могилу. Упоминал в том же письме о. Вакх и о совершенно ином подходе к снабжению у союзников-румын:
«Румыны новички и младенцы в военном деле: они в первый раз участвуют в серьезной войне, а что про них рассказывают: и палатки их лучше наших, и подстилка везде есть, и кормят солдат не ржаными сухарями, подчас зеленого цвета, а белыми пшеничными галетами, дают солдатам кофе, рисовый суп; а в их лазарете есть сенники, матрацы, подушки, одеяла, белье, хорошая пища...»
В прежние годы при возникновении непреодолимых проблем с поставками продовольствия армия переходила к реквизициям продуктов у местного населения.
Но при освобождении братьев-славян это строжайше запретили.
Резко возражало против реквизиций и товарищество, опасавшееся снижения доходов. Офицерам еще удавалось что-то купить в болгарских деревнях. Но нижние чины, почти не имевшие средств, переходили на подножный корм. 1 ноября 1877 года о. Вакх Гурьев упоминал в письме домой:
«Обширные поля с кукурузой, подобно тому, как и нескошенная травушка на степях, так и стоят до сих пор нетронутые, застарелые до того, что кукурузу нельзя уварить, хоть вари ее целую неделю, словно окаменелая; впрочем, наши солдатики ухитряются ее жарить на кострах… Результат один: чрез два дня дизентерия — и к нам в лазарет. Эта окаменелая кукуруза много содействует быстрому развитию эпидемии; а как ее запретишь есть голодным солдатам? Да и не голодные кушают ее как лакомство, все же лучше зеленых сухарей».
После героического перехода через Балканы качество доставляемого продовольствия стало еще хуже. Ведь припасы под снегом и дождем везли на волах от ставших очень далекими линий железной дороги.
Но ничего не могли изменить отнюдь не только строевые офицеры и генералы.
«Это безобразное товарищество,— писал великий князь Александр Александрович (на фото),— почти ничего не доставляло войскам, но имеет сильную поддержку в полевом штабе»
«Это безобразное товарищество,— писал великий князь Александр Александрович (на фото),— почти ничего не доставляло войскам, но имеет сильную поддержку в полевом штабе»
«Ничего не помогает»
Командовавший Восточным отрядом Дунайской армии наследник престола — генерал-лейтенант великий князь Александр Александрович в письмах не раз высказывал свое недовольство снабжением подчиненных ему корпусов. Так, по поводу главных поставщиков он писал своему бывшему наставнику — члену Государственного совета тайному советнику К. П. Победоносцеву:
«Это безобразное товарищество почти ничего не доставляло войскам, но имеет сильную поддержку в полевом штабе».
А в письме супруге — великой княгине Марии Федоровне жаловался:
«Интендантская часть отвратительная, и ничего не делают, чтобы поправить ее. Воровство и мошенничество страшное, и казну обкрадывают и в огромных размерах. Что ни пишешь, что ни говоришь, ничего не помогает и никакого распоряжения нет».
О беспорядках в продовольственном снабжении Дунайской армии сообщал императору Александру II государственный контролер генерал-адъютант С. А. Грейг.
В его всеподданнейшем докладе самодержцу за 1877 год в разделе, касавшемся заготовления сухарей, говорилось:
«Эта важная часть продовольствия наших войск одновременно была предоставлена в разных пунктах России нескольким подрядчикам. Так, камергеру Шереметеву дан был заказ 75.000 четв. сухарей (мера объема сыпучих продуктов, четверть равнялась 209,6 литра.— “История”), князю Оболенскому и купцу Шеньяну 150.000 четвертей и постоянному поставщику Одесского военного округа Посохову и Данилевскому с Ко по 150.000 четвертей каждому и наконец подполковнику Изенбеку до 182.000 четвертей».
Однако поставщики, как сообщал государственный контролер, нарушили свои обязательства:
«К 10 октября 1877 г., когда Посохов должен был уже поставить 50.000 четвертей сухарей, поставка их вовсе не начиналась, а к 10 ноября было сдано их едва 4% из следовавших к поставке 550.000 пуд. Почти в таком же положении находилась в Одессе и выпечка сухарей князем Оболенским и купцом Шеньяном».
