Главным событием года в легкой атлетике стал чемпионат мира в американском Юджине (штат Орегон), на котором российская сборная не выступила даже в усеченном составе. В нем она вынуждена была соревноваться на протяжении последних лет из-за громкого допингового скандала, начавшегося еще в 2015 году. О потерях, которые понесла российская легкая атлетика, и о том, как она выходит из сложной ситуации, “Ъ” рассказала исполняющая обязанности президента Всероссийской федерации легкой атлетики (ВФЛА) Ирина Привалова.
Ирина Привалова
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ
Ирина Привалова
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ
— Была какая-то надежда, что российских атлетов — хотя бы тех, у кого есть нейтральный статус — пустят на чемпионат мира?
— Туда в лучшем случае могла поехать команда из двадцати человек. Но начиная с марта у нас на этот счет никаких иллюзий не было, и никто уже на поездку в Юджин, конечно, не надеялся.
— Вы, полагаю, за ним все равно следили. Можете отметить какого-нибудь спортсмена, чей результат вас в наибольшей степени впечатлил?
— Честно говоря, я не смотрела соревнования из принципиальных соображений: обидно за российских спортсменов. Информация, кто там какие результаты показывал, доходила. Прыгун с шестом Арман Дюплантис — это, конечно, фантастика. И тут нужно напомнить, что он представляет Швецию. То, что американские спортсмены показывали,— это тоже, разумеется, впечатляет, но для них это домашний чемпионат. А европейцам, которые туда приехали, было сложнее: перелеты, акклиматизация и все прочее.
— Очевидно, что бороться за место в топе общего медального зачета российская команда не смогла бы, но зацепиться за несколько наград — вполне. Теперь, когда известны результаты в каждой дисциплине, можете хотя бы примерно оценить «упущенную выгоду»?
— Если говорить про общий зачет, то, естественно, когда нашу сборную представляют двадцать человек, мы находимся в заведомо худших условиях, нежели команды соперников. А если говорить про отдельные медали… Думаю, что при удачном стечении обстоятельств могли бы взять три золотые и две-три серебряные и бронзовые.
— Кого вы имеете в виду прежде всего? Ведь если сопоставлять результаты последних внутренних соревнований и чемпионата мира в Орегоне, то даже у многолетних лидеров российской сборной показатели слабее.
— Сравнивать показатели внутренних стартов и чемпионата мира не очень корректно, так как зачастую именно на таких крупных соревнованиях спортсмены прыгают выше головы и показывают результаты, которых от них никто не ждет, поскольку это кураж.
— А кто бы мог «выстрелить» там?
— Вполне возможно, что прыгунья с шестом Анжелика Сидорова, которая на чемпионате Москвы показала результат 4,86 м, на чемпионате мира показала бы около 5 м. Не сомневаюсь, что и Мария Ласицкене, которая в прошлом году на внутренних соревнованиях брала высоту 1,94 м, а на Олимпиаде в Токио — 2,04 м, взяла бы свою медаль. Сергей Шубенков, который отошел от травм, в беге с барьерами тоже поборолся бы. Прыгунья с шестом Полина Кнороз — очень боевая, тоже могла. Зимой она прыгала 4,80 м, так почему бы не повторить этот результат? От шестовика Тимура Моргунова тоже можно всего ожидать, плюс еще в спортивной ходьбе могла быть медаль.
— Неизвестно, когда все эти спортсмены доберутся до международных стартов. Никто из них не изъявлял желание сменить спортивное гражданство?
— Это история не про легкую атлетику. Я не знаю, изменится ли ситуация в будущем, но за много лет — с ноября 2015 года, когда сборная оказалась отстранена — решение о смене гражданства приняли единицы, причем по личным причинам. Сардана Трофимова, выступающая в марафонском беге, теперь представляет Киргизию, потому что она вышла замуж. Один юниор сменил гражданство на белорусское, так как переехал туда вместе с родителями. А так все главные звезды все это время оставались.
— Это связано с условиями, которые предоставляются членам российский сборной, или есть другие факторы?
— В России очень хорошая система подготовки. Государство оплачивает учебно-тренировочные сборы, причем на проживание одного спортсмена в день закладывается чуть больше 5 тыс. руб. У нас очень хорошие базы в Сочи и Кисловодске, где при желании можно находиться почти круглый год. Мало в каких странах такое есть.
— В последние годы зрительский интерес к легкой атлетике в России заметно снизился. Большинство соревнований проходят при полупустых, а то и пустых трибунах. Как решить эту проблему?
— Это проблема, требующая комплексного подхода. С одной стороны, ВФЛА удалось привлечь в этом году «Матч-ТВ», который транслирует чемпионаты и первенства России. Но в то же время надо понимать, что интерес повысится только тогда, когда со стороны спортсменов пойдут результаты, появится какая-то интрига.
