Россия продлит продуктовое эмбарго до конца 2017 года. Такое постановление потребовал подготовить премьер Дмитрий Медведев. Он подчеркнул, что эта мера поможет отечественным сельскохозяйственным компаниям спланировать свои действия на более длительный срок. Ранее лидеры стран G7 — Великобритании, Германии, Италии, Канады, США, Франции и Японии — заявили, что поддерживают продление срока действия антироссийских санкций. Однако глава германского МИД Франк-Вальтер Штайнмайер отметил в интервью Der Spiegel, что ограничения в отношении Москвы могут смягчить, если будет прогресс в выполнении минских договоренностей. Ведущий научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН Ирина Кобринская обсудила тему с ведущим «Коммерсантъ FM» Ильей Корякиным.
Фото: Коммерсантъ / Максим Кимерлинг / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Олег Харсеев / купить фото
— На ваш взгляд, продление эмбарго — я имею в виду со стороны России — может как-то сказаться на решении Запада продлить санкции в отношении России, которые пока заканчиваются в середине этого лета?
— Не думаю. Это вещи, в общем, в параллельных мирах. Если действительно постановление будет принято о том, что импортозамещение будет запрещено в сельскохозяйственной и продуктовой сфере до конца 2017-го, оно будет выполняться и потом не будет отменено по причинам того, что вдруг Евросоюз и Соединенные Штаты — но главное Евросоюз — отменят санкции в отношении России, это, конечно, не очень большой горизонт, но для нашего сельского хозяйства и для производства продукции продуктовой это все-таки полтора года. Это даст некую уверенность в том, что все, что будет произведено в стране, будет здесь же куплено и здесь же съедено, а не заменено чем-то импортным. С этой точки зрения, может быть, это и не так плохо.
Скачок инфляции на продукты питания уже произошел — сейчас такого большого роста цен нет, импортозамещение идет. В общем, как-то страна приспосабливается к этой ситуации, и это неплохо. Потому что Россия совершенно спокойно, кроме каких-то фруктов, цитрусовых и прочих вещей — страна не то что может, она должна обеспечивать себя продовольствием. У нас большая страна с большим количеством климатических поясов и с очень хорошей землей. Поэтому это и неплохо. А что касается санкций — это уже другой вопрос.
— Ирина Яковлевна, все-таки, так или иначе, можно ли назвать это ответными мерами по продлению продуктового эмбарго. Или нет?
— Если это рассматривается только так, да, введено это было, действительно, как контрсанкции — и Европа это почувствовала. Почувствовала, кстати, прежде всего, Польша, почувствовали страны Балтии. Потому что оттуда импорт молочной продукции, импорт тех же яблок из Польши — это сотни миллионов долларов и евро, то, что потеряли производители в Европе.
— Которые, кстати, до сих пор пытаются ввезти через Белоруссию под видом других товаров, да?
— Сейчас как-то, по-моему, эту проблему уже более-менее урегулировали. Но в принципе они это очень почувствовали. Тем не менее, на официальную позицию той же Польши в отношении санкций это не повлияло никак, как и стран Балтии. Поэтому введено это было как контрмера. А сейчас, мне кажется, если это и дальше будет контрмерой, как только будут отменены санкции, будут отменены контрсанкции — для нашего сельского хозяйства, для нашей пищевой промышленности ничего хорошего не будет. С моей точки зрения, здесь нужно было придумать, с самого начала была такая концепция, что импортозамещение поможет развитию промышленности. Во всяком случае, в пищевке и сельском хозяйстве это реально было некоторым толчком. Неплохо было бы дать производителям какую-то гарантию, что они смогут производить дальше, и эти объемы, которые они производят, вдруг не окажутся вытесненными чем-то дешевым, тем, что привезут из Европы. Турция у нас сейчас тоже проблемная — с этой точки зрения справились, в общем. С хорошими сырами большая проблема.
— Вопрос же в качестве еще.
