Обычные крымские татары спустя два с половиной года после присоединения Крыма к России делились с корреспондентом “Ъ” мечтами не столько о национальной автономии, сколько о преодолении банальной российской бюрократии и бытовой ксенофобии.
Фото: Виктор Коротаев, Коммерсантъ / купить фото
«Нас принимают, но не слышат»
Лилия из Симеиза в свои 58 продолжает работать в маленьком семейном кафе, несмотря на поврежденное во время неудачной операции запястье. Она говорит, что за 2,5 года в ее жизни не наступило никаких качественных изменений, но материальное положение семьи ухудшилось: «Все дорожает, деньги обесцениваются. Сестра получает в месяц 8 тысяч, муж 6 тысяч. В месяц мы платим 10 тысяч за свет. У нас есть вот это кафе, но оно копейки приносит».
Лилия критикует работу местных чиновников: «Почему я должна унижаться, прося о помощи? Это же их работа!» Но отмечает и изменения к лучшему: «Например, к прокурору Поклонской на прием попала. Она сидит маленькая такая, худенькая. Кто-то к ней обращается: “Пользуемся водой из родника. Не можем никак узаконить, чтобы нас не штрафовали”. Она подняла здорового дядю из “Водоканала”, отчехвостила его и велела своему помощнику отправить его на профориентацию». Сама Лилия написала госпоже Поклонской две жалобы: по поводу легализации де-факто принадлежащего ей участка земли и по поводу неудачной операции на руке. «По здоровью уже пришел ответ, факт нарушения признали,— рассказывает Лилия.— Но с землей я никак не могу решить проблему. Я получила бумагу на небольшое поле еще при Украине. Шестнадцатый год стою в очереди на получение этого участка, он был пустым, теперь у меня там виноград растет. А меня из одной инстанции посылают в другую. Власть принимает, но не слышит нас».
Новые власти Крыма не ограничивают Лилию в правах, но дискриминацию она, по ее словам, чувствует, как и раньше: «Дискриминация всегда была и остается. Я в прошлом году была в горисполкоме в Симферополе, зашла там в туалет, выхожу — на меня смотрит сотрудник горисполкома, которая вообще-то чиновник и должна быть толерантна ко всем,— и говорит: “Понабежали тут черножопые!” Какой вопрос она мне может решить после этого?» Сама Лилия считает, что люди разных национальностей в состоянии сами договориться между собой о том, как им лучше жить по соседству друг с другом: «Зачем вообще делить людей? Вот мои соседи — русские, я им чебуреки делаю, когда мусульманские праздники проходят, они мне яйца несут, когда Пасха. Мы, татары, здесь испокон веков живем и всегда были ко всем толерантны».
Русские и украинцы Крыма по-разному относятся к крымским татарам. Николай из Симферополя всерьез объясняет корреспонденту “Ъ”, что крымские татары могли захватить власть в 2014 году: «Их было много около здания Верховного совета в Симферополе,— вспоминает Николай события, предшествовавшие присоединению Крыма.— Наверное, часть из них хотела реализовать мечту о крымском ханстве, но Россия им четко дала понять, что этого не будет, и они присмирели. Они сразу переходят на ту сторону, у которой сила. Я рад, что так произошло, иначе бы они обнаглели. Могли бы быть серьезные конфликты между крымскими татарами и русскими. Надо им показывать, кто в Крыму хозяин». Валентина из Алупки не видит в крымских татарах угрозы: «У меня друзья есть среди крымских татар. Они на референдуме голосовали, хотя Меджлис им запретил это делать. Наши дети дружат. Нужно людям дать то, что им Украина не дала,— землю и какие-то подъемные для строительства, и они будут вести мирную жизнь».
Лилия из Симеиза считает политически ангажированным прежнего председателя и де-факто лидера крымскотатарского Меджлиса Мустафу Джемилева: «Джемилева ненавижу. Когда маленькая была, он для нас богом был. Когда у меня сын умер, я попросила Джемилева пробить возможность сделать судмедэкспертизу, но они мне отказали. Он спекулирует именем моего народа! Ему еще десять лет назад нужно было уходить. Надо с Россией как-то дружить, договариваться, а он уехал». Как и господин Джемилев, Лилия мечтает, чтобы у крымских татар было собственное государство, но она готова «примеряться к обстоятельствам»: «Раз так случилось, буду в России жить. Мне разницы нет, какое государство будет решать мои проблемы. Главное, чтобы решало».
«Ваш папа молитву читает?»
Камилла, предприниматель из Алупки, считает, что дискриминации в Крыму подвергаются все «неславяне»: «У меня отец — таджик, мать — украинка. На внешность у нас смотрят в любом учреждении, раньше такого не было. Хотела записать сына в спортивную секцию, а меня в анкете попросили указать национальность. Мы спросили: почему? Ответили, что сейчас в России такие законы. Моя подруга пошла устраивать дочку в музыкальную школу — тоже попросили указать национальность и спросили: “Ваш папа молитву читает?” Она сказала, что читает, так как он мусульманин, и девочку в школу не взяли».
