Женский тренер, секс-коуч, сводник, сутенер — разница между тем, что скрывается за определениями, прежде всего в отношении общества к самому занятию. А если учесть, что среди представителей древнейшей профессии попадаются люди неординарные и даже талантливые, отношение это тоже весьма неоднозначное.
Секса в Советском Союзе, конечно, не было, проституции тем более, а вот очень известный сутенер, или сводник, или, как он сам себя называл, «свах» — был. Звали его Сергей Иванович Чудаков, и его профессиональную принадлежность увековечил Иосиф Бродский, написав посмертное (на самом деле нет — слухи о смерти Чудакова оказались преувеличенными) стихотворение «Имяреку, тебе».
«…Где на ощупь и слух наколол ты свои полюса
В мокром космосе злых корольков и визгливых сиповок»,— писал Бродский в 1973 году уже из штата Мичиган своему якобы покойному московскому приятелю.
Другие ипостаси Чудакова в этом стихотворении тоже отмечены: проведя детство на Колыме, в лагере, начальником которого был то ли его отец, то ли отчим, Чудаков стал вором (воровал книги в библиотеках и где придется), антисоветчиком и поэтом. Поэтом, при жизни почти не издававшимся, но многими, в том числе Бродским, ценимым:
«…Тебе, сыну вдовой кондукторши от то ли Духа Святого,
То ли поднятой пыли дворовой,
Похитителю книг, сочинителю лучшей из од
На паденье А. С. в кружева и к ногам Гончаровой».
Под лучшей одой имеется в виду единственное, наверное, ставшее известным стихотворение Чудакова «Пушкина играли на рояле».
«Свах» широкого профиля
Рисунок: Варвара Аляй
Осенью 1973 года по Москве прошел слух, что 46-летний поэт Сергей Чудаков умер — то ли на улице замерз, то ли убили. Литературная общественность поверила этому слуху безоговорочно, несмотря на отсутствие трупа. Чудаков был личностью хоть и известной, но маргинальной: никогда нигде не работал (хотя внештатно много где печатал статьи и театральные рецензии), с журфака МГУ в свое время был отчислен (в архивах есть соответствующие бумаги от 1956 года за подписью бессменного руководителя факультета Ясена Засурского, на тот момент замдекана), был неопрятен (дамы вспоминают, что от него попахивало) и не особенно скрывал источники своих заработков. «Я живу на доходы от школьницы, на костре меня мало спалить!» — каялся он в одном из стихотворений.
За упокой души якобы погибшего Чудакова пили в самых разных столичных богемных компаниях. А через несколько месяцев, по свидетельству современников, он появился в Москве как ни в чем не бывало, очень довольный произведенным эффектом. Годом позже Чудаков был арестован, признан невменяемым, отправлен в психиатрическую клинику и остававшиеся ему 13 лет жизни провел совсем худо — между психушками и улицей — и умер, очевидно, бомжом. «Человек с шагаловским раскосым лицом и пропащей судьбой»,— описывала его задолго до смерти киновед Майя Туровская.
Но в 1960-е — начале 1970-х степень известности Чудакова была удивительной. Подвижник-литературовед, банковский служащий Владимир Орлов, в начале уже этого века собравший вместе с поэтом Иваном Ахметьевым огромную базу информации о Чудакове и издавший сначала книгу его стихов, а потом и книгу о нем самом, обнаружил, что о Чудакове можно запросто спрашивать любого более или менее известного человека старше 75 лет — и какие-нибудь байки да услышишь. Обязательно — про то, каким Чудаков был веретеном: иной день казалось, что одновременно в Ленинке он клеит девиц, на «Мосфильме» уговаривает Тарковского снять его в «Андрее Рублеве», на спектакль Таганки лезет чуть ли не через трубу, в любые гости — без приглашения.
Или про его профессиональную деятельность. Тут составить единую картину сложно. Одни говорили, что в определенный момент он был буквально содержателем борделя. Евгений Рейн вспоминал, что встретил Чудакова, одетого непривычно дорого, на Арбате и тот отвел его на экскурсию в арендуемый им подвал фотографа Тункеля (главный фотограф тогдашнего «Огонька») на улице Маркса и Энгельса. В этот подвал якобы приходили какие-то кавказские люди и выбирали из находившихся там девиц. Сценарист Олег Осетинский, наоборот, рассказывал, что борделя как такового не было, а были десятки и сотни телефонов девиц, подцепленных главным образом в библиотеках («Из Некрасовки меня выгнали, а в Ленинке много чудесных книг, но красивых девочек совсем немного!» — якобы как-то кричал поэт, заламывая руки) и по мере надобности доставляемых клиентам.