— И качество можно выбрать. Речь идет уже о каких-то эксклюзивных пищевых продуктах: хорошие французские сыры, швейцарские. Швейцарские, кстати, можно — потому что на Швейцарию эмбарго не было с нашей стороны. Это дорогие продукты — в общем, население этого не замечает. Значит, продукты не пропали: немножко меньше стало номенклатуры, но ничего страшного не произошло, кроме скачка цен, который, безусловно, с самого начала очень был сильный. Это все почувствовали. Насколько он был вызван санкциями, то ли это было под маркой контрсанкций, мне трудно сказать. Но сейчас, в общем, справляются, потому что инфляция стала существенно меньше в этом сегменте.
— Ирина Яковлевна, как вы считаете, продление продовольственного эмбарго на полтора года как-то на ценах скажется — не подскочат ли они еще?
— Это уже совершенно другая проблема. Это уже связано с состоянием экономики: то ли мы достигли дна, то ли еще снизу постучат. Это связано с тем, сколько мы будем тратить времени на оборонку, это связано с количеством денег, которое потребуется на социалку, но по прогнозам экономистов дна если еще не достигли, то оно уже достаточно близко. Поэтому говорить о том, что будет большой рост инфляции, во всяком случае, в этом сегменте, это будет, по крайней мере, трудно объяснить. Если вдруг не будет какого-то дикого неурожая или, не дай бог, мора. А в принципе, эта сфера — да, хороший сыр купить трудно, но можно поискать, и тоже можно поймать. Он сделан, кстати, смешно: потому что какой-то российский сыр, как выясняется, может быть сделан, если очень внимательно почитать маленькие буковки, из чилийского сырья. Но что-то делать научились. В принципе, замещение какое-то происходит.
— Ирина Яковлевна, давайте тогда не об экономической составляющей, поскольку вы политолог, а к геополитике ближе. Камень преткновения — минские соглашения. Все в это упирается. Германия говорит, что пока они не будут выполнены, санкции будут в отношении России действовать. То есть, по сути, они могут действовать еще неограниченное количество времени, потому что минские соглашения, судя по последним двум годам, как-то слабо реализовываются.
— Видите ли, я достаточно критически отношусь ко всей ситуации и с востоком Украины, и даже к крымской истории, но сейчас уже достаточно продолжительное время в российской внешней политике видны шаги навстречу. Кремль пытается каким-то образом наладить диалог с Западом. Последнее, что произошло — во-первых, отпустили Савченко, слава богу, и достигли согласия относительно полицейской миссии ОБСЕ. Полицейская миссия — это люди с легким оружием, то есть какой-то процесс идет.
Я вижу здесь большую проблему в самой сути минских договоренностей, потому что можно много говорить о том, влияет Москва на Донбасс или не влияет Москва на Донбасс. Но никакое нормальное правительство в Киеве, которое хочет удержаться у власти, не сможет принять такую конституцию, которая дала бы достаточный статус автономии юго-востоку Украины — они тут же полетят. Украина не может этого сделать, понимаете, поэтому здесь такое подвешенное состояние. И то, что ввели сейчас полицейскую миссию, с моей точки зрения, свидетельство того, что конфликт будет приморожен.
— Ну как «ввели» — там еще есть некоторые затруднения, мандат полицейской миссии в ОБСЕ до 2017 года вроде как безоружный действует, поэтому его еще нужно пересмотреть, чтобы вооружить.
— Но уже решение было. Решение было о том, что это может быть полицейская миссия, и уже немножко с другим мандатом. С моей точки зрения, если этот мандат будет принят, а, судя по всему, должен, это свидетельствует о том, что конфликт будет приморожен на достаточно длительное время. А на Украине ситуация очень сложная, и ее сложно будет решить. Кстати, появление в Верховной раде Савченко еще усугубит эту ситуацию. Сейчас появляются какие-то новые политические фигуры, там идет совершенно свой процесс — это скорее для политических спекуляций.