Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) впервые спросил у российских властей, как полиция оценивает возможные риски для пострадавших в результате ситуаций домашнего насилия. Во многих странах мира для правоохранителей разработаны специальные методики — полицейские задают пострадавшим вопросы о полученных угрозах, психическом состоянии агрессора, употреблении им алкоголя или наркотиков, доступе к оружию. Получив ответы, они решают, в каких мерах защиты нуждаются пострадавшие. Российские юристы указывают, что в России нет такой системы, из-за чего страдают не только жертвы, но и сами полицейские: после непредотвращенных трагедий их привлекают к ответственности за халатность.
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ / купить фото
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ / купить фото
Европейский суд по правам человека направил правительству России список вопросов по делу жительницы Чебоксар Анны Овчинниковой, которую 8 сентября 2018 года задушил муж. В коммуникации по делу госпожи Овчинниковой ЕСПЧ снова задает вопрос, приняли ли российские власти все возможные меры после жалоб женщины на угрозы убийством. Но при этом судьи впервые попросили ответить, разработана ли и действует в РФ стратегия оценки рисков для ситуаций домашнего насилия?
Как рассказывал отец погибшей Николай Овчинников, 6 августа 2018 года его дочь дважды звонила в полицию и сообщала об угрозах убийством. Она также написала заявление, в котором попросила привлечь мужа к уголовной ответственности, описав не только угрозы, но и попытки удушения.
Участковый вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, указав, что «достаточных оснований опасаться приведения угроз в исполнение супруга не привела».
6, 7 и 8 сентября 2018 года Анна Овчинникова вновь звонила в полицию и сообщала, что муж «врывается в квартиру». В жалобе отца жертвы в ЕСПЧ говорится, в частности, о нарушении статей Конвенции о праве на жизнь и на эффективное средство правовой защиты, запрете жестокого обращения.
Согласно докладу правозащитной организации «Зона права» (опубликован весной 2020 года, именно юристы «Зоны права» направили жалобу по делу Анны Овчинниковой в ЕСПЧ), во многих странах мира используются специальные протоколы, позволяющие оценить степень дальнейшей опасности для пострадавших в семье и выбрать способ для их защиты. Например, выдать охранный ордер, запрещающий агрессору приближаться к жертве, или запретить ему пользоваться оружием.
Оценку риска могут проводить службы по защите женщин от насилия, социальные или медицинские работники, правоохранительные органы, сотрудники уголовно-исполнительной системы.
Так, например, в Грузии перед выдачей охранного ордера сотрудник полиции задает пострадавшей женщине ряд вопросов. В частности, считает ли она, что обидчик причинит вред ее жизни и жизни ее детей; поступали ли от обидчика угрозы, когда пострадавшая пыталась прекратить с ним отношения или вызвать полицию; были ли случаи физического насилия до ее обращения; происходили ли они во время беременности пострадавшей; пытался ли обидчик душить пострадавшую; употребляет ли агрессор алкоголь и наркотики; есть ли у него проблемы с психическим здоровьем; имеет ли он доступ к огнестрельному оружию.
А в Нидерландах использование методик оценки рисков сотрудниками полиции, также являясь обязательным, отличается в зависимости от вида насилия: домашнее насилие, случаи преследования, «преступления чести».
Координатор направления «Защита женщин и детей» организации «Зона права» адвокат Валентина Фролова отметила, что сейчас российские полицейские не могут объективно оценить реальные риски для жертвы. Для этого нет четкого механизма, и сотрудники правоохранительных органов зачастую руководствуются бытовыми стереотипами, не принимая во внимание «специфичные риски». «Недавно по одному из дел мы получили постановление об отказе в применении госзащиты при уже возбужденном уголовном деле,— рассказала она.— Там было систематическое насилие в отношении потерпевшей. Но в органах полиции нам сказали, что все действия, которые предпринимает обидчик, это не угроза жизни и здоровью, а исключительно его попытки возобновить с ней отношения».
Валентина Фролова отметила, что ЕСПЧ ранее никогда в контексте домашнего насилия не задавал России вопрос о системе оценки риска: «Обычно российские власти в ответах указывают, что в законодательстве РФ есть закон о защите потерпевших и свидетелей. Однако этот закон, согласно нашей практике, никогда не применяется при ситуациях домашнего насилия». «Боюсь, что России будет нечего ответить на вопрос ЕСПЧ: до сих пор ничего не сделано, чтобы закрыть огромную брешь, которая мешает обеспечить безопасность женщин»,— отметила эксперт. По ее словам, появление «понятной шкалы» должно облегчить работу полицейских и поможет им самим избежать привлечения к ответственности за халатность.
Ответ от российского правительства ожидается весной 2021 года.
Как напомнила “Ъ” руководитель Центра защиты пострадавших от домашнего насилия при Консорциуме женских неправительственных организаций адвокат Мари Давтян, в мае 2020 года был опубликован экспертный доклад в рамках проекта «Сотрудничество в области реализации Нацстратегии действий РФ в интересах женщин на 2017–2022 годы». Проект реализовывали Совет Европы и Минтруд России.
В докладе указывалось, что авторам «не удалось определить, какие критерии или руководящие принципы применяются сотрудниками полиции при проведении оценки рисков, а также каким образом они оценивали риски в течение истекшего года». Среди предложений для российских властей значится и необходимость создания «единой межведомственной системы оценки рисков с общими показателями, вопросами и руководящими указаниями». «Насколько мне известно, ничего по этому вопросу пока не сделано»,— отметила госпожа Давтян.