Интеллектуальный ренессанс XII века, на два столетия опередивший эпоху Возрождения культуры и искусства, заложил настолько прочную систему иерархии в научном сообществе, что она практически в неизменном виде существует до сих пор. Изменилось лишь отношение к ученым степеням в обществе в целом. В позднее Новое время нездоровый интерес к ним возник у людей весьма далеких от науки, а в наше время их желание любыми способами приобрести ученую степень приняло характер эпидемии.
Фото: DeAgostini / Getty Images
Фото: DeAgostini / Getty Images
Ученая степень в современном ее понимании — как социальное тавро ученого — могла появиться только тогда, когда возник социальный институт науки (тоже в современном его понимании, то есть с механизмом самоорганизации и контролируемый свыше властью). В европейской цивилизации это случилось в Средние века. Ранее, в античное время, Аристотель, Архимед, Пифагор и остальные выдающиеся ученые той эпохи прекрасно обходились без ученых степеней и ученых званий. Зарождению правил выдачи «пропусков» в науку людям, имевшим к ней склонность или по иным причинам желавшим стать учеными, посвящены сотни, если не тысячи научных трудов.
Апостол как доктор наук
Особенно интенсивно ищут свои корни ученые последние два века. Что тоже предельно понятно. Когда наука окончательно стала производительной силой, по Марксу, неприлично было оставаться «Иванами, не помнящими родства»: чай, не землекопы какие-нибудь. В итоге все настолько запуталось, что сейчас только старшеклассники и студенты младших курсов, не мучаясь сомнениями, императивно пишут в своих рефератах и курсовых: «Впервые ученая степень доктора была присуждена в Болонском университете в 1130 году, а в Парижском университете стала присуждаться с 1231 года».
Все это верно, но это ответ на вопросы, где и когда, а главные вопросы — зачем и почему именно тогда — остаются открытыми. Сами остепененные ученые отвечают на эти вопросы подробно и каждый по-разному, акцентируя внимание на тех или иных обстоятельствах тех давних событий. Но суть, как правило, у них одна: цель присуждения ученой степени — зафиксировать корпоративную, цеховую иерархию в нарождающемся ученом сообществе.
При этом особо дотошные историки науки прослеживают корни ученой степени доктора в еще более далеком прошлом, когда термин «доктор» относился к апостолам, отцам церкви и другим христианским авторитетам, которые толковали Библию и учили этому первых ученых богословов. Конечно, ученики апостолов не называли их доктором Матфеем или доктором Лукой, в данном случае речь идет всего лишь об этимологии термина «доктор». Пророки учили (по-латыни — docuit). Производное от этого прилагательное — doctus (ученый, знающий). А отсюда до «доктора» уже рукой подать. Кто интересуется подробностями, может их найти в Lexikon des Mittelalters («Словаре Средневековья»), десять томов которого были изданы в ФРГ в 1980–1999 годах, а сейчас переведены на английский.
Ученая иерархия
В средневековых европейских университетах выдавали лицензии на преподавание (licentia doctorandi). Ее обладатель, соответственно, был лиценциатом и мог стать доктором наук. А мог и не стать, если у него не было денег. От соискателя требовалось пройти проверку знаний, принести присягу на верность и заплатить пошлину. Контроль над выдачей лицензий осуществляла Канцелярия Святого Апостольского Престола, в чье ведение входила пропаганда католицизма.
Контроль над выдачей лицензий претендентам в пределах их locus magisterii (по современной терминологии — учебного округа) был весьма коррупционноемкой областью. Как правило, путь в науку могли открыть только дорогие подарки уполномоченному Апостольской канцелярией схоласту и ректору университета. Те не стеснялись, воспринимая подарки как должное.
Сломать эту «добрую традицию» попробовал папа Александр III, который на Третьем Латеранском соборе потребовал, чтобы всем, кого сочтут способным преподавать, лицензия на докторское звание предоставлялась бесплатно. Что из этого вышло, историки науки не пишут — наверное, ничего. Выдать бесплатную лицензию — это пожалуйста, но кто-то должен был оценивать, достоин ли ее претендент. А про то, что оценивать знания претендента на докторское звание этот кто-то должен бесплатно, папа ничего не сказал.