Осетинский вспоминал о первом сутенерском заработке Чудакова: некий окололитературный функционер, осчастливленный «случайно забытой» Чудаковым у него в гостях девицей, выдал начинающему своднику 100 руб.
«Ну вот смотри! — описывал, со слов Чудакова, Осетинский процесс "клейки девиц" в книге "Сергей Чудаков. Поэт и сутенер" (труд вышел под псевдонимом Антонина Чуркина).— Я замечаю где-нибудь в кафе одинокую провинциалку — начинаю атаку — с веселой улыбки… оглушаю напором забавных анекдотов из жизни звезд — намекнув, что я с ними очень даже хорошо знаком, потом доверительно — как с равной — беседую с ней о современном кино — примерно вот так: "Ну ты понимаешь, киска,— Феллини, конечно, был гуманней, чем Антониони, но Антониони утонченнее, увлекательнее — согласна?"… Потом совершенно бесстрастно — как нечто вполне естественное, даже заурядное в наше время! — начинаю вскрывать ее комсомольскую душу, как устрицу, ножичком эротических сведений — строго научно: "Это совершенно научные данные, киска! Пойми, ведь «Кама-Сутра» — это строго научный прейскурант практических правил о любви и сексе, которые любая образованная девушка должна знать наизусть, как «Чудное мгновенье» Пушкина! — или как «Дядю Степу» Михалкова"... — и тут же, без перехода, небрежно так кидаю ей крючок с главной наживкой: "Ты, киска, конечно, девушка современная, умная, свободная — ты лишена старорежимных средневековых ханжеских предрассудков"…»
К воспоминаниям Олега Осетинского (в последние годы нехорошо известного по книге дочери, пианистки Полины Осетинской, представившей шокирующие свидетельства отцовской жестокости) специалисты по творчеству Чудакова призывают относиться с осторожностью, поймав автора на ряде искажений. Тем не менее жертвы Чудакова, очевидно, описаны здесь верно. Литературовед Сергей Бочаров вспоминал, что как-то он дал Чудакову том Островского под залог паспорта (иначе бы не вернул) — и через месяц книга была возвращена исписанная женскими именами с телефонами: «Это он промышлял. На улице знакомился с провинциальными девками, которые приехали сюда, и их соблазнял перспективами сниматься в кино. Он поставлял их киношникам, даже каким-то писателям. На этом и погорел потом». Библиотекарь Татьяна Маслова рассказывает, что клиентами Чудакова были «известные люди сейчас, да и в те времена уже были известные; я не хочу называть этих людей».
Согласно большинству свидетельств, девицы в арсенале Чудакова были «так себе», «провинциальные растерянные дурочки, провалившие экзамены в вузы». Математик Илья Иослович, например, вспоминал, как встретил своего коллегу Липу Смоляра, который на улице что-то жарко обсуждал с Чудаковым. Липа позже признался ему, что Чудаков поставлял за деньги девиц и спор был о качестве поставки: «Я говорил, что качество совершенно не годится, а он настаивал, что в девице масса достоинств и я ничего не понимаю».
По свидетельству Осетинского, наоборот, клиентам поважнее Чудаков приводил авантажных столичных барышень, которых как раз на фоне оттепели и новых свобод проще, чем провинциалок, было уболтать на что угодно. В своей книге он рассказывает даже о семинарах, на которые Чудаков приглашал первых юных красавиц Москвы и рассказывал им о премудростях секса и «самых действенных» способах удачно выйти замуж.
Сам Чудаков против определения «сутенер» категорически возражал и, судя по воспоминаниям Осетинского, занятие свое временами оправдывал: «Что ты, какой сутенер! Я вот недавно привез Михайлову одну из самых боевых моих львовских девочек — и знаешь, что случилось? Он на ней на днях женится… Я не сутенер, я сваха, или так: я сваха мужского рода — свах».
Сутенеры vs сводники
Рисунок: Варвара Аляй
«Я для олигархов ищу жен или любовниц за бешеные деньги — а вы меня делаете каким-то pimp (сутенером.— “Ъ”)»,— обиделся Петр Листерман на присланные ему «Коммерсантом» вопросы, и отказался на них отвечать. Впрочем, он признался, что сейчас ему просто неохота общаться с прессой. До того он неоднократно рассказывал, что продал за миллион свою жену и готов продать всех последующих жен, любовниц и просто знакомых, лишь бы платили.
