Империя в лицах

Выставка портрет

В Инженерном корпусе Третьяковской галереи открылась выставка портретов из собрания лондонской Национальной портретной галереи, многие из которых никогда раньше не покидали границ Великобритании. С этого проекта, который называется "От Елизаветы до Виктории", в России официально стартует перекрестный год языка и литературы Великобритании и России, проходящий при поддержке Британского совета. Рассказывает ЕЛЕНА КРАВЦУН.

В год 160-летия со дня основания обеих галерей — Национальной портретной в Лондоне и Третьяковской в Москве — их посетители могут наблюдать фантастический акт культурного обмена и дипломатии. Спустя почти полтора месяца после старта лондонской выставки портретов выдающихся русских деятелей "Россия и искусство: век Толстого и Чайковского" в Инженерный корпус Третьяковки по обмену приехали "знатные и талантливые британцы". Выставкой "От Елизаветы до Виктории" в России официально открывается перекрестный год языка и литературы Великобритании и России. Кстати, это событие стало первым выходом в свет на посту посла Лори Бристоу, накануне дипломат вручил верительные грамоты президенту России. Обмен выставками тщательно готовился четыре года, и вот наконец он случился, несмотря на колоссальные расходы на страхование прибывших шедевров.

Выставка "От Елизаветы до Виктории", с одной стороны, предлагает взглянуть на поэтов, ученых, политических деятелей и даже куртизанок, ставших олицетворением нации, а с другой — проследить развитие британской портретной живописи. Эстетических откровений от этой очень спокойной и сдержанной экспозиции, куратором которой выступила заместитель директора Государственной Третьяковской галереи Татьяна Карпова, впрочем, ждать не стоит, зато через портреты выставка довольно занимательно преподает урок истории. Самым обсуждаемым среди 49 привезенных картин стал знаменитый "Чандосовский портрет" в раме из пластин черепахового панциря, на котором предположительно изображен Уильям Шекспир. Так, в юбилейный год 400-летия со дня смерти героя его канонический портрет немногим младше — положивший начало истории Национальной портретной галереи, он покинул родину и впервые отправился в Россию. Названный чандосовским в честь одного из бывших владельцев герцога Чандоса, он одно время якобы принадлежал поэту и драматургу Уильяму Давенанту, который был ближайшим другом Шекспира и которого вследствие тогдашних сплетен даже записали в его побочные сыновья. Об этой пикантной истории вскользь в своем историческом романе "Вудсток" упоминает Вальтер Скотт. Согласно портрету, у Шекспира были карие глаза, а в ухе он по тогдашней моде носил серьгу. И если зрители сегодня останавливаются в благоговейном трепете перед изображением великого поэта, то современники Шекспира видели в нем прежде всего человека крайне проницательного и успешного в практических вопросах.

Среди зрителей бытует обычно несколько преувеличенное представление о необычайном расположении королевы Елизаветы I к Шекспиру — всему виной романтические легенды и мыльные экранизации, однако на деле прилюдно она никогда не выражала своего восхищения, да и в интимном кругу вела себя сдержанно. Властной вершительницей судеб она скептически смотрит с парадного ростового прижизненного "Портрета из Дичли" кисти Маркуса Герартса Младшего, разместившегося как раз напротив изображения поэта. Да и поза у нее соответствующая: своими туфельками она упирается в карту Британии, над головой у нее с одной стороны солнечное небо, а с другой — грозовые облака — метафора и повелительницы света, и переменчивого нрава королевы. В непосредственной близости расположился портрет Роберта Девере, военачальника и неверного фаворита Елизаветы, которого она за провалившуюся попытку государственного переворота приказала обезглавить. Девере — не единственный потерявший голову от власти в кровавых битвах истории, другая пара палача и жертвы представлена в следующем зале: король Карл I и Оливер Кромвель, положивший конец абсолютной монархии в Британии. Цареубийца Кромвель совершил революцию не только в политике — неосознанно он изменил историю и британского портрета. По преданию, он сказал художнику Уолкеру во время позирования следующее: "Рисуйте меня таким, какой я есть,— со всеми прыщами и бородавками, иначе не заплачу ни пенса", прекратив обычай сакрализировать и идеализировать образы правителей. Например, портреты Чарльза Дарвина (1883, Джон Кольер), который был подарен музею старшим сыном ученого, и Джерома К. Джерома (около 1889, Соломон), созданный в то время, когда писатель работал над своей самой знаменитой книгой "Трое в лодке, не считая собаки", выглядят уже не величественными восковыми масками, а визуальной биографией с близкого расстояния. Не скороговорки, но портреты.