«Моя цель — сделать российский бренд для всего мира»

Владелец марки Gourji о дизайне, стиле и китче

Дмитрий Гуржий, основатель бренда Gourji и идеолог коллекций марки, рассказал “Ъ-Lifestyle” о том, как осовременить красоту, которая нас окружает, и почему вещи обязательно должны быть наполнены смыслом.

Фото: Георгий Кардава

Дмитрий Гуржий — путешественник, романтик и бизнесмен-пассионарий, проводник художественного наследия России на люксовом рынке. Запонки в виде миниатюрных копий медальонов, украшающих станцию метро «Динамо», платок с панорамой Бородинского сражения или вечернее пальто из вологодского кружева — в коллекциях Gourji советское архитектурное прошлое запросто уживается с историей Российской империи или эстетикой русской деревни эпохи Ивана Грозного.

— Марка Gourji ориентирована больше на внутренний рынок или на внешний?

— Наши покупатели — чаще всего россияне или имеют отношение к России. Российский бэкграунд важен для понимания наших коллекций, но я бы хотел, чтобы вещи Gourji были понятны людям любой культуры и покупались повсюду. У меня нет цели сделать российский бренд для россиян. Цель — сделать российский бренд для всего мира. Это сложно, потому что надо транслировать свои идеи языком, который смогут расшифровать в любой точке планеты.

— Темы ваших коллекций разнообразны: конструктивизм, архитектурные украшения из московского метро, иконы, ордена Российской империи. Как это связано с вашим пониманием стиля?

— Мое понимание стиля основано на этнографических и социокультурных явлениях. Это атмосфера общества, в котором мы выросли, этнические костюмы, которые видели в кино или музеях, учебник «Родная речь», который был у всех. Это вещи, которые прошли вместе с нами долгий путь.

— То есть основа стиля для вас — история и мировоззрение?

— Да. Я воспринимаю Россию и СССР, эту огромную страну от моря до моря, как единое социокультурное пространство. Я одинаково комфортно себя чувствую в узбекском халате, гимнастерке или косоворотке, во всех этих стилистических ипостасях. Мы — марка Gourji, я и люди, которые со мной работают, — стремимся рассказать о красоте того, что нас окружает, современным языком, сделать жизнь красивой, элегантной, интересной, наполненной. Но важно, чтобы кроме красоты у вещи был еще и смысл, чтобы люди получали удовольствие от жизни и от дизайна.

— В ваших коллекциях есть очень необычные предметы — дом Мельникова в виде перстня из золота с окнами-бриллиантами, кольца с золотыми колосьями, как на лепнине в московском метро, запонки с кремлевскими звездами...

— За дом Мельникова некоторые художники и дизайнеры меня критиковали, Ольга Солдатова прямо накинулась: как вы можете брать такое великое архитектурное сооружение, нарушать и менять пропорции! Мельников перевернется в гробу! А мне кажется, мы сделали красиво, и огромное количество людей пошли после этого посмотрели дом, узнали что-то про построившего его архитектора и носят с удовольствием эти кольца. Линия стала очень успешной. Вообще, у нас две архитектурные истории очень удачные; вторая — «Шуховская башня», кольцо и браслет. «Сокровища подземелья» тоже довольно популярны, это орнаменты, звезды, колосья, которыми декорированы красивейшие станции московского метро. Мы делали запонки с медальонами, как на станции метро «Динамо». Несколько лет назад мы пришли к наследникам скульптора Елены Янсон-Манизер (участвовала в оформлении станции «Динамо». — “Ъ”), общались с ее сыном. Для него был очень важен вопрос сохранения пропорций: как это так, из огромного каменного медальона мы сделаем запонку в 20 миллиметров. Но в итоге все получилось прекрасно.

— Уменьшение архитектурной детали до золотой запонки может выглядеть очень интересно, даже забавно, а как вам движение в обратном направлении, когда что-то маленькое и единичное делают масштабным городским объектом? Летом в Москве на улицах было много удивительного, в том числе на Кузнецком Мосту, рядом с ЦУМом — так называемая гостиная, кресла и торшеры. Или когда на улицах в центре на стенах домов висят картины?

— Мне кажется, самое главное — уместно это или нет, органично или не совсем. Все зависит от того, где это сделано, как и для кого. Если в саду поставить удобные сезонные кресла — в этом нет ничего плохого. А вот фонари в виде знаков вопроса с искусственными цветами абсолютно неуместны и уродливы. На Кузнецком Мосту сделали звездное небо — пешеходы гуляют и очень довольны. Библиотечки на Тверском бульваре были летом — очень мило, но что, если пойдет дождь? Но я скажу вот что: если ничего не делать, то ничего и не будет. Основная масса критиков — это люди, которые вообще ничего не создают. Я с уважением отношусь к попыткам изменения городской среды. То, что город нужно развивать, адаптировать, — совершенно точно. В этом году жизнь в Москве была сложной из-за реконструкции, но результат того стоит. Я много хожу пешком и езжу в метро, я могу это оценить в полной мере. Недавно ко мне приезжали иностранные партнеры, которые были в Москве три года назад, и они в восторге — говорят, город раскрылся для жизни.

Фото: архив пресс-службы

— Многие москвичи часть этих городских нововведений восприняли как китч, а что для вас значит это понятие?

— Я думаю, что китч — это тоже вопрос органичности и уместности. Есть такой художник — Саша Петлюра. То, как он одевается (а одевается он очень нестандартно), абсолютно органично для него. Кто-то увидит здесь китч, но для самого Петлюры никакого китча в этом нет, он абсолютно естественно во всем этом выглядит. Но если так оденется какой-нибудь нувориш, это уже будет неуместно. Здесь вопрос не цвета пиджака, а мироощущения.

— Вам нравится то, что делает Гоша Рубчинский?

— Мне нравится тема, которую он выбрал. Я часто бываю в Лондоне, в Dover Street Market продаются его вещи. Мне-то все понятно, как человеку, выросшему в этой эстетике, но я не понимаю, кто это покупает там. Я не вижу за этим бизнес-модели. Это загадочная история, возможно, связанная с поддержкой Comme des Garçons. Но в любом случае они же понимают, что делают.

— Какие бренды вам симпатичны?

— Есть русские дизайнеры очень талантливые: Александр Терехов, Андрей Артемов (Walk of Shame), но они делают моду в европейской манере. Эти вещи могут быть, например, и голландскими, и английскими. Из российских дизайнеров мне ближе Ульяна Сергеенко и Aнастасия Романцова ( La Russe). Из иностранных — четыре бренда. Ralph Lauren воплощает американскую мечту, Paul Smith — английскую эксцентричность, Hermès транслирует французскую эстетику. Есть еще Shanghai Tang — китайский люксовый бренд. Эти четыре марки для меня ориентир, каждая из них тесно связана с культурой своей страны. В этом отношении я бы хотел, чтобы Gourji следовал их примеру.

www.gourji.ru

Фото: архив пресс-службы

____________________________________________________________________

Наталья Поротикова

Картина дня

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...