До появления Алекса Лесли Петр Листерман был самым известным в России женским наставником. Как известно, именно он открыл для олигархов Куршевель, поместил их туда компактно и начал планомерно бомбардировать хорошо экипированными отрядами девиц. Дело в том, что в юности, еще до перестройки, он женился на француженке, уехал к ней и работал в Куршевеле лыжным инструктором. Собственно, работу инструктором в Куршевеле он продолжил, но уже в несколько ином качестве — обучал завезенных девушек, как правильно себя вести в этих перспективных горах.
Строго говоря, ни он, ни его предшественник Сергей Чудаков сутенерами и вправду не являются. Сутенерство — это самое настоящее дно и работорговля, сводничество — нечто иное. Женщины не принадлежат своднику, он получает деньги за факт знакомства, а что происходит между сторонами сделки в дальнейшем — женятся, расходятся, ссорятся,— фактически не его дело.
Сутенер — профессия, традиционно неуважаемая даже в криминальных кругах. Известно, например, что членом коза ностра не мог стать человек, занимавшийся когда-либо этим ремеслом, а в тюрьмах к сутенерам относятся почти как к педофилам.
Но в современном толерантном мире все меняется. Владелец сети публичных домов в штате Невада Деннис Хоф — уважаемый член Республиканской партии, выступает в университетах. Бывшая проститутка, создательница известного эскорт-агентства Кристин Дэвис (Манхэттенская Мадам) баллотировалась в губернаторы штата и даже набрала какое-то количество голосов. Самым уважаемым сутенером в свое время был писатель Айсберг Слим, автор книги «Pimp: the Story of my Life». Многие представители гангста-рэпа говорили, что Слим был их кумиром в детстве, а рэпер Айс-Ти даже рассказывал без стеснения, как пытался сутенерить, используя в качестве теоретического пособия книжку Слима.
«Слим сделал для сутенеров то же, что Жан Жене сделал для гомосексуалистов или Уильям Берроуз — для наркоманов: описал их чувства и мысли словами человека, который был в их шкуре» — так оценивал значение в современной культуре Слима шведский писатель Ирвин Уэлш.
Петр Листерман, владелец агентства VIP-знакомств, писатель, персонаж светской хроники, от pimp так рьяно открещивается, очевидно, просто в силу возраста. Листерман родился в 1957 году, в его детстве терпимостью к сводникам или сутенерам в обществе и не пахло — это убедительно доказывает пример Чудакова. «Чудаков знакомил девушек с писателями, поэтами, композиторами, даже чиновниками… Эти же люди потом в ЦДЛ, в Домжуре от него отходили — непрестижно было с ним общаться»,— вспоминает Татьяна Маслова.
После перестройки, однако, изменения в этой области произошли колоссальные.
«Все началось, очевидно, с фильма "Интердевочка",— рассказывает специалист по гендерным исследованиям, кандидат культурологии Ольга Чепрунова.— Я помню, что в научном сообществе был шок, когда проводился какой-то опрос в школах и довольно значительная часть старшеклассниц написали, что они хотят стать проститутками. Это, конечно, был результат того, что в Советском Союзе именно на дискурсивном уровне не было секса. Поэтому сразу, как секс появился, он занял такое огромное место в сознании. Возникло ощущение, что это какой-то принципиально новый, чудесный инструмент, с помощью которого можно наилучшим образом устроить жизнь».
Тогда же, в 1990-е, сформировался культурный феномен под названием «российский чиклит» (chick lit, «литература цыпочек»). В отличие от американского чиклита (Кэндес Бушнелл, Джеки Коллинз и другие) большинство героинь российской литературы этого сорта вовсе не наслаждаются жизнью «в большом городе» и за его пределами, а стремятся к конкретной цели — заполучить состоятельного мужчину, лучше «взамуж», но можно и так.
Королевой российского чиклита стала Оксана Робски, за ней выстроился хвост менее удачливых последовательниц.
В нулевые, начальные годы «путинского гламура», отражение темы в масскульте меняется: вместо одиноких авантюристок, борющихся за свое счастье, появляется целая инфраструктура — светское общество, куда нужно проникнуть, и «проводники», которые в этом помогут. В таких фильмах, как «Глянец» Андрона Кончаловского, образы ищущей богатства авантюристки и сводника гламуризируются еще больше — в картине, кстати, один из персонажей отсылает как раз к Листерману.
«История Золушки, конечно, в любой культуре остается одним из базовых сюжетов, прежде всего в странах третьего мира,— замечает Ольга Чепрунова.— Но у нас в силу исторических обстоятельств инфантильная, рассчитанная на чудо стратегия востребована особенно».
