В середине апреля завершился первый год работы самого молодого в истории Украины премьера Владимира Гройсмана. Журналист Виктор Лошак — о втором лице Украины и границах его возможностей.
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ
В начале 2014-го Гройсман был еще мэром тихой провинциальной Винницы. Правда, мэром успешным и любимым горожанами. К тому же, сыном не последнего в этом областном центре человека. Молодой мэр вовремя поддержал и Майдан, и правильного лидера Петра Порошенко. Начался вертикальный взлет винничанина: вице-премьер, спикер Рады, премьер-министр. Важно, что сменил Гройсман нелюбимого Арсения Яценюка, который тянул на себя политическое одеяло, считая премьерство не последней ступенью своей карьеры.
Сейчас Гройсману 39 лет, и волей-неволей он еще и витрина новой украинской демократии: когда главные исторические герои по новой идеологии — это палачи украинских гетто из УПА и УНА, очень полезно иметь еврея одним из первых лиц государства. На самой Украине не всем это нравится: к примеру, пассионарная Надежда Савченко уже заявляла, что все проблемы от «неукраинской по крови» власти.
Естественно, что в последние дни премьер роздал несколько интервью, подводя итоги первого своего года на посту. О своих заслугах он говорит скромно: «стабилизировали ситуацию», «не допустили углубления кризиса». Однако все видят, что ситуация у правительства куда драматичнее, чем его глава решается описать.
Киев попал в тиски: с одной стороны — война; с другой — необходимость инвестировать в развитие; с третьей стороны — давление обедневших граждан и безответственной Рады, а с четвертой — набор железных требований МВФ, которые необходимо выполнять, если хочешь денег.
МВФ говорит — продавайте госсобственность, разрешайте приватизацию земли. Но Гройсман и его коллеги распродажу явно оттягивают, потому что понимают, кто и по какой цене может купить украинские госпредприятия, если из 3,5 тыс. не работает половина, а из этой половины лишь треть прибыльны. Киев хотел бы, чтобы земля досталась украинским крестьянам и дала толчок фермерству (покупку на семью хотят ограничить 200 га), но тогда выручка от приватизации знаменитых черноземов будет мизерной, денег у селян нет. Замечу, что местный закон специально предусматривает неучастие в торгах физических и юридических лиц из «страны-оккупанта», т.е. из России. Но после истории с банками вряд ли кому-то из наших захочется покупать украинское.
Гройсману, как и Порошенко, ставят в вину мягкость к олигархам. Но обуздать их, пожалуй, еще сложнее, чем выполнить требования МВФ. Государство пытается для начала отобрать «Днеправиа» и днепропетровский аэропорт у Коломойского и «Укртелеком» у Ахметова. Но пока оба проекта зашли в юридический тупик. «Что же тогда делать с осточертевшими стране олигархами?», — спрашивает у Гройсмана журналист. «Пусть они развивают экономику, не вмешиваясь в политику», — отвечает Гройсман, возможно, сам не замечая, как повторяет российского лидера, с которым Киев находится в таком непримиримом противостоянии.