Анатолий Куликов, председатель комиссии Госдумы по терроризму, в 1995-1998 годах министр внутренних дел России:
— В первую очередь с заложниками надо было работать спецслужбам, это вполне закономерно, и никакого шоу в этом нет. Это же неотъемлемая часть операции: идет фильтрация — там ведь могут оказаться пособники бандитов, работа с освобожденными заложниками может дать дополнительные сведения для раскрытия преступления. Да и состояние здоровья заложников тоже надо учитывать.
Олег Сысуев, первый зампред совета директоров Альфа-банка:
— Потому, что страной сейчас руководят спецслужбы, у них образ мышления не цивилизованный, но специальный. Они так ведут себя везде, но у нас в большей степени не доверяют гражданам. Прежде всего потому, что они почти на вершине власти, и потому, что остались такими же, как и были. Власть призывает нас объединяться, но на основе недомолвок и лжи это сделать невозможно. В США после трагедии 11 сентября вся информация была открыта и ничего не скрывали, и это объединило нацию. А отсутствие информации — одна из главных причин нашей незащищенности.
Алексей Митрофанов, депутат Госдумы:
— Палку мы не перегнули: террористов было гораздо больше. Поэтому идет нормальная работа: больницы стали фильтрационными пунктами. Правоохранительным органам нужно все уточнить и выяснить — надо же ответить на вопрос, кто есть кто. Из тринадцатой больницы все больные вывезены в другие места, а с бывшими заложниками идет нормальный процесс выяснения. Но все можно было сделать более цивилизованно: назначить официального представителя ФСБ, который бы сказал, что до такого-то времени никаких посещений не будет, и через каждые два-три часа выходил к родственникам с информацией о состоянии пострадавших на этот момент. Но у нас, как обычно, никто не хочет брать на себя ответственность.
Борис Немцов, лидер СПС:
— Я понимаю необходимость ограничения информации в ходе проведения операции, но категорически против введения цензуры на информацию о самочувствии и местонахождении освобожденных людей. Претензий к спецслужбам нет: взрыв они предотвратили и террористов уничтожили, но больше, чем введение режима странной секретности, меня волнует другое: почему людей так долго вместо "скорых" держали в автобусах, когда главное при отравлении — быстрое введение инъекции-противоядия.
Владимир Рыжков, депутат Госдумы:
— Причина очевидна: произошло массовое отравление людей газом неизвестной природы, а такие вещи обычно скрываются. Но рано или поздно мы все равно узнаем, что произошло с людьми, что это был за газ и какими будут последствия для тех, кто выживет. Видимо, было применено химическое оружие, боевой газ — и в этом причина такой секретности.
