История Московского художественного театра исследована подробно и основательно, а вот история его "детей"-студий — в гораздо меньшей степени. Книга выдающегося историка театра Инны Соловьевой посвящена "репрессированному" театру МХАТ Второму, выросшему из Первой студии МХТ.
Книгу Инны Соловьевой с первого взгляда легко принять за сугубо специализированное театроведческое издание, на самом же деле она обращается к немассовой, но постоянно растущей аудитории: к аудитории, которая умеет читать научный текст с тем же острым удовольствием, что и приключенческий роман — включая примечания и постраничные сноски.
Слово "роман" в данном случае не про долю или меру вымысла — его здесь как раз нет. Есть авторские предположения, но они как предположения в тексте и обозначены. Прелесть и соблазн книги в том, что ради нее был распознан, систематизирован, проанализирован и предъявлен публике огромный исторический материал, до сих пор в открытом обращении не существовавший. Это 650-страничная игра-головоломка, пазл, кусочки которого автор в буквальном смысле слова доставал из коробок, конвертов, папок с тесемками и без, из записей репетиций, из суфлерских и режиссерских экземпляров, из мемуаров, протоколов и газетных вырезок.
Если читать, внимательно следя за тем, как автор этот пазл складывает, постепенно возникает огромное разноголосое повествование, которое начинается как семейный роман, а заканчивается как историческая драма.
Создав на рубеже веков русский режиссерский театр, МХТ создал русский театр ХХ века как таковой. Поэтому, как и полагается в истории творения, первые поколения режиссерского театра родились в недрах самого МХТ — в том числе и те, которые позже стали его оппонентами и даже противниками. Ниспровергателям Станиславского неоткуда было взяться, кроме как из дома и школы самого Станиславского. Из МХТ вышел Всеволод Мейерхольд, здесь училась и начинала актерскую карьеру Алиса Коонен, главная актриса Камерного театра Александра Таирова. Здесь же, в Художественном, всерьез начинаются театральные биографии Вахтангова и Михаила Чехова, двух великих протагонистов Первой студии и книги Инны Соловьевой.
Студийные эксперименты и сложные отношения экспериментаторов с "большим" МХТ — первая сквозная, условно "семейная", линия книги. История людей, которые непоследовательны почти ни в чем, кроме одной, всепоглощающей мысли: мысли о том, что изменить театр можно только изменяя себя. Людей, которые все художественные эксперименты ставят на себе — поэтому их иногда даже сложно назвать художественными. Людей, которые месяцами и годами пытаются выстроить и сохранить единство человеческого духа и техники лицедейства — превратив себя в живое подобие Гамлета-флейты из шекспировского текста: "Вы можете расстроить меня, но играть на мне нельзя". Гамлет недаром был одной из великих ролей Михаила Чехова. Следить за историей "детей" МХТ, которые на наших глазах все меньше и меньше становятся похожи на своих "родителей", а иногда просто превращаются в их антагонистов, невероятно увлекательно — особенно если при этом не упускать из виду, что их связи с домом никогда до конца не обрываются.
Второй сквозной мотив книги — это то, как историческое время медленно, но неумолимо пожирает художественное пространство. Первая студия начинается и долгое время существует как пространство поиска нового театра. Это не значит, разумеется, что здесь не было честолюбия, интриг, скандалов, неврозов — но без них любой театр скорее мертв, чем жив, они — часть художественного метаболизма, театр их не только генерирует, но и успевает переваривать. Книга Соловьевой во второй своей половине показывает, как в этот метаболизм вмешивается история — и частные противоречия постепенно перестают быть частными, личные обиды превращаются в собрания с повесткой дня и протоколом, интриганство логично переходит в доносительство, творческая программа может в любой момент попасть в заголовок газетной статьи. Конец 20-х годов, время, которое из нынешнего далека кажется еще сравнительно безопасным, уже вполне тошнотворно демонстрирует это внедрение политической злобы дня и исторической неизбежности во все башни из слоновой кости.
Михаил Чехов — гений с хорошо развитыми паническими инстинктами — услышал это движение эпохи, можно сказать своевременно, эмигрировав в 1928 году (и на этом книга заканчивается). МХАТ Второй был закрыт постановлением правительства СССР в 1936-м, расформированная труппа пополнила составы других театров. Но это уже совсем другие романы.
Инна Соловьева. Первая студия. Второй МХАТ: Из практики театральных идей XX века. Новое литературное обозрение, 2016