Такое впечатление, что развитие шло по нарастающей: количество курсов, книг, историй успеха из глянцевых журналов росло в геометрической прогрессии, армия новых претендентов взойти на этот олимп — тоже.
«Выгнали из борделя за… разврат»
Рисунок: Варвара Аляй
Алекс Лесли на бескрайнем новообразованном рынке секс-тренингов был совершенным enfant terrible. Потому что растил не устремленных через тернии замуж лояльных телочек, а хулиганок и провокаторш.
Большинство секс-тренингов направлено на конкретную цель — став одновременно Клеопатрой и маркизой де Помпадур, ученицы получат богатого мужа или любовника. Всё! Самые пещерные сексистские догмы подаются здесь в чистом виде, без соуса — и имеют неизменный успех.
«Женщина должна жить полностью за счет мужчины»,— изрекает Сергей Байгужанин, «успешный женский тренер номер один, мотивационный спикер, психолог», автор книги «Искусство быть женщиной. Мастер-классы для настоящих богинь». «Байгужанки», по словам их руководителя, в основном становятся содержанками, но живут как сыр в масле: в Москве на доход меньше 500 тыс. руб. в месяц не соглашаются.
Павел Раков с тренингом «Почему я такая умная, а живу как дура» собирает тысячные аудитории. На занятиях 48-летний отец двоих детей ставит женщин на карачки, бьет их по попе лопатой, поливает водой и заставляет в кровь биться за стулья, чтобы прокачать навыки завоевания мужчины и обладания им.
Тренинги Алекса Лесли, судя по всему, сильно отличались от всего вышеперечисленного. Во-первых, ценой. Участники злополучной программы в Таиланде за четырехдневный курс платили порядка $1,4 тыс. (двухдневный тренинг Павла Ракова, например, стоит 6 тыс. руб.). Во-вторых, составом участников. Автор книг про пикап собирал представителей обоих полов, объясняя, что сделает из мужчин «мастеров», а из женщин — «охотниц». И в-третьих, подходом. Лесли, судя по всему, является искренним приверженцем промискуитета, на своих курсах он ратует за радости чистого секса, не обремененного никакими путами, а моногамные отношения на его курсах объявлены «крысятничеством». «Влюбить, привязать, заставить думать о тебе и сгорать от страсти любого мужчину. Охотнице подвластны все,— говорится на сайте Алекса Лесли.— Ее жизнь — это кино и приключения, азарт и страсть, боевые напарницы и полная вседозволенность. Она умеет все — быть ласковой и любящей и дарить заботу и тепло, быть адской стервой, бесценной и неподкупной и тем самым — такой манящей».
Но смысл всей этой суеты, собственно, в завоевании. Дальше следует завоевывать кого-то еще, иначе скучно. Судя по книге Насти Рыбки, «сектантки», как называли себя участницы тренингов, основную задачу видели не в соблазнении олигархов, а в эпатировании публики, но еще большее впечатление они хотели произвести на «своих». Ощущали себя частью стаи и хотели в этой стае оставаться.
Записи на яхте Олега Дерипаски, которые, очевидно, и стали причиной дальнейших неприятностей, Рыбка делала по заданию Лесли «для отчета».
Все последующее — сумбурные и безрассудные действия: обвинение Дерипаски в изнасиловании, требование жениться, заявления (уже из тайской тюрьмы) о тоннах компромата — чистой воды эпатаж, к которому обычные представительницы российской породы «охотниц на олигархов» совсем не склонны.
Конечно, женщины с такими расплывчатыми жизненными ценностями, как Настя Рыбка, никак не должны были оказаться ни на каких яхтах. Листерман, очевидно, такой оплошности не допустил бы. Но Листерман — фигура из 1990-х, сегодня от его монополии на рынке воспитания подруг для состоятельных господ не осталось и следа. Рынок заполоняют десятки и сотни персонажей с самыми экзотическими взглядами на жизнь и методами работы, а в результате на дело выходят тысячи «охотниц».
Настя Рыбка и Алекс Лесли провели в тюрьме Таиланда уже месяц. За незаконный секс-тренинг в Паттайе они были арестованы, конечно, не потому, что в обществе — тайском или российском — неожиданно резко ужесточились моральные принципы. Лояльность к профессии сводников и к людям, с помощью которых сводники зарабатывают, сегодня, наоборот, высока как никогда. Как раз в результате этой возросшей лояльности рынок переполнился, и ориентироваться на нем стало, видимо, трудно.