История с идентификацией и решением захоронить останки царевича Алексея и его сестры Марии началась не в 90-х годах ХХ века и даже не в его начале, когда большевики казнили семью Романовых. Она началась 15 мая 1591 года в Угличе, где погиб последний из Рюриковичей — восьмилетний царевич Димитрий. Из периода Смутного времени, последовавшего за этим, победителями вышли именно Романовы, утвердившие на престоле свою династию. О том, куда нас постоянно возвращает бумеранг истории,— в художественном исследовании нашего автора*
Фото: РИА НОВОСТИ
Фото: Fine Art Images / EAST NEWS
Фото: Сергей Метелица / ТАСС
*"Огонек" публикует с сокращениями фрагмент романа "Красная планета", над которым сейчас работает писатель Глеб Шульпяков.
На четвертый день после гибели царевича Димитрия в Углич прибыла следственная комиссия с целью выяснить истинные обстоятельства смерти наследника. Комиссию возглавлял князь Василий Шуйский. Материалы следствия дошли до наших дней, сомнений в их подлинности нет. По картине, которую можно сложить из свидетельских показаний, восстанавливается едва ли не поминутный ход событий 15 мая 1591 года. Нам хорошо известно, кто и где находился в момент гибели мальчика, кто и что делал, и что видел. Это разные люди и разные точки зрения. Но поразительно, с каким однообразием и вдовый поп Огурец, и постельница Марья, и истопник Юшка завершают показания. "И накололся тем ножиком сам",— говорят они. "И на тот нож сам набрушился". "Да ножиком ся сам поколол". Никто не говорит "не знаю" или "плохо видел". "Не могу сказать точно". "Показалось". Сам, сам, сам — твердят они словно под диктовку.
Точного ответа, что произошло в Угличе, не существует, в нашем распоряжении только предположения. В интриге, начатой 400 лет назад, не поставлена точка. Произошедшее на княжеском дворе — убийство, несчастный случай или вообще ничего и то, что случилось дальше,— есть ключ к пониманию истории, которую мы знаем как Смутное время, и не только к ней. Судя по тому, что происходит сегодня, эта история все еще длится.
Несчастный случай или убийство?
Младший сын Ивана Грозного, Димитрий с матерью, вдовой Марией Нагой, был удален в Углич на княжение сразу по восшествии на трон Федора Иоанновича, другого сына Ивана Грозного. Нагих удалили из Москвы накануне венчания Федора на царство. Их отправили с почестями, но это была почетная ссылка, и Нагие не могли не чувствовать себя униженными. Решение принималось в ближнем круге царя, оно исходило от шурина нового царя — Бориса Годунова, который постепенно брал дела государства в свои руки. Удаление Нагих было, по его мнению, мерой предосторожности; боялись, что младший будет "искать" против старшего.
Как большинство детей Грозного, царевич Димитрий был больным, он страдал эпилепсией. После очередного приступа, когда 15 мая царевичу стало легче, мать взяла его к обедне, а потом и вообще отпустила погулять на двор с "робята жыльцы", то есть с детьми прислуги. Дети играют в тычку, то есть подбрасывают свайку (большой заточенный гвоздь) так, чтобы он воткнулся. Во время игры с царевичем случается припадок. Со свайкой в руке (или на торчащую свайку) — он падает и бьется в конвульсиях. Как это происходит, видит стряпчий Семенка Юдин, стоящий у поставца в "верхних покоях" и глазеющий в окно со скуки. С его слов на крики няньки Василины Осиповой во двор выбегает мать царевича. В этот момент окровавленный ребенок "еще бысть живу", но вместо того, чтобы спасать сына, Мария принимается колотить няньку поленом, приговаривая "что будто се сын ее и сын Битяговского царевича зарезали".
