В рамках специальной программы международного фестиваля "ДОКер" "Let It Doc!", куда вошли фильмы об информационных технологиях, состоится российская премьера картины Михаэля Пальма "Будущее кино", уже успевшей побывать в Венеции и Роттердаме. Неторопливая рефлексия о тотальном наступлении цифрового кинематографа — одновременно и плач по кинематографу XX века, и гимн ему
В луче кинопроектора роится светящаяся пыль. Кадр, виденный сотни раз,— но в фильме Михаэля Пальма "Будущее кино" клише внезапно обретает новый смысл. Дело не только в том, что свершившаяся цифровая революция обратила в пыль прежние технологии, в том числе и буквально: в одной сцене фильма триумфально взрывают, за ненадобностью, пленочный цех на "Кодаке", в другой — деловито демонтируют старое громоздкое оборудование в лаборатории Венского киномузея. Нет, пыль эта — еще и память о том, что кинематограф некогда возник в физическом мире и жил в диалоге с физической реальностью. Отражаясь от лиц и вещей, свет воздействовал на кристаллики серебра в эмульсии, и те начинали под этим воздействием двигаться и меняться, позволяя реальности отпечатываться на пленке, подобно тому как доисторические существа отпечатывались в грунте. Фильм можно было взять в руки, потрогать, посмотреть на свет.
"Нули и единицы — просто метафоры", говорится в фильме Пальма. О фильме на цифровом носителе можно сказать много хорошего: он легче, удобнее, компактнее. Он, в конце концов, дешевле (учитывая, сколько сотен копий требуется современным блокбастерам в первый уикенд проката). Проблема одна: он ненастоящий. Куда менее настоящий даже, чем пыль. И вряд ли это может быть неважно.
Фильмы, посвященные цифровой революции, выходят примерно раз в два-три года: эту традицию начала 15 лет назад картина "Накойкаци" Годфри Реджио, а из недавних стоит вспомнить эпическую рефлексию Вернера Херцога "О, Интернет! Грезы цифрового мира". "Будущее кино" выделяется в этой череде не форматом (он вполне традиционен и незамысловат: серия интервью, перемежаемая авторскими размышлениями) и не интонацией (эсхатологической меланхолией проникнуты едва ли не все фильмы на эту тему), но авторским бэкграундом: Михаэль Пальм — профессиональный киновед, один из ведущих в Австрии. Когда с историками и архивистами для своего фильма встречался Херцог, он был для них все же человеком извне, говорящим на другом языке. Пальм же беседует со своими коллегами, а то и вовсе сотрудниками. Среди его собеседников и специалисты кинолабораторий, остающиеся без работы, и проекционисты, осваивающие многообразие разъемов и сетевых протоколов, и дельцы от кинотехнологической индустрии, постоянно вынужденные перестраивать свой бизнес. Говорит он и с известными киноведами Дэвидом Бордуэллом и Паоло Керки Усаи. Конечно, появляются в фильме и практики — Апичатпонг Вирасетакун, Мартин Скорсезе и Кристофер Нолан. Благодаря этому диапазону — калибров, подходов, мнений — "Будущее кино", пожалуй, самое полное из экранных высказываний на заданную тему (слово "исчерпывающее" тут не подходит лишь потому, что речь все-таки о будущем). Для тех, кто "в теме", здесь сыщутся новые повороты и нюансы. Для остальных фильм Пальма и вовсе бесценен, хотя бы как методическое пособие.
В научном подходе Пальма есть только один подвох. "Будущее кино" — превосходный компендиум, с подобающей системностью изложения материала. Но то, что хорошо для статьи или даже диссертации, не всегда хорошо для фильма. Будучи еще и профессиональным режиссером монтажа, Пальм, разумеется, не сводит свое исследование к нарезке из интервью. Здесь есть образный ряд, цитаты, аллюзии и даже шутки (пленку поели злые гремлины из фильма Джо Данте). "Взлетная полоса" Маркера, "Головокружение" Хичкока, "Бегущий по лезвию бритвы" Скотта, — отсылки к этим и многим другим классическим лентам здесь не дежурное блюдо синефила, они точны и уместны. Но разрозненные, обрывочные, они походят скорее на "mots", привольно пересыпающие умную беседу. Одна аллюзия, впрочем, тут настолько прекрасна и глубока, что можно было бы — или даже стоило бы — ею и ограничиться: когда Пальм снимает опустевший кинотеатр как отель из кубриковского "Сияния". К этому, по большому счету, нечего добавить.
«Каро 11 Октябрь», 20 мая, 17.30