Так в позднем Средневековье сложилась научная иерархия. В основании ее пирамиды был бакалавр — студент, окончивший курс в университете и имевший право присутствовать на ученых диспутах (по современной терминологии — заседаниях ученого совета). Выше него был лиценциат с правом претендовать на докторскую степень при условии, что он докажет это право своими научными трудами. Еще выше был магистр. Венчал пирамиду доктор. Иными словами, был стажер, был младший ученый, был средний ученый и был старший ученый. Каждый из них имел документ, подтверждающий степень его учености, который ему выдавали корпоративные советы старших ученых и утверждала высшая власть, в то время католическая церковь в лице либо местного епископа, либо уполномоченного из его аппарата.
Универсальная лицензия
Университеты были продуктом эволюции кафедральных, или соборных, школ, то есть епархиальных епископских кафедр в городах. Первая такая школа, как считают историки, возникла в VI веке в Вестготском королевстве, а в VIII веке Карл Великий по прозвищу Pater Europae распорядился создать в своей империи, которая объединяла почти всю Западную и Восточную Европу, школы при каждом монастыре и епископстве, где учили не только Закону Божьему, но также грамоте, арифметике, пению, то есть тому, что в античности называлось artes liberales (свободные искусства), а потом легло в основу европейского образования в виде двухступенчатой системы: сначала тривиум —грамматика, риторика и диалектика, потом квадривиум — арифметика, геометрия, астрономия и теория музыки.
Как пишут историки, целью заботы Отца Европы Карла о просвещении народа было «выравнивание культурного поля» в империи, состоявшей из довольно разных национальных территорий, и создание единого народа, осознающего свое предназначение в осуществлении христианских ценностей. Но не прошло и века, как Каролингская империя распалась на несколько королевств. В X веке выравнивать европейское культурное поле на своей территории пришлось уже императорам Священной Римской империи. А спустя еще век у них на этом поприще появился весьма серьезный конкурент.
В XI веке после Великого раскола христианской церкви на католическую и православную папа Григорий VII выпустил энциклику «Диктат папы», которая дала начало тому, что историки церкви потом назовут «григорианскими реформами». Они начались с реформирования внутрицерковных отношений, но вскоре вышли за эти рамки. Фактически стоял вопрос: кто главнее в Европе — Святой престол или мирская власть. Григорианские реформы продвигались Ватиканом энергично, даже агрессивно и довольно успешно. В итоге ему удалось построить католический ЕС, до смешного похожий на современный Евросоюз, с собственной Еврокомиссией — аппаратом Ватикана, Евросудом — инквизицией и т. д. Желающие могут сами поискать продолжение аналогий — это весьма увлекательное занятие.
Еще при своем понтификате Григорий VII приказал всем епархиальным епископам предусмотреть в кафедральных школах преподавание artes liberales, и первые в истории ученые степени доктора появились в конце ХII века не в богословии, а как раз в «либеральных науках» — в Болонской школе права и Салернской врачебной школе при монастыре Монтекассино, которые тогда еще не имели статуса университета (universitas). А первые доктора, лиценциаты, магистры и бакалавры в современном понимании этих научных степеней появились в Парижском университете.
Парижский университет в этом статусе впервые упоминается в булле папы Иннокентия III 1209 года как universis doctoribus sacre pagine, decretorum et liberalium atrium Parisius commonrantibus (сообщество докторов святой теологии, права и свободных искусств Парижа). Понятно, что раз уже было такое сообщество, то оно возникло раньше. И оно действительно возникло много ранее буллы папы Иннокентия III. В этом ученом сообществе уже давно была своя иерархия, и его магистры уже полвека явочным порядком выдавали licentia doctorandi своим преподавателям.
Папа Иннокентий III лишь не возражал против этого. А официально пользоваться этим правом парижским университетским ученым разрешил в 1231 году своей буллой папа Григорий IX. В этой булле под названием Parens scientiarum («Мать наук»), которую папа послал в ответ на забастовку студентов с беспорядками и человеческими жертвами, понтифик даровал университету целый ряд вольностей, в том числе и эту. Причем лицензию он разрешил университету выдавать не простую, а licentia ubique docendi, то есть универсальную.
