В издательстве "Бумкнига" вышла "Палестина" Джо Сакко — жестокий документальный комикс о палестино-израильском конфликте.
В начале 90-х Палестина была наполнена репортерами. Однако Джо Сакко решительно отличался от большинства из них. Не то чтобы смелостью, желанием проникнуть в особенно опасные зоны, умением искать горячие сюжеты, глубоким пониманием конфликта или другими журналистскими талантами. И даже не политической позицией — хотя его откровенно пропалестинские симпатии для американского истеблишмента выглядели экзотично. Важнее другое: он ездил по оккупированным территориям, лагерям беженцев, встречался с жертвами побоев и обстрелов, чтобы нарисовать про них комикс.
В 80-х у молодого американского мальтийца не задалась журналистская карьера, он уехал на родину и сделал своей профессией хобби — комиксы. Вернувшись чуть позже в США, Сакко совместил два этих занятия, а также любовь к путешествиям. Его комикс-репортаж "Палестина" выходил отдельными выпусками в середине 90-х и целой книжкой в 2001 году и стал первой значительной вещью Сакко. Затем было три книги про боснийскую войну. За одну он получил главную комиксовую премию — Айснера, за другую — стипендию Гуггенхайма.
Форма комикса тут не просто жанровый эксперимент или прихоть автора
В "Палестине" он изобретает формат. Ее рыхлость, неуверенность отчетливо чувствуются, но они делают книгу живой. Здесь нет связного сюжета, единой структуры. Это серия встреч: с жертвами израильских солдат, депортированными стариками, пережившими пытки узниками тюрем, потерявшими детей матерями, калеками, надеющимися и обреченными. Их рассказы похожи между собой. И Сакко этого не скрывает. За два месяца рассказчик устает, впечатления смазываются, шок становится утомительным мучением. К концу читателю в какой-то мере передается это ощущение. Хотя "Палестина" — комикс, это — не легкое чтение.
Тут возникает вопрос: могла ли книга Сакко быть обычным журналистским репортажем или книгой с фотографиями, где свидетельства трагедий были бы более достоверными? Кажется, что нет. Форма комикса тут не просто жанровый эксперимент или прихоть автора. Она играет важную роль.
Примерно тогда же в своих поздних текстах Сьюзен Зонтаг критиковала гуманистический мазохизм, бессильное удовольствие, запускаемое фотографиями, демонстрирующими "чужие страдания". Условность рисунка проблематизирует именно этот механизм.
В своей книге Сакко вновь и вновь помещает читателя в места боли и унижения, но создает по отношению к ним дистанцию. Он не оставляет свою карикатурную, шаржевую манеру даже в самые трагические моменты. В каком-то смысле комикс работает здесь, как эпический театр Брехта. Он разрушает иллюзию присутствия, запускает отчуждение, приостанавливает инстинкт сочувствия — чтобы включить вместо него политическое мышление, заставить увидеть устройство конфликта.
Почему Сакко это делает? Ведь, в конце концов, его цель — не дать исторический анализ ситуации. Ему важнее указать на цинизм и разрушительность израильской политики в отношении Палестины, дать слово ее жертвам. Может быть, потому, что гуманистические ценности апроприированы в европейском и американском дискурсе сторонниками Израиля. Западному интеллектуалу, поддерживающему противоположную позицию, не остается ничего, кроме холода, неуюта и усталости политического отчуждения.
Джо Сакко. Палестина. СПб.: Бумкнига, 2016. Пер. В. Шевченко