 |
ФОТО: ПАВЕЛ СМЕРТИН  |
— Различается ли стиль принятия решений при Клинтоне и при Буше-младшем? Кто из них больше зависит от своего окружения?
— Пресса всегда преувеличивает влияние советников. К примеру, когда-то было модно говорить, что Клинтона тянут в разные стороны Дик Моррис и Джордж Стефанопулос. А сегодня так же увлеченно рассуждают, что на Джорджа Буша пытаются влиять Дональд Рамсфельд, с одной стороны, и Колин Пауэлл — с другой. Это не так. Каждый член ближайшего окружения американского президента играет именно ту роль, которую ему отводит президент. Америка — это демократия. Однако президентство в США — это абсолютная монархия внутри исполнительной власти. Так было и при Клинтоне, и при Буше. В этом смысле между двумя администрациями абсолютно нет разницы. И тот, и другой лидер принимают решения самостоятельно.
В то же время Клинтон и Буш разительно отличаются друг от друга и, соответственно, разительно отличается их стиль принятия решений. Клинтон мог видеть многочисленные оттенки серого, а Буш представляет все черным или белым. Президенту Клинтону было свойственно светское мышление. Президент Буш — человек глубоко религиозный. Он мыслит категориями добра и зла, хорошего и плохого. У такого типа мышления есть как сильные, так и слабые стороны. Если говорить о борьбе с терроризмом, то здесь подобная убежденность в необходимости победы добра над злом — именно то, что нужно. Она придает религиозному Бушу ту твердость и решимость, которой не хватало светскому Клинтону. В то же время, когда Буш пытается разобраться с экономикой, выясняется, что здесь мыслить категориями добра и зла недостаточно.
— Буш обещал радикально изменить политический климат в США. Но его администрацию преследуют скандалы — с Enron, Halliburton. Остаются ли скандалы движущей силой американской политики?
— Без скандалов не обходится никогда. В то же время сегодня скандалов стало гораздо меньше, чем раньше. Если сравнить нынешнюю ситуацию с ситуацией 20-30-летней давности, очевидно, что сегодня политика гораздо чище, менее коррумпирована. У нас вырабатывается иммунитет к скандалам. Сегодня можно с уверенностью констатировать: скандалы теряют свою власть над американской политикой. В то же время те скандалы, которые существуют, во многом создаются прессой. Кстати, именно так было при Клинтоне — его многочисленные скандалы были искусственно раздуты прессой.
— После победы в Ираке мало кто сомневается, что Буш выиграет президентские выборы в 2004 году. Какую стратегию вы могли бы предложить его сопернику?
— Самое сильное слово, которое можно сказать в американской политике, борясь за власть,— это слово "да". Именно по этому пути должен будет пойти демократический кандидат на предстоящих выборах. Вы можете разоружить оппонента, не ставя своей целью немедленно вступить с ним в перепалку, а начав с того, что вы с ним соглашаетесь. Сначала вы должны сказать ему "да". Демократический кандидат не должен ставить под сомнение внешнюю политику Буша, он должен говорить "да, да, да" войне с Ираком, борьбе с терроризмом и т. д. И уже после этого решительно не соглашаться с Бушем по его внутренней политике, которая явно не дается нынешнему президенту. Если демократический кандидат сможет это сделать, он имеет все шансы выиграть у Буша. Выход нынешней администрации из протокола Киото, ставящий под сомнение глобальные усилия по предотвращению "парникового эффекта", провалы и промахи в энергетической, налоговой, социальной политике — все это соперник Буша может обернуть против него. Многое, конечно, будет зависеть от того, останется ли борьба с терроризмом главным вопросом для США через полтора года. Но хочу повторить, что, говоря "да", кандидат от демократов может лишить Буша и этого, главного козыря. Кстати, такое оружие в борьбе с республиканцами эффективно применял Билл Клинтон, сказавший им: "Да, я тоже выступаю за то, чтобы ликвидировать дефицит бюджета".
— После Ирака у Буша возникли проблемы с имиджем за рубежом. Может ли он вернуть себе то моральное лидерство, которое было у него после 11 сентября?
— Вот с такой постановкой вопроса я решительно не согласен. Никаких проблем с имиджем в связи с войной у Буша нет — не только дома, но и за рубежом. В этом ему уж точно не нужна помощь имиджмейкеров. Пройдет неделя-другая, и те, кто протестовал против войны, сами поймут, что были не правы.
— Это каким же образом?
— Волна антивоенных протестов уже сходит на нет и неизбежно уляжется, потому что люди в конце концов поймут, что силы коалиции пришли в Ирак с благородной целью. Пришли как освободители, а не как захватчики. С каждым днем это будет становиться все более очевидным. И эта меняющаяся реальность — лучшее средство, чтобы снять все вопросы к президенту Бушу.
— А как же быть c "коалицией мира" в составе Франции, Германии и России?
— Я полагаю, что, сделав ставку на Францию и Германию, Владимир Путин сильно навредил своим отношениям с Джорджем Бушем. Он упустил уникальный шанс восстановить то лидерство своей страны, которое сложилось в годы второй мировой войны, когда США, Великобритания и Россия были едины. Сегодня Путин наконец-то должен определиться, с кем он — с Францией и Германией или с США и Великобританией. Он должен решить, какой выбор делает Россия, какую роль она хочет играть — европейскую или глобальную. В Америке и Британии экономика динамичная, она стремительно развивается. А вот европейская экономика стагнирует. В Европе мы наблюдаем низкие темпы экономического роста на фоне сокращающегося населения. Вступив в альянс с Шираком и Шредером, Путин вступил в альянс с прошлым. Альянс, в котором у него не будет никакой роли, никакого влияния. По-моему, ваш журнал называется "Власть"? Так вот, Путин повел себя так, словно решил лишить себя власти.
— Что, в самом деле для России все потеряно?
— Вовсе нет. Для Путина по-прежнему открыты двери Овального кабинета. И если он захочет в него войти, его всегда встретят с радостью. Но пройдет десять лет, прежде чем Джордж Буш решит позвонить Жаку Шираку. Я не думаю, что американское правительство или американский народ в ближайшее десятилетие будут хоть как-то принимать во внимание то, что говорят во Франции. Я не считаю, что это важная страна. Это слабая страна, страна пораженцев, которая продержалась шесть недель во вторую мировую войну.
— Вы часто говорите, что роль СМИ в современном мире сильно преувеличена. Как повлияла на нее война в Ираке?
— Я полагаю, что эта война привела к смерти современной американской прессы. Ведущие американские СМИ работали из рук вон плохо, постоянно ошибаясь как в освещении событий, так и в прогнозах. К примеру, они пророчили долгую битву за Багдад и продолжительную войну, а все получилось с точностью до наоборот. И сегодня нужно ставить вопрос не о доверии к правительству, а о доверии к прессе.
|
Человек, который делает президентов
|