Принципиальное отличие licentia ubique docendi от licentia doctorandi (она же licentia docendi), которую и раньше, в XII веке, выдавали в Болонском университете и в Оксфорде, состояло в том, что первая, как явствует из ее названия, признавалась церковью повсюду, в любом университете Европы. А то, что Фридрих I Барбаросса разрешил Болонскому университету присуждать докторские степени своим сотрудникам, а английский король Генрих II Плантагенет наделил этим правом докторов Оксфордского университета, то они могли называть себя как угодно. Для Святого престола это был пустой звук.
Рай научный
Ватикан был вынужден признать право ученых на самоорганизацию довольно поздно и задним числом, когда научное сообщество уже возникло и самоорганизовалось вокруг studium — сообществ студентов и магистров при кафедральных соборах в городах, своего рода «прауниверситетов» XII века. Это время историки науки назвали «интеллектуальным возрождением XII века». Главными его признаками являются возрождение античного наследия, школы как центры обучения, книжный рынок (пока рукописных книг), возрождение классического латинского языка, оживление в философии (которая тогда включала в себя математику и естественные науки) и, наконец, «идея университета».
Как писал один из историков, если в 1100 году школа следует за учителем, то есть создается вокруг магистра, то в 1200 году учитель следует за школой — в том смысле, что магистр является сотрудником университета. Опальный секретарь архиепископа Кентерберийского Иоанн Солсберийский, бежавший в 1164 году в Париж, был поражен тем, что он там увидел: «Узрел я изобилие, радостный народ, благочестивых клириков, величавые и славные церкви и множество философствующих… Будто лестница Иакова протянулась с небес и ангелы сходили и поднимались по ней, и подумал я, что Господь истинно здесь, а я и не знал».
Сам Иоанн Солсберийский был довольно известным философом своего времени, то есть ученым, и если уж он ясно разглядел в Парижском университете рай для науки на земле, то Святому престолу следовало поторопиться с собственным благословением этого рая. Что, собственно, Ватикан и сделал, признав автономию Парижского университета в 1209 году де-факто, а в 1231 году признав университет де-юре как самодостаточную научную корпорацию с собственной ученой иерархией.
Это кардинально поменяло ситуацию и вызвало цепную реакцию. Подобные научные институции начали расти как грибы: Саламанка, Монпелье, Тулуза, Неаполь, Падуя и далее на восток. И везде была одна и та же, уже стандартная научная иерархия: бакалавр—магистр—доктор наук (только на философских факультетах высшей ученой степенью считалась степень магистра). Эти ученые степени были свидетельством принадлежности к научному сообществу и дожили до нашего времени.
Государственное дело
Разумеется, ученые, в том числе выдающиеся, вполне могли обойтись без церемоний, сопровождавших присуждение ученых степеней. Например, Декарт не озаботился приобретением докторской степени. С другой стороны, ученая степень как знак принадлежности к ученому сообществу порой просто вынуждала ученых тратить время и силы на ее получение. Например, Коперник был вынужден получить степень доктора канонического права, хотя его интересовали совсем другие научные проблемы. Такая же история приключилась уже в наше время с Эйнштейном, который уже после его теории относительности был вынужден написать ненужную ему диссертацию на какую-то мелкую постороннюю тему, чтобы официально стать доктором наук, то есть ученым.
На протяжении позднего Средневековья, Возрождения и Нового времени ученые степени служили сугубо корпоративным потребностям ученого сообщества, отражая его цеховую природу и позволяя его членам последовательно восходить по иерархической лестнице. Шаг на каждую новую ступень сопровождался чисто корпоративными церемониями. Как уже сказано, отсутствие ученых степеней не мешало занятиям наукой, были бы желание и свободные деньги. Но с началом промышленной революции ситуация начала меняться. Ученые степени утрачивали свой изначальный смысл корпоративной иерархии, становясь в чистом виде признанием научной квалификации аттестуемого, а это уже было не частным делом университетской корпорации, а государственным, и оно переходит под контроль государства.
