Большинство легальных мигрантов в России приехали из Узбекистана и Таджикистана. Об этом пишет газета «Коммерсантъ» со ссылкой на доклад Экспертно-аналитического центра РАНХиГС. С 2011 по 2015 год число лиц, которые получили постоянный или долговременный официальный статус проживания, увеличилось с 275 тыс. человек до 526 тыс. В первую тройку входят граждане Узбекистана — 46%, Таджикистана — 24% и Украины — 11%. Подавляющая часть мигрантов находится в пяти субъектах: Москве и Московской области, Санкт-Петербурге, а также в Ленинградской и Свердловской областях. Директор Экспертно-аналитического центра РАНХиГС Николай Калмыков обсудил тему с ведущей «Коммерсантъ FM» Натальей Ждановой.
Фото: Сафрон Голиков, Коммерсантъ / купить фото
— Скажите, эта тройка лидеров за последние годы как-то меняется?
— У нас, конечно, политики могут периодически меняться — были всплески, связанные с Украиной. Естественно, у нас периодически меняется активность китайских трудовых мигрантов — могут иногда в большом количестве приезжать, потом становится резко меньше.
В данном случае одним из важных эффектов является то, что возросла легализация мигрантов, то есть действительно существующая система стала более комфортной для того, чтобы стать легальным мигрантом — официально оформить себя, получить патент и так далее.
— То есть мигрантов, может быть, и не стало больше — стало больше легальных мигрантов, поэтому цифра увеличилась в два раза?
— Конечно, сейчас становится намного комфортнее спокойно получить патент, чем прятаться по подвалам, бояться каждого шороха. И сами мигранты становятся более грамотными, и работодатели более заинтересованы в спокойной деятельности.
— Вы говорите о всплесках, связанных с Украиной. Легальных мигрантов с Украины стало больше или меньше? С одной стороны, из восточных районов приезжают больше людей, с другой стороны, для тех, кто живет на Западе, ужесточили правила нахождения в России, верно?
— Я не разделял бы на Запад и Восток — кто хочет приехать, те приезжают. В данном случае, естественно, был всплеск во время наиболее трагических событий, которые там происходили. Сейчас ситуация стабилизировалась, поэтому может быть некоторое уменьшение.
— Разве для тех, кто приехал из Донбасса, нет каких-то особых преференций?
— Сейчас у нас есть законодательство, оно общее для всех. То есть люди или оформляют вид на жительство, или могут менять гражданство, или оформляют также патенты и так далее. У нас существует общее законодательство, единое для всех окружающих стран.
— В исследовании сказано, что 10 лет назад лидером по экспорту легальных мигрантов был Китай — 21%. Почему Китай так серьезно потерял свои позиции?
— Весь вопрос в том, что Китай, конечно, имеет определенную политизацию с точки зрения регионов, в том числе это Дальний Восток, в который в большей степени в качестве трудовых мигрантов приезжают китайские граждане — им все-таки поближе. Сейчас есть возможность наполнять своими собственными трудовыми ресурсами, все-таки работа людям нужна.
— Подсчет нелегальных мигрантов как-то ведется, или это в принципе невозможно?
— Это очень сложный вопрос, о котором все время спорят научные, экспертные круги. Конечно, мы можем учитывать вообще фактический въезд через границу, опять же, не все попадают через границу легально. Мы знаем самые любопытные истории, как люди, бывает, перебираются через границу. Естественно, это и вопрос того, когда человек не выезжает своевременно, то есть нарушает. То есть сейчас, конечно, очень важно выстраивать единую систему отчетности по этим вопросам, использующую не один источник информации, а всю совокупность, и предоставлять в публичном докладе. К сожалению, в полной мере на данный момент это пока не осуществляется.
— Работодателям по-прежнему выгодно набирать нелегальных мигрантов, прятать их по подвалам и платить гораздо меньше денег, чем работать с легальными мигрантами?
— Система стала значительно комфортнее. Патент намного проще, чем думать об отчислениях, налогах, оформлениях, то есть сейчас процедура достаточно проста, но все равно всегда возникает языковой вопрос, вопрос изначальной подготовки этих мигрантов, чтобы они приезжали, уже понимая, куда, какая культура страны пребывания, язык и так далее. Здесь тоже много мер, которые можно еще осуществлять.
— Ведь сейчас действуют обязательные правила для мигрантов, которые должны сдать экзамен по русскому языку, чуть ли не по истории России и какие-то еще?
— Мы шаг за шагом еще внедряем эти вещи. Есть различные, в том числе еще даже пилотные, проекты по обучению на территориях самих стран, откуда приезжают к нам мигранты, но эту практику стоит, конечно, расширять. На наш взгляд, необходимо выстраивать именно сетевые программы — какие-то из них через интернет, возможно, это выстраивание бесплатных центров доступа к обучению с помощью компьютера, чтобы направлять куда-то преподавателей, а есть возможность выстраивания, допустим, специальных классов в различных городах, откуда к нам прибывает наибольшее количество мигрантов, где предварительно можно пройти интерактивный образовательный курс с одним тьютором, допустим, наставником. То есть такие форматы существуют в международной практике, и нам нужно их расширять.
— В вашем докладе указано, что пять самых привлекательных для мигрантов субъектов: Москва, Московская область, Петербург, Ленобласть, — это понятно, там работы больше, зарплаты выше, но почему Свердловская область привлекает мигрантов?
— Так сложилось, что ехать туда им немножко поближе, с одной стороны. С другой стороны, конечно, это достаточно развитый промышленный регион, где есть потребность, потому что наши граждане зачастую работают на более серьезных производствах, а мигрантов приглашают на позиции чуть попроще.
— Просто у нас есть города-миллионники на Дальнем Востоке, которые активно развиваются, там нужна рабочая сила, и, тем не менее, Свердловская область.
— Так вышло. В данном случае вопрос промышленных районов, в которых потребность именно в высококвалифицированных кадрах значительно выше.