Всем известно, что многие конечные бенефициары российского бизнеса владеют им через многоуровневые корпоративные структуры, в том числе зарегистрированные в юрисдикциях с благоприятным налоговым режимом. Вычислить истинного владельца такой компании затруднительно, поскольку процесс "прокалывания корпоративной вуали" в российских судах крайне сложен. Как правило, с этой проблемой сталкиваются те, кто пытается привлечь бенефициара к ответственности. Но случаются и обратные ситуации.
Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ
Недавно Верховный суд (ВС) рассмотрел дело, в котором гражданин лично заявляет, что он владелец банка, а суды не хотят ему верить. Речь идет о Максиме Москалеве — члене совета директоров Маст-банка и, как он утверждает, совладельце банка "Аспект". Для контроля над банком "Аспект" была создана четырехуровневая офшорная схема, замыкающаяся на кипрской компании, одним из трех владельцев которой был господин Москалев. Другой конец цепочки офшоров крепился к российскому ЗАО "Аспект-Финанс", на котором висело 90% банка "Аспект". Со сложностью доказывания своего владения банком Максим Москалев столкнулся, когда назначенный без его ведома новый директор ЗАО продал эти акции банка себе и еще восьми физлицам.
Господин Москалев оспорил назначение директора и продажу акций. Он настаивал, что у него есть прямая возможность влиять на решения, принимаемые офшорами, которым принадлежит "Аспект-Финанс", раскрыв для этого всю схему владения. Однако, по мнению судов, "перечисление последовательной цепочки компаний само по себе не является доказательством", подтверждающим, что "он бенефициар указанных лиц" и конечный бенефициар "Аспект-Финанса". Суды не убедили и документы из кипрских Министерства торговли и департамента регистрации компаний и даже решение суда Никосии по заявлению Максима Москалева о наложении обеспечительных мер на созданные им кипрские компании с целью восстановления контроля над ними. Суды отметили, что "доводы истца сомнительного характера и остаются таковыми", и не признали, что Максим Москалев является заинтересованным лицом, чьи права нуждаются в защите.
Последней инстанцией оставался ВС, который направил дело на новое рассмотрение. ВС счел, что суды исследовали не все доказательства и документы истца и не учли того факта, что его права все-таки могут быть защищены — не как прямого акционера, а как "иного лица".
Решение ВС дало Максиму Москалеву шанс оспорить продажу своего, как он утверждает, банка. Но мне кажется, его случай может послужить наглядным аргументом в пользу деофшоризации. Да, цепочка офшорных компаний может защитить бенефициара от претензий миноритариев и кредиторов. Но мало кто думает, что сложность корпоративной структуры может стать причиной потери контроля над активом и сделать его возврат почти невозможным.