Битяговские — государев дьяк Михаил и его сын Данило — присланы в Углич в том числе и для содержания и надзора за княжеской фамилией. Они отвечают за благополучие их двора. Однако на момент гибели царевича Битяговский с сыном обедают у себя "на подворьишке", и многие могут подтвердить это. У Битяговских алиби, они прибудут на княжий двор, только заслышав набат, когда и все. Первым после Марии на месте событий оказывается ее брат и дядя царевича — Михаил. По многим свидетельствам, он "пьян мертв" и приказывает звонить в колокола, "чтоб мир сходился". Об этом свидетельствует стряпчий Субота, это он посылает на колокольню пономаря Огурца. На звон, думая, что пожар, собирается толпа. Это посадские люди, чернь. Нагой объявляет им, что царевич убит и это дело царевых слуг. Он призывает людей к отмщению. В этот момент на дворе появляются отец и сын Битяговские. Они представители власти и первым делом идут в Дьячью избу. Это их "офис", здесь ведется делопроизводство и хранится казна. Затем Битяговский-старший выходит к толпе. Нагой снова призывает "бити его"; это он-де со своим сыном и людьми убили царевича, кричит он. Битяговский отрицает это, говоря, что Нагой потому желает его смерти, что тот знает его тайну, "де на подворье у Нагих живет ведун Ондрюшка".
Это серьезное обвинение, порча царской семьи приравнивалась к государственной измене, но то, чем Битяговский хочет спастись, только приближает гибель. Они успевают запереться в "офисе", но толпа "высекает" двери и выволакивает их на двор. Через минуту Битяговский "с люди" растерзаны, а Дьячья изба разграблена. Трупы по приказу Нагого сброшены в овраг.
Теперь, что бы ни произошло с царевичем на самом деле, убийство, несчастный случай или ничего,— убиты два представителя власти, и Нагим ничего не остается, как выдать пьяный погром и убийство за оборону. Они понимают это не сразу, еще сутки-двое они беспробудно пьют, а только протрезвев и составив план действий, люди Нагих отправляются на двор Битяговских. На уже разграбленном чернью дворе им велено отыскать палицу или "иное оружие", измазать кровью и бросить в ров на тела убитых. По дорогам отправлены гонцы "вестить всяк встречны", что царевич Димитрий зарезан и это дело рук людей Годунова — "Битяговский з сын". Это важный момент, поспешность, с какой Нагие стараются распространить свою версию произошедшего, и прежде всего среди иностранцев, для чего на дипломатическое подворье в Ярославль той же ночью прибывает другой брат Марии, Афанасий. Этот эпизод зафиксирован в дневниках английского посланника.
После ознакомления с материалами следствия по делу о гибели царевича не остается сомнений, что Димитрий действительно погиб в результате несчастного случая, который Нагие "представили" как убийство. Именно к такому выводу приходит комиссия и Шуйский. Именно за это Нагих отправляют в ссылку, а Марию постригают в схиму. Именно за участие в пьяном бунте с грабежами и убийствами жестоко наказаны жители Углича и даже колокол, у которого вырван язык и отрезано ухо. Но что-то не дает нам поставить точку. Что-то отравляет нам ощущение истинности произошедшего. Слишком гладко все у Шуйского складывается. Что если он просто поворачивает дело так, как ему выгодно? А что выгодно Шуйскому? Почему он решил выдать дело за несчастный случай? Чтобы выслужиться, продемонстрировать свою лояльность? Занять место в ближнем круге?
Брак Ивана Грозного с Нагой не был освящен Церковью, однако в глазах народа царевич Димитрий был наследником трона по праву крови, и это право превосходило Церковь. А Годунов, хоть и со всеми формальностями Земского собора избранный, хоть и при всенародном "призывании", считался чужаком, узурпатором. Шансов против Димитрия в глазах бояр и народа у него не было. Но давайте вспомним само то время, 1591 год. Годунов только первый среди равных в царском окружении, он только регентствует. Царь Федор Иоаннович здрав и царствует, его жена Ирина (сестра Годунова) вот-вот должна родить наследника. Ожидать династического кризиса просто не с чего, царевич и Нагие отходят со своими притязаниями на десятый план. Сейчас они не представляют никакой угрозы, чтобы Годунов решил избавиться от них. Они и сами это понимают, призывая в Углич колдунов и гадателей, о которых вспоминает перед гибелью Битяговский, чтобы вызнать, сколько царствовать Федору, например, и долго ли жить новорожденному наследнику. Что вообще ждать Нагим и сколь? Или не ждать, а идти ва-банк, используя любую возможность, как, например, этот несчастный случай?