— Сегодня российская легкая атлетика для обычного зрителя — это, по сути, несколько фамилий: Ласицкене, Сидорова и Шубенков. А есть юниоры, способные ворваться в элиту в ближайшие годы?
— У нас подрастают девочки — им по 20 лет — высотницы, которые прыгают 191–194 см и, я думаю, через несколько лет выйдут на результат 2 м. Среди них, например, Мария Кочанова. Еще появился парень — не буду даже называть его имя, чтобы не сглазить,— способный на очень высоком уровне бегать дистанциии и 400 м, и 800 м. Сейчас на 400-метровке он выбегает из 46 секунд.
— Звучит серьезно...
— Юрий Борзаковский (бывший главный тренер сборной России по легкой атлетике, олимпийский чемпион 2004 года в беге на 800 м.— “Ъ”) считает, что этот парень сможет в беге на 800 м побить его рекорд. А мне кажется, что он сможет в беге с барьерами на 400 м выступать очень хорошо. И мы с Юрием, когда встречаемся, часто спорим, где он лучше себя проявит. Но время нас рассудит.
— А еще кто?
— Бегунья на короткие дистанции Полина Миллер — ей сейчас 22 года — постепенно прибавляет и через два-три года, я считаю, выйдет на очень хороший уровень. Прыгунья с шестом Полина Кнороз весьма конкурентоспособна и может себя проявить, причем не через несколько лет, а вот уже сейчас. В августе, кроме того, закончится дисквалификация у прыгуна в высоту Данила Лысенко. Он, как бы к нему ни относились, очень талантливый спортсмен.
— Изменилась ли за последнее время подготовка легкоатлетов? В ряде стран, к примеру, сейчас на генном уровне пытаются определить, к каким видам у спортсмена есть предрасположенность.
— Такие технологии действительно существуют. Но на самом деле, если вы обратитесь к тренеру, в том числе и в регионах, он посмотрит на ребенка и с ходу скажет: этот, к примеру, будет хорошо бежать. Это видно по моторике, по быстрой стопе у ребенка, по телосложению. Проблема не в том, чтобы определить, к чему ребенок предрасположен, а в том, как этих детей — в 15–16 лет — сохранить в легкой атлетике. Мы теряем около 70% из тех подростков, кто мог бы показывать результаты. Подавляющее большинство начинает банально готовиться к экзаменам, чтобы поступить в институты.
— В чем, если говорить о подготовке атлетов, Россия отстает от других ведущих спортивных держав?
— Мы проигрываем в плане спортивного питания, в плане восстановления. У нас не было своих разработок, раньше все заимствовали за рубежом. Там над этим наука, похоже, очень неплохо работает.
— После обострения российско-украинского кризиса отечественные спортивные федерации принялись подавать жалобы на решения международных структур об отстранении спортсменов в соответствующие судебные инстанции: в большинстве случаев они были отклонены, в паре случаев — удовлетворены. ВФЛА, тем не менее, не стала подавать апелляцию. Тогда, в апреле, вы заявили, что c Международной ассоциацией легкоатлетических федераций (World Athletics) «лучше сохранять диалог, добрые отношения». Ваша позиция за эти месяцы изменилась?
— Позиция не изменилась, потому что мы находимся в более тяжелых условиях, чем другие федерации, и ежеквартально выплачиваем штрафы в рамках программы восстановления членства ВФЛА. Проконсультировавшись с юристами, мы приняли решение, что лучше сохранить сотрудничество с группой международных экспертов World Athletics, которые этот процесс восстановления отслеживают, а не разрывать отношения.
— ВФЛА выплачивает штрафы с 2016 года. За это время World Athletics было перечислено более $6 млн. Есть понимание, как дальше будет развиваться этот процесс?
— В марте дорожная карта по выводу России из допингового кризиса закончилась. Тогда же должен был быть проведен аудит, но его перенесли на октябрь.
— А потом что?
— После того как решение о восстановлении статуса ВФЛА будет принято, на протяжении трех лет будет осуществляться мониторинг. Конечно, тогда в финансовом плане нам станет намного легче.
— В июле вы сказали, что надеетесь на то, что членство ВФЛА в World Athletics будет восстановлено по итогам следующего заседания, то есть осенью. Этот прогноз звучит довольно оптимистично...
— Нужно понимать, что даже если ВФЛА восстановят — легкая атлетика останется под теми же санкциями, что и другие виды спорта. И такое развитие событий, на мой взгляд, будет уже неплохим, учитывая, через что нам пришлось пройти в последние годы.