А Военное министерство, вместо того чтобы получить с них положенную неустойку за просрочку поставок, относилось к подрядчикам «весьма снисходительно», предоставляя дополнительные льготы. Государственный контролер обращал внимание императора на то, что «одною чрезвычайною спешностью требования сухарей могли оправдываться высокие контрактные цены, за них подрядчиками выпрошенные и Военным министерством уплачиваемые».
Александр II написал на этой части доклада резолюцию:
«Обращаю на это особое внимание Военного Министра».
Но никакого усиления контроля за поставщиками и ужесточения требований к исполнению ими заказов не последовало. А главному контролеру из Военного министерства ответили, что все недостатки объясняются «особыми обстоятельствами военного времени».
В ходе войны Государственный контроль подтвердил наличие многочисленных нарушений и у «Товарищества по продовольствию армии». Во всеподданнейшем докладе за 1878 год приводились результаты российского армейского склада в Бухаресте:
«Из этого же склада перевезено было значительное количество дурного качества сухарей во Фратешти. Как показало расследование, сухари эти прежде были забракованы в Бухаресте особою, свидетельствовавшею их комиссией, но затем приобретены товариществом и ими сданы и приняты в интендантский склад».
Содержалось в докладе и описание сухарей, того же поставщика с другого склада:
«При сортировке продуктов в Петрошанах, попадались мешки сухарей, перемешанных с кусками кирпича, дерева и разным мусором; в других мешках оказались сухари и галеты, приготовленные из муки с значительною примесью отрубей и иных посторонних предметов, или же пережженные сухари из невыкисшего теста. На означенных мешках было клеймо товарищества по продовольствию армии. Таких недоброкачественных сухарей и галет найдено до 7.500 пуд.»
В разных местах были найдены десятки тысяч пудов негодных сухарей, поставленных «Товариществом по продовольствию армии», но Военное министерство и главнокомандующий Дунайской армией ограничились отдачей под суд смотрителей складов.
Однако самая настоящая фантасмагория началась накануне победы русских войск.
«Прелестную картину представлял бивуак, когда стемнело и тысячу огней заблестело в долине»
«Прелестную картину представлял бивуак, когда стемнело и тысячу огней заблестело в долине»
«Столь дорого стоившее казне»
Успешное продвижение Дунайской армии показывало, что война долго не продлится. И поставщики продовольствия поняли, что после завершения боев чрезвычайного запроса на провизию больше не будет. А значит, нечем будет обосновывать и столь же чрезвычайно высокие цены на сухари. Понимали это и их покровители. И потому, как докладывал императору следующий государственный контролер — действительный тайный советник Д. М. Сольский, у великого князя Николая Николаевича появилась идея создать продовольственные склады у Балкан:
«По приказанию Его Императорского Высочества Главнокомандующего, интендантство обязано было образовать особый прибалканский запас продуктов из 215.000 пудов сухарей…»
Деньги на закупку провизии и ее перевозку, как оказалось, были потрачены впустую:
«Продукты, перевозка коих стоила казне свыше 500.000 руб. и была необходима в виду особенных стратегических соображений, прибыли в назначенные пункты в то время, когда наша армия давно уже заняла Адрианополь, а в прибалканском запасе надобность вовсе миновала».
Часть сухарей бросили, а часть повезли на волах дальше, к войскам. И 12 апреля 1878 года о. Вакх Гурьев писал:
«Сухарей навалили и здесь в Чорлу целые горы; но пусть бы эти запасы доставлялись по морю на пароходах, это бы еще ничего, a то постоянно прибывают наши несчастные вольнонаемные транспорты из-за Балкан. Можно представить, какое добро они доставляют. Сухари, мука и крупа, все это зеленое, желто-серое. К навороченным здесь около одной мечети складам наших запасов подойти близко нельзя, так разит от них удушливым запахом гнили. Наши командиры подняли ожесточенную войну с интендантами и решительно отказываются принимать такой провиант».
Но чудеса на этом не закончились. Позднее Д. М. Сольский сообщал самодержцу:
«По заключении, в феврале 1878 г., Сан-Стефанского договора, командовавший войсками в тылу Армии Генерал-Адъютант Дрентельн, в виду скопления в Бухаресте огромного количества принятых и ожидаемых к поступлению сухарей, в которых, по случаю окончания войны, не предстояло надобности, испросил разрешение Главнокомандующего на прекращение, наивыгоднейшими для казны способами, дальнейшей поставки сухарей».