В нашем отечестве система ученых степеней законодательно была оформлена в 1803 году, в соответствии с п. 26 «Предварительных правил народного просвещения», подписанных императором Александром I. Эта система («кандидат—магистр—доктор») со временем менялась, а в 1918 году ее и вовсе отменили, но вынуждены были восстановить в 1934 году — только уже без магистра. На Западе тоже шла модернизация иерархической научной системы, и там ее вообще урезали до одной ученой степени — доктора. Но это непринципиальные детали, главное состояло в другом.
Ученая степень была уже не корпоративным бейджиком с надписью «менеджер» или «старший менеджер», а официальным удостоверением ученого государственного образца, его пропуском в храм науки. И вот тут началось самое интересное. Оказалось, что иметь документ ученого возжелали люди, не имевшие вообще никакого отношения к науке. Зачем? Ответить на этот вопрос однозначно невозможно.
Вообще-то, докторская степень в Российской империи автоматически давала ее обладателю чин VIII класса, коллежского асессора, который, в свою очередь, давал его обладателю потомственное дворянство. Но причины могли быть и другие, вплоть до самой простой: уж очень хотелось стать ученым, хотя бы формально, и все тут.
В истории отечественной науки хорошо известен «дерптский скандал» 1816 года, когда юридический факультет Дерптского университета присвоил ученую степень доктора права портному Вальтеру и фабриканту Веберу. Дело тогда дошло до Зимнего дворца. Император Александр I высочайше утверждает постановление министра народного просвещения: «Упомянутое производство их (портного и фабриканта.— “Ъ-Наука”) не считать действительным и, отобрав от них подлинные дипломы на докторское достоинство, возвратить оные в университет для их уничтожения… Ректора университета профессора Штельцера, декана профессора Кехи удалить вовсе из университета и впредь никуда к должности не определять. Прочим членам юридического факультета в Совете университета сделать строгий выговор и не избирать их в ректоры и деканы до того времени, когда они впредь оправдают себя к приобретению совершенного во всем доверия».
Как показало время, со стороны власти это было донкихотством, борьбой с ветряными мельницами. Ведь сами ученые против этого ничего не имели. Ну, хочет человек числиться ученым, и бог с ним, профессиональной конкуренции в науке он им не составлял и не мог составить. А если человек хороший, чего его гнать поганой метлой, он ведь не даром в науку просится, от него польза может быть. Не научная, конечно, но ведь ученые не только наукой занимаются, они тоже люди со всеми людскими слабостями.
Случаев, подобных дерптскому, не столь громких, в те же 1810-е годы в нашей стране и в Европе историки науки описали уже больше десятка. Потом перестали их считать и описывать каждый отдельно, перейдя на статистику. Что касается современности, то у всех еще на памяти скандал с желанием министров обороны и образования в правительстве Ангелы Меркель получить «докторский аусвайс» в науку. Этот случай вызвал очередной всплеск публикаций ученых о том, что наука становится проходным двором.
Вот цитата из одной такой публикации: «Многочисленные случаи серьезных фальсификаций при присуждении университетских степеней представителям правящей верхушки обнаружились также в Греции, Иране, Канаде, Кении, Ливане, Пакистане, Румынии, Южной Корее и даже в Великобритании, Ирландии и Швеции, имеющих, как и Германия, богатые университетские традиции. А в США федеральные власти не так давно начали кампанию против “фабрик дипломов и степеней”, предлагающих всем желающим университетские степени за умеренную плату. Ситуация с учеными степенями в России, хотя и имеет свои особенности, не является уникальной: околонаучный бизнес по написанию липовых диссертаций и присуждению липовых кандидатских и докторских степеней российским политикам, чиновникам и просто состоятельным гражданам также стал в последние годы предметом пристального общественного и государственного внимания».
Насчет пристального внимания — это верно. В последние десятилетия доля остепененных министров в российском правительстве приближалась в некоторые годы к 50%. Брелок в виде ученой степени к связке ключей от квартиры, дачи, машины и служебного кабинета уже давно служит демонстрацией того, что жизнь удалась. Правда, сейчас, когда объявлен демонтаж болонского процесса, есть вероятность, что после него возьмутся за реформу системы научной иерархии, которая у нас не менялась с 1934 года.