Конец книжного света
дети/чтение
Очень хочется страдать. Хочется оплакивать литературу вообще и темное будущее человечества, запутавшегося во всемирной сети, тянет обличать наступившую и еще большую грядущую бездуховность, тосковать по загубленной репутации самого читающего народа в мире...
А больше всего, конечно, детей жалко. Бедные невинные крошки, вырастающие перед вредоносными экранами телевизоров и компьютеров, коварно лишающих новые поколения всей мировой культуры! Что с ними будет? Без чтения под партой и по ночам, на котором выросли мы, их мамы и папы, а еще больше бабушки и дедушки. Без очередей в библиотеках за свежими толстыми журналами с очередными откровениями очередных властителей дум. Без Дюма и Дрюона за макулатуру, без собрания сочинений Жюля Верна в голубом ледерине и академического Льва Толстого в сером. Не читают, ах, какой ужас, наши дети ничего не читают!
Обычный родительский бред.
Интересно проследить, когда это началось. По крайней мере, еще Александр Сергеевич зафиксировал падение читательских нравов молодежи, с мягкой иронией — гений вообще не был склонен к паническим интонациям,— упрекнув своего героя в том, что он "читал охотно Апулея, а Цицерона не читал". Да так и повелось. Несколько позже другой великий поэт сетовал на современные ему читательские вкусы народа, одновременно высказывая надежду, что когда-нибудь простой мужик "Белинского и Гоголя, а не милорда глупого с базара понесет"... Словом, население все время читало что-нибудь не то, что следовало бы культурным людям.
А потом оказывалось, что предыдущие-то поколения были еще ничего себе, читающие и духовные, а вот новые совсем одичали и читают всякую дрянь, если читают вообще. Между тем жизнь себе шла и идет, никакого особенного одичания не наблюдалось и сейчас не наблюдается. Чем отличаются нынешние дети, подростки и молодые люди от нас как читатели? Попробуем быть объективными.
Во-первых, они лучше знают иностранные языки, что нетрудно, поскольку мы даже после институтов их не знали совершенно. Таким образом, мировая литература им доступнее, что и подтвердилось недавно хотя бы вот чем: последняя книга о Гарри Поттере бешено раскупалась в России еще до выхода перевода, в английском издании.
Во-вторых, им доступен не существовавший в наши юные годы практически неисчерпаемый источник чтения — интернет. Можно сколько угодно демонизировать это великое изобретение, но если перестать устраивать истерики, то следует признать, что сеть — не что иное как общедоступная всемирная библиотека. И чтение с экрана не более вредно для глаз и никак не менее полезно для ума и души, чем с книжной страницы, лежа, при ночнике, вместе с которым я в детстве залезал под одеяло, поскольку жили всей семьей в одной комнате.
В-третьих, изменение читательских предпочтений не есть смерть литературы, а есть именно ее жизнь и развитие. И если нынешние юноши выбирают Пелевина вместо Стругацких, а пацаны того же Гарри Поттера вместо сказок Андерсена, то это не конец юношеского и детского чтения, а просто другое чтение.
Сначала ждали, когда кино, считавшееся поначалу чистым балаганом, убьет высокое театральное искусство,— не дождались, наоборот, кино тоже стало искусством. Потом страшились телевидения, которое уничтожит кино,— теперь телевидение само по себе, а в кинотеатрах не протолкнешься. И вот проклинают компьютер, который покончит с книгой...
Между тем на последней московской книжной ярмарке, как обычно, народу было битком. Большая часть взрослых, понятное дело, сражалась за автографы Донцовой — ну не хочет мужик нести с базара Белинского и Гоголя, хоть убей. Но были и такие, которые выстраивались в очередь за четырехтомником современной русской серьезной прозы. А дети, обуреваемые, конечно, всемирным поттеровским безумием, не проходили, следует заметить, и мимо Остера, и мимо переизданий Успенского, и мимо отличной современной отечественной фантастики. Значит, есть у них и время, и желание хорошие книжки читать, а не только в компьютерные стрелялки играть — мы, между прочим, тоже не все время "Войну и мир" читали, а играли в войну, только деревянными мечами.
Словом, конец света в отдельно взятой области литературы и, в частности, детской откладывается на неопределенное время. Концы света — они вообще постоянно откладываются.
АЛЕКСАНДР КАБАКОВ