Но вместо выгоды казна вновь несла грандиозные расходы.
К примеру, одному из поставщиков, отставному полковнику Изенбеку, было выплачено 650 тыс. руб. в качестве возмещения потери доходов, которые он мог получить, поставив сухари.
«Между тем,— писал государственный контролер,— при ревизионном исследовании всей операции поставки сухарей Изенбеком было обнаружено, что упомянутое соглашение, столь дорого стоившее казне, не оправдывалось вовсе обстоятельствами дела: что Изенбек был контрагентом неисправным и Главное Интендантское Управление, осведомившись о ходе операции по поставке им сухарей, двукратно напоминало интендантству тыла Армии, что, в виду явной неисправности Изенбека, дальнейший прием от него сухарей для казны не обязателен».
Однако поставщики, построившие сухарные заводы, считали, что подобные выплаты за прекращение договоров наносят им слишком большой ущерб. И им, несмотря на обилие сухарей на складах, пошли навстречу. В ряде военных округов, включая Киевский, были даны новые наряды на поставки сухарей. Что в свою очередь вызвало опасения у тех, кто заготавливал самый солдатский продукт обычным образом, скупая сухари у занимавшихся их изготовлением крестьян.
Лицом, заинтересованным в сохранении крестьянского способа, оказался Киевский, Подольский и Волынский генерал-губернатор генерал-адъютант М. И. Чертков. И с его подачи, как утверждалось, началась дискредитация киевского сухарного завода «Товарищества Перевощиков, князь Урусов и Ко». Владельцы обвинялись в использовании ненадлежащей воды, некачественной муки и выпуске заведомо бракованных сухарей. За владельцев вступились военные приемщики на заводе, что, естественно, не обрадовало генерал-губернатора. Офицеров обвинили в коррупции, нарушении дисциплины и прочих грехах. И в августе 1878 года они предстали перед мировым судом. Ну а поскольку их оправдали, затем их судили военным судом и приговорили к достаточно неприятному наказанию.
За ходом дела следила вся читающая Россия, ведь оно самым явным образом демонстрировало, что за всеми позорными махинациями с солдатским провиантом стоят высокопоставленные лица. Об этом же написал и В. И. Немирович-Данченко, обрушив гнев на «Товарищество по продовольствию армии» и его покровителей:
«Сами по себе и Грегер, и Горвиц, и Коган — нули.
Они были сильны развратом наших хозяйственных учреждений, продажностью людей, на обязанности которых лежала забота о том, чтобы армия была сыта, одета и обута. Прежде всего — эти господа явились в армию с такими рекомендациями, что с ними трудно было соперничать кому-либо. Горвица и Когана представлял знакомый их по Одессе генералинтендант Аренс, а Грегер оказался давно и лично известным начальнику штаба действующей армии Непокойчицкому за безукоризненно честного человека. Грегер, если я не ошибаюсь, был даже управляющим генерала Непокойчицкого».
При этом В. И. Немирович-Данченко не стал писать о том, что без обиняков обсуждалось в светских кругах. Считалось, что негласным участником товарищества была, как о ней писали, «любовница великого князя — Числова», и потому главнокомандующий благоволил этим поставщикам. А удивительное отсутствие реакции императора на жалобы со всех сторон, как утверждали злые языки, было связано с тем, что его любовница — княжна Е. М. Долгорукова — не оставалась в стороне от подобных щекотливых операций, зачастую получая мзду с нечистых на руку предпринимателей (см. «Возил государю портфель, набитый тысячей сторублевых бумажек»).
Ведь речь шла не просто о больших — о колоссальных для того времени деньгах. В России тогда те, кто имел миллион рублей, считались сверхбогатыми, а «Товариществу по продовольствию армии» изначально собирались выплатить 25 млн руб.
А что до солдат, то каждый знает: главное отличительное свойство русского человека — умение приспосабливаться к любым обстоятельствам. Правда, иногда он от этого устает и начинает демонстрировать свой — обычно мирно дремлющий — темперамент.