Подруга Камиллы подтверждает: «Все было хорошо при Украине, а сейчас посмотрите, что делают с нашими ребятами! Они (власти.— “Ъ”) считают, что весь ислам относится к “Хизб ут-Тахрир” (исламская партия, запрещенная в России, но существующая легально на Украине. — “Ъ”). Нас воспитывали в духе соблюдения всех мусульманских канонов, а сейчас за это арестовывают с обысками. Короче, мы пришли в СССР. Что тогда, что сейчас нас, крымских татар гнобят. Вот еще и Меджлис запретили. Мы — нормальные люди, никакие не предатели. Что нам нужно? Клочок земли, на котором мы будем работать, и все! Вы слышали, чтобы крымские татары когда-либо совершали террористические акты? Нет!» Сын этой женщины, по ее словам, арестован: «Обвиняют в хулиганстве. Других подробностей не хочу рассказывать, просто боюсь. У меня уже были обыски по делу сына. Я им сразу сказала, что вся наша вина заключается в том, что мы — крымские татары. “А у вас телевизор на украинском вещает!” — они мне сказали. Так у нас тарелка спутниковая, они сейчас по всему Крыму висят!»
«Люди опасаются преследований»
Эпизоды нарушений прав крымских татар постоянно оказываются в фокусе внимания международных правозащитных организаций — Human Right Watch, Amnesty International, не игнорируют их и российские правозащитники. Глава правозащитной Крымской полевой миссии Андрей Юров подтвердил “Ъ”, что у крымских татар производятся регулярные обыски и аресты, часто с нарушением законодательства. По его мнению, пока эти действия имеют в основном точечный характер и направлены на конкретных крымскотатарских активистов. Но господин Юров подтверждает тенденцию к более жесткой работе властей с «практикующими» мусульманами, которые не являются сторонниками радикальных организаций и течений: «Эта жесткость — вещь не новая для Россия, но для Крыма это шок. Люди опасаются преследований». Руководитель аналитического центра «Сова» Александр Верховский считает, что вокруг Крыма и крымских татар создан информационный вакуум, который не дает восстановить реальную картину происходящих событий: «Туда не может приехать почти никто (из международных правозащитных организаций. — ”Ъ”), и это колоссальная проблема».
Тамила Ташева — координатор украинской общественной организации «Крым SOS», которая была создана в 2014 году. Тамила покинула Крым еще до событий 2014 года, но теперь она стала «невъездной». Проект «Крым SOS» занимается мониторингом прав человека и помогает переселенцам из Крыма и с востока Украины вне зависимости от их национальной принадлежности. Проект является исполнительным партнером управления верховного комиссара ООН по правам беженцев. Тамила утверждает, что точных данных по количеству крымчан, переехавших на материковую Украину, нет, потому что не все из них регистрируются как «внутренне перемещенные лица»: «Подтверждение этого статуса в Украине почти нигде не требуется, только в случае получения социальных пособий от государства и при открытии бизнеса,— поясняет Тамила. — Министерство социальной политики Украины называют цифру в 21 тыс. человек. Из них, по нашим данным и данным Меджлиса, приблизительно половину составляют крымские татары. Пограничная служба Украины передала нам данные, согласно которым разница между выехавшими и въехавшими на полуостров с января 2015 по конец февраля 2016 года составила 73 тыс. человек, но мы не можем утверждать, что эти данные точны».
По словам Тамилы, переселившиеся крымские татары распределены по Украине дисперсно, но большая часть из них осела на Центральной Украине (Киев, Винница) и Западной Украине (Львов, Закарпатье, Ивано-Франковская область). У всех переселенцев есть трудности с жильем, трудоустройством и получением документов, но у крымских татар к ним добавляется проблема сохранения языка, культуры и веры. Тем не менее Тамила считает, что крымские татары быстро интегрируются на материковой Украине.
«Ага, уже два года депортируют»
Эльвира, владелица ресторана в Алупке, не видит никаких репрессий со стороны властей и охотно признается в симпатиях к Владимиру Путину. «Я не сталкивалась ни с какими репрессиями, — говорит Эльвира.— Знаете, мои родственники из степного Крыма, пусть они меня простят, немного нецивилизованные. Они и на референдум не ходили, потому что им Меджлис приказал не ходить: как стадо баранов себя ведут. Они и сейчас и все время мне говорят: “Вот, скоро тебя заберут и депортируют”. Ага, уже два года депортируют. Я как-то не выдержала и сказала: “У меня мужчина появился, Володей зовут”. Они в шоке: “Какой Володя?” Я и сказала: “Володя Путин”. Они язык сразу проглотили».
Дела у Эльвиры пока идут в гору. Указывая на новый стеклопакет, она говорит: «Раньше этого не было, ресторан работал только летом, а на зиму мы все консервировали. В этом году ресторан работал всю осень и зиму, я еще один открыла. 2014 год был провальным, но с каждым сезоном все лучше становится. Хотя есть, конечно, и проблемы». Рабочий стол завален документами: «Это настоящее море бумажек: то заполни, это заполни. Пришлось еще бухгалтера нанять. Я понимаю, что Россия хочет все формализовать, но можно же как-то это по-другому сделать. Все-таки XXI век!»
