Руслан Пухов о военных расходах: «Мы дважды наращивали наш контингент: как бы было, условно, две волны расширения после изначального числа, которое там было. Наверное, судить о том, насколько масштабным останется наше присутствие на военно-морской базе в Тартусе и на авиационной базе Хмеймим, сложно, но совершенно очевидно, что оно будет в разы — в два, может быть, в три раза — меньше от нынешнего числа. Это, соответственно, уменьшит риск для наших военнослужащих. Это, наверное, создаст предпосылки для того, чтобы это было чуть менее финансово затратно для нашего государства. Понятно, сейчас мы себе это можем позволить, это пока еще в рамках бюджета Министерства обороны находится, но, собственно говоря, любая война — затратна».
О дипломатии: «Конечно, все очень зависит от того, насколько устойчивым будет перемирие, насколько те стороны, которые там участвуют, а главное, их так называемые спонсоры, как мы видим, Россия наряду с военными действиями вела интенсивные дипломатические действия — просто можно судить по открытым источникам. Даже с теми режимами, которые мы не очень любим, но так как у них есть голос в этом деле. Помимо Вашингтона, мы вели консультации со всеми, может быть, кроме Турции — и с Катаром были интенсивные переговоры, и с Саудовской Аравией. Недавно был внезапный визит министра обороны в Иран, причем он до этого был там буквально полтора месяца назад. И вот, он снова туда собрался, мы об этом знаем — это не афишировалось, повестка дня не известна, но я думаю, что это было, так или иначе, связано. Мы знаем, что недавно Владимир Владимирович встречался с иорданским королем Абдаллой II, поэтому есть надежда, что все те, у кого есть в этом, скажем так, "акционерном обществе" нынешней Сирии, используя такое условное сравнение, как у нас с Асадом, как бы "блокирующий пакет". Есть он еще у американцев, есть он у британцев, французов и остальных. Соответственно, если все стороны нашли какое-то приемлемое решение, очень хочется надеяться, что скажется усталость для людей, воюющих на стороне по крайней мере тех, кто не относится к совсем радикальным группировкам, таким, как так запрещенное в России "Исламское государство". Хочется надеяться, что худой мир лучше доброй ссоры».
Председатель Комитета по международным делам Совета федерации Константин Косачев о вкладе России в разрешение сирийского конфликта: «Совершенно точно это не поражение, это, если выбирать из двух вариантов, конечно же, победа. Но ситуация значительно сложнее. На самом деле, победа в Сирии еще впереди: эта победа должна быть одержана сирийскими властями, сирийской армией, сирийским народом. Битва-то идет, собственно говоря, за сохранение Сирии как страны, за возврат страны в правовое поле, за восстановление суверенитета этой страны. И этой победы нам всем бы очень хотелось еще увидеть. Но то, что Россия внесла свой абсолютно правильный и посильный вклад в приближение к этой победе, у меня нет ни малейших сомнений.
Это очень крупный успех здравого смысла, если хотите, это большая очень победа добра над злом. Если говорить о попытках установления однополярной модели мира и десуверенизации тех стран, которые с этим не согласны, в качестве источника угрозы».
Об имидже России: «Для России демонстрация собственной военной мощи совершенно точно не была самоцелью. Целью для нас было показать авторам однополярной модели мира, что и модель не работает, и авторство сомнительно, что есть много разных точек зрения на то, как должен быть обустроен мир. И что, в конечном счете, он будет обустроен не потому, что та или иная сторона возьмет верх, а потому, что он должен сложиться из многих точек зрения на этот вопрос. Наша точка зрения оказалась, в конечном итоге, не менее — а в чем-то даже более — востребованной, чем та точка зрения, которая в мире доминировала последние 25 лет после окончания холодной войны, которая исходила от группы стран, которые присвоили право на то, чтобы вершить судьбы этого мира».
О позиции Москвы о Башаре Асаде: «Нашей позицией никогда, ни на одном этапе с самого начала не была позиция "Асад не должен уйти", как и "Асад должен уйти". Мы последовательно говорили о том, что мы в этом вопросе в принципе не занимаем позиции, потому что мы не имеем права этого делать. Единственный, кто имеет на это право, — это народ Сирии. Это не какая-то демагогия — это реальная, совершенно конкретная позиция Российской Федерации. Мы не высказывались ни против Асада, ни в поддержку Асада. Этого не должно происходить до сих пор. Все, что мы говорили — что судьба Асада и, естественно, всей Сирии должна решаться политическим путем, а не путем вооруженного восстания и насильственной смены власти — будь то извне или изнутри при поддержке извне. И наша точка зрения взяла верх».