На "Пилу" (Saw, 2004, *) Джеймса Вана можно было бы и не обращать особого внимания, если бы этот фильм ужасов не был симптомом завершения определенной эпохи в жанровом кино. Так бывает. Сначала в фильмах, которые быстро становятся классикой жанра, предлагаются новые, или кажущиеся новыми, сценарные ходы. Потом они тиражируются в работах режиссеров второго ряда. И, наконец, появляется такая вот дикая и нелепая "Пила", в которую свалены, чтобы добро не пропадало, все находки минувшего десятилетия. Тушите свет. Ждите новых открытий. А с недавними — попрощайтесь. Смешнее всего то, что "Пила" бессознательно пародирует находки экзистенциальной и абсурдистской драматургии 1950-х годов. В те годы незнакомые друг с другом люди могли запросто встретиться на сцене в не очень приспособленном для жизни помещении, чаще всего напоминающем заплеванный коридор затрапезной конторы, но оказывающемся чистилищем. "Пила" начинается с того, что респектабельный врач и фотограф, не брезгующий заказной слежкой, приходят в себя в туалете какой-то омерзительной индустриальной руины. Они прикованы за ноги к трубам, которые прогнили настолько, что зритель на протяжении всего фильма не может понять: чего они так переживают, что обездвижены, почему бы не свернуть эту гниль легким движением руки. Между ними — труп в луже крови, у трупа в руке — диктофон, на диктофоне — инструкции, которые замогильным голосом произносит маньяк, известный полиции под прозвищем Коллекционер. Он, видите ли, сам убивать брезгует: предпочитает помещать свои жертвы в такие ситуации, что те сами убивают или калечат себя. Этакий господь бог с садистскими замашками. Становится очевидным, что Ван выжимает до последней капли наследие самого угрюмого фильма 1990-х годов, "Семь" (1995) Дэвида Финчера, где такой же методичный маньяк казнил грешников, превращая в орудие казни их же собственные слабости. Но в "Пиле" такой извращенной логики нет и в помине. Совершенно непонятно, зачем маньяк заставил мистера А в кровь изрезать себя колючей проволокой, а мисс Б пытался разорвать рот при помощи сложного механизма. Инструкции своим новым жертвам он дает по мобильному телефону: если доктор за отведенное ему время не убьет собрата по несчастью, погибнут его жена и дочь, корчащиеся от ужаса под дулом пистолета то ли самого Коллекционера, то ли его адъютанта. Ежу ясно, что на такую свежую сценарную идею авторов фильма навел Даниэль Шумахер со своей "Телефонной будкой" (2003). Маска, в которой появляется Коллекционер, напоминает маску маньяка из "Криков" Уэса Крейвина. И так далее. Одним словом, прощайте, страхи последних лет, добро пожаловать, новый, еще не ведомый ужас, который лет через десять станет безнадежно сломанной игрушкой в руках таких фильмоделов, как Ван. "Брежнев" (2005, **) — фильм с не совсем внятной биографией. Снимал его "ленфильмовец" Сергей Снежкин. Но режиссера, совсем как в Голливуде 1930-х годов, лишили права на окончательный монтаж, а заодно и сократили фильм на треть. Обиженный Сергей Снежкин снял свое имя из титров: он фигурирует в них как невнятный автор "основного материала". Это, кстати, новое слово в кинопроизводстве: до сих пор такого статуса в киноиндустрии не имел, кажется, никто. Актеры в фильме собраны отменные. Но возникает комический эффект от исполнения роли Брежнева двумя разными актерами. В юности будущий генсек появляется на экране с мощной фигурой и лицом Артура Вахи: на 19-летнего парубка он никак не тянет, скорее на 40-летнего сильно пьющего механизатора. Умирающего же Брежнева виртуозно играет Сергей Шакуров: но зритель не может не изумиться, насколько меньше ростом стал "верный ленинец" за полвека. Основная сценарная идея вполне банальна, хотя в этой банальности нет ничего страшного, — перед мысленным взором умирающего старика проходит вся его жизнь: первая любовь, война, первое предательство. Фильм уже упрекают в апологии "застоя" и его творца: уж таким чудо-богатырем был Леонид Ильич, слабых всегда защищал, антисемитам без лишних слов бил морду, а участием в смещении Хрущева мучился до самой смерти, хотя ничего жестокого и даже чересчур коварного в отстранении его предшественника не было: так, маленькая коммунальная свара. Впрочем, все интриги кремлевских стариков напоминают именно что коммунальные склоки. Главная беда фильма — в отсутствии в нем Истории, не каких-то схематично обозначенных этапов строительства и гибели СССР, а дыхания эпохи. И Брежнев, и его соратники по Политбюро достойны большего: сталинские выдвиженцы, они долгие годы ходили по острию ножа, закалялись в таких смертоносных интригах, которые нынешним политическим лидерам и не снились. А в фильме нет ни Истории, ни авторского к ней отношения. Что был Брежнев, что не было его, все едино. Получилось что-то вроде той кашки, которую кушает по утрам Леонид Ильич, сокрушаясь, что подданные полагают, что питается он исключительно икрой с ананасами.
