Юрий Кобаладзе, управляющий директор инвестиционной компании "Ренессанс Капитал", генерал-майор Службы внешней разведки:
— Во-первых, официальной информации было очень мало и она меня не удовлетворяла. Официальным сообщениям о количестве заложников я не верил: очевидно, что их было больше. А в версию по штурму я верю: мне кажется, он произошел случайно. Но, может быть, другой вариант был бы еще хуже, у меня были очень плохие предчувствия, и я не исключал еще более трагических последствий.Рамазан Абдулатипов, член Совета федерации, бывший министр национальной политики:
— Там был Дзасохов, а я ему очень доверяю. Террористы не имели никаких реальных требований. И раз уж люди пошли по этому пути, к сожалению, они не остановились бы ни перед чем. Сейчас мы ушли от еще большей трагедии. Но надо что-то кардинальное делать, чтобы вся Россия не стала заложником.
Алексей Венедиктов, главный редактор радиостанции "Эхо Москвы":
— При том, что я часто оппонирую политике Путина в Чечне, я убежден, что штурма не должно было быть. И в эту версию верю. Причиной кровавой развязки стал несчастный случай, как в 1972 году на мюнхенской Олимпиаде. Привлечение к переговорам Аушева, к которому у Путина сложное отношение, свидетельствует, что власть предпринимала усилия уменьшить число заложников. И это было возможно. Но я не верил, что заложников было 350. Как бывший учитель, я уверен, что в школе, в которой по реестру значится 895 учеников, на момент захвата не могло быть меньше 700 человек. Нам врали. Может, потому, что в первый день там был полный бардак.Махмуд Сакалов, председатель парламента Ингушетии:
— Из средств массовой информации видно, что заложников было намного больше, чем заявляли. Но штурм не планировали. Боевики сами начали взрывать и стрелять. И тогда спецслужбы начали штурм — больше ничего не оставалось.Владимир Соловьев, ведущий телепередачи "К барьеру":
— А никакой официальной версии я не услышал. Но сейчас ее и не может быть, потому что официальные лица должны давать проверенную, реальную информацию. На "Норд-Осте" показывали и рассказали все, в том числе и террористам. После этого постарались, чтобы такого не было. И правильно, ведь все продолжается. А наша классическая ненависть к власти в таких случаях может подождать.Борис Березовский, в 1996-1997 годах замсекретаря Совета безопасности России:
— Нет, слишком многое скрывалось. Доренко в интервью сказал, что с самого начала боевики требовали прекращения войны в Чечне и вывода войск. Это скрыли. Представители нагло врали, что людей в школе было не около тысячи, а 354 — какая точность! И уверен, что готовили штурм. Про МЧС и раздоры сепаратистов — сказки. Я сразу в интервью сказал, что будет штурм, потому что в этой стране людей считают быдлом и пойдут на все для сохранения власти. На переговоры ходил фактически один Аушев. Закаев мне сказал и распространил заявление по СМИ, что хотел вмешаться и был готов выехать туда. Но вмешались силовики и все решили сами.
Геннадий Гудков, член комитета Госдумы по безопасности:
— Верю, официальные данные и данные международных агентств практически совпадают. Но в таких условиях всегда совершаются ошибки. Хотя СМИ и придерживались конвенции после событий в "Норд-Осте", ляпы были. Зачем сообщать, что "террористы сняли маски и готовы идти до конца", это сильно отразилось на психике родственников.Аркадий Баскаев, в 1995 году комендант Грозного, бывший командующий войсками Московского округа ВВ МВД:
— Сведения были не всегда точные и достоверные. А в общем информации хватало. Расстраивают данные по погибшим. На мой взгляд, они говорят о провале операции.
Умар Автурханов, в 1995-1996 годах председатель Комитета национального согласия Чечни:
— В общем, да — я проверял информацию через друзей в силовых структурах. Теперь все ведомства будут защищать свои интересы и стараться смягчить цифры последствий. Если бы мы знали, кто захватил школу, надо было бы привести их родственников, и пусть они вытаскивали бы их из школы и устанавливали диалог. Но таких сведений не хватало.