Новой тенденцией развитие нефтекомпаний может стать вхождение в профильный сервисный бизнес, считают в "Роснефти", уже активно наращивающей такие активы. Но другие российские нефтяники, в основном избавившиеся от сервиса в последние десять лет, не разделяют это мнение. Они считают, что на фоне кризиса подобная стратегия потребует дополнительных расходов и может снизить качество бурения.
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
Президент "Роснефти" Игорь Сечин в ходе IP Week заявил, что крупные нефтегазовые компании сейчас заинтересованы в покупке нефтесервисных активов. "Мы предполагаем, что в результате текущего кризиса сервисные компании будут находиться в зоне внимания крупных игроков на рынке",— сказал он. По словам господина Сечина, сервисные компании "стали завышать цены, идя даже на определенный сговор", и "Роснефть" решила развивать собственный сервисный блок.
На российском рынке к настоящему моменту сервисный бизнес в своей структуре сохранили, по сути, только та же "Роснефть" и "Сургутнефтегаз". Госкомпания рассчитывает к 2020 году обеспечивать себя собственным сервисом на 75-80% (сейчас — около 40%) и добиться роста объемов бурения на 7-10% в год. На начало 2015 года у "РН-Бурение" было 213 буровых установок, а до конца года компания планировала получить еще 17 штук. В начале августа 2015 года "Роснефть" купила примерно за $400 млн нефтесервисные активы Weatherford International: восемь компаний, занимающихся бурением и ремонтом скважин в России и Венесуэле. В 2009 году эти активы сама Weatherford купила у ТНК-BP за $500 млн, то есть "Роснефть" де-факто вернула бизнес после покупки ТНК-ВР. Также в августе 2015 года "Роснефть" за $150 млн купила "Трайкан Велл Сервис" у нефтесервисной Trican Well Service Ltd. В то же время, приобретать крупнейший в РФ нефтесервисный актив — Eurasia Drilling Company (EDC) — "Роснефть", как заявлял господин Сечин, не собирается. В самой EDC на запрос "Ъ" не ответили.
Остальные российские нефтекомпании решили пойти другим путем. Первым от сервиса начал избавляться ЛУКОЙЛ в 2004 году, продав "ЛУКОЙЛ-бурение" за $130 млн бизнесмену Александру Джапаридзе, который создал на его базе EDC. Затем в 2010 году решение о выводе сервисного блока приняла "Газпром нефть" (сделка завершилась в 2011 году). Вчера в компании не стали комментировать возможный возврат к этому бизнесу. В 2012-2013 годах свой нефтесервис — компанию "Таргин" — в составе других непрофильных активов продала "Башнефть", покупателем стала АФК "Система". Как уточнили в "Башнефти", теперь компания покупает услуги "Таргин" на рыночных условиях, в том числе по долгосрочным договорам. В составе самой компании остался только "неотъемлемый сервис". "Мы считаем сложившуюся систему взаимодействия с нефтесервисными предприятиями оптимальной, способствующей развитию конкурентной среды",— пояснили в "Башнефти".
Источники "Ъ" в нефтекомпаниях утверждают, что по-прежнему не рассматривают покупку сервисных компаний, даже если сейчас они дешевеют, поскольку не хотят на фоне упавших цен и сокращения бурения "тащить на себе лишние производственные активы". По мнению собеседников "Ъ", риски роста цен на бурение можно минимизировать долгосрочными контрактами, при этом сервисные подразделения менее эффективны, чем подрядчики, которым приходится конкурировать за рынок и заказчика. "Возможно, если экономическое положение наших крупных подрядчиков станет критическим, мы войдем в их капитал, но это в любом случае будет временное решение",— говорит один из собеседников "Ъ".
Нефтяники стараются максимально снизить цены на услуги подрядчиков, но это может обернуться проблемами в будущем, предупреждает Алексей Кокин из "Уралсиба". Существование на грани выживания не позволит подрядчикам обновлять парк буровых, и начнется выбытие активов, что может вызвать дефицит и рост цен на бурение при восстановлении стоимости нефти. С этой точки зрения покупка собственного сервиса, отмечает аналитик, может быть оправданна, так как гарантирует наличие необходимого оборудования. В то же время, по мнению Алексея Кокина, того же эффекта можно достигнуть, заключая долгосрочные соглашения.