премьера кино
Самурайский боевик "Затойчи" (Zatoichi), первый коммерческий хит в длинной режиссерской биографии Такэси Китано, с 15 апреля выйдет эксклюзивно в московском кинотеатре "Ролан". А с 22 апреля странствующий слепой массажист Затойчи, виртуозно владеющий мечом, японский Зорро, Робин Гуд и Индиана Джонс, пройдется по городам России и СНГ. Счастливого пути ему желает ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА.
Обращению Такэси Китано к необычной для него самурайской тематике и к мало интересовавшему его фольклорному киноперсонажу предшествовала темноватая история про бывшую стриптизершу, а теперь владелицу сети стрип-клубов Тиеко Саито, решившую спродюсировать новый фильм о Затойчи. Таким способом токийская бандерша хотела почтить память своего давнего друга — актера Синтори Катсу, принесшего популярность Затойчи в 60-70-е годы. Такэси Китано, которому Тиеко Саито предложила реализовать проект, не смог отказать влиятельной заказчице, тем более что она проспонсировала 15% бюджета картины. Но какие-то вольности все же сумел себе выторговать. То обстоятельство, что фильм, как ни крути, "исторический", Китано (до сих пор снимавший только про современность) воспринял как своего рода карт-бланш: раз все равно широкий зритель не знает, как оно там было в начале XIX века, значит, необязательно стремиться к бытовой достоверности. А если это игровая, невзаправдашняя историческая реальность, то и интонация рассказа не скована требованием летописной солидности.
В "Затойчи" вы не найдете той мрачности, жестокости и философичности, что в японских самурайских фильмах последних лет — "Сумрачном самурае" (Tasogare Seibei) Едзи Ямады и "Табу" (Gohatto) Нагисы Осимы. Такэси Китано по природе своей — клоун, хотя и не всегда добрый. Но в то же время и комедией в полном смысле слова "Затойчи" не назовешь. Умеренная доза комедийности, по словам автора, была обусловлена позицией продюсеров, в планы которых все же не входила полная карнавализация легендарного образа. И без того режиссер и исполнитель главной роли, пользуясь тем, что среди японских зрителей моложе тридцати мало кто помнит Затойчи, придал ему эксцентричные черты, контрастирующие с традиционным представлением. Пергидрольные седины не столько старят его (хотя оригинальный Затойчи все же помоложе 56-летнего Китано), сколько подчеркивают его чужеродность в окружающем мире (возможно, не предусмотренная авторами ирония возникнет от того, что в нашей дублированной версии Затойчи будет говорить голосом Армена Джигарханяна).
Кроме того, Такэси Китано лишил характер дружелюбного Затойчи сентиментальности и придал больше замкнутости, позволив ему относительно близко общаться только с минимумом персонажей. Добрая местная жительница приводит бездомного слепенького к себе и поит чаем, а он массирует ей спину и выслушивает жалобы на обнаглевших рэкетиров. Это единственный раз, когда он занимается основной профессией. Гораздо больше времени он уделяет своему хобби (выигрывать в кости, улавливая мельчайшие оттенки стука кубиков в стаканчике) и своей миссии — помогать обиженным и наказывать подонков, молниеносно обнажая лезвие меча, замаскированного под вызывающе ярко-красную клюку.
Брызги компьютерной крови в "Затойчи", конечно, комичны, но большую часть шуток пришлось вынести, так сказать, на поля — не только в переносном, но и в буквальном смысле. Для сюжета, связанного с разборками двух мафиозных кланов, они несущественны, зато передают иронию автора по отношению к самому самурайскому жанру. В одном из лучших юмористических эпизодов участвует не удостоенный имени персонаж — соседский сын, умственно отсталый ожиревший подросток, возомнивший себя самураем. Он беспрестанно бегает по окрестностям полуголый, потрясая жировыми складками и непослушным копьем и оглушая каждого встречного своим бессмысленным ревом. Заслышав невыносимые звуки, массажист, занятый колкой дров, небрежно мечет полешко через плечо и метким попаданием в цель успокаивает дебила, но лишь на несколько секунд. А когда в одном из первых эпизодов селяне под ритмичную музыку чересчур хореографично тяпают тяпками и мотыжат мотыгами, трудно предположить, во что выльется этот эстрадный номер в неожиданном, диковатом финале, приличном разве что мюзиклу. Но, по мнению режиссера, такой жизнерадостный эпилог всего лишь продолжает традицию заканчивать самурайские фильмы благодарными песнями и плясками освобожденных из-под эксплуататорского ига крестьян.