Если убийство "заказывал" Борис, вряд ли он не подумал об этом, ведь теперь вину за несчастный случай, не говоря об убийстве, молва немедленно припишет ему, и тогда не видать ему ни царства, ни доброго имени. С этим приговором он войдет в историю, что, к сожалению, и происходит. Хотя "угличское дело" было и для него громом среди ясного неба, я уверен в этом. Отсюда поспешность Шуйского со следствием — пока мысль об убийстве не укоренилась в народном сознании. Да и потом, как это сделать технически? На княжьем дворе на глазах у десятка свидетелей? Нет, невозможно. Только если это не провокация. Не инсценировка.
Мои догадки подобны поиску черных кошек в темной комнате, но попробуем нащупать хоть что-то — исходя из того, кому это выгодно, например. Во-первых, устранение царевича нейтрализовало Нагих, без главного козыря они выбывали из игры. Во-вторых, брошена тень на Годунова. Может быть, в том, что Шуйский, представивший дело как несчастный случай и тем самым решивший играть на стороне Бориса, есть подсказка? Против кого, кроме Нагих, он в этом случае выступил? Кого опасался больше Годунова? Ответ прост: того, кто после царевича находился ближе всего к трону.
Первая жена Грозного — Анастасия, мать царя Федора Иоанновича, в девичестве Захарьина, принадлежала именно к такому роду. В истории этот род стал известен под именем Романовых. Племянники Анастасии были двоюродными братьями царю Федору Иоанновичу и могли претендовать на престол по праву родства, а не свойства, как в случае с Годуновым. Это право в глазах русского мира считалось преимущественным, а позиция Романовых, стало быть, выигрышной. Единственный, кто мог бы составить им конкуренцию на будущих выборах,— это Димитрий, по крови даже Романовы не могли обойти сына Грозного. А произошедшее в Угличе прекрасно расчищало дорогу. Кто и что бы ни стояло за исчезновением царевича, Романовы оставались в выигрыше. Нагие же, обвиняя Годунова, неумышленно или по сговору лили воду на их мельницу, например, в расчете на будущие царские милости, когда Романовы придут к власти и вернут Нагих в Кремль. Но Шуйский почему-то отказывает и Нагим, и Романовым. Царевич погиб от несчастного случая, утверждает он. Никто не виноват. Тема закрыта.
Во всей этой истории есть одна фигура умолчания, и эта фигура, эта пустота — сам царевич. Когда происходит пьяная резня на дворе у Нагих, о нем словно забыто. Сколько он прожил? Куда его дели? Никто из свидетелей этого "не видит", а те, кто видел, убиты. Сказано лишь, что царевича внесли в храм, а потом прибыла комиссия и его похоронили. Главные следственные действия (осмотр тела) не запротоколированы. Никто из официальных лиц мертвого тела царевича как будто вообще не видел...
Годунов, Нагие или Шуйский?
Наверное, нужно отойти в сторону, взять дистанцию. Те, кто попадают в поле зрения первыми, вряд ли главные. Зачинщика надо искать среди не самых приметных. Но как отделить "кривых" от "прямых"? Попробуем разобраться, ведь одно преимущество у нас имеется: мы знаем, чем все закончилось. Нет, только не Годунов, все во мне протестует. Человека, который сделал себя сам, человека нового времени и новых идей, реформатора, то есть человека преждевременного объявить злодеем проще. Хотя при нем и всеобщее замирение, и первые вольности. "Начаша от скорби бывшия утешатися и тихо и безмятежно житии". И это после грозненских-то оргий. Опора на свободное население, торговцев и ремесленников. Средний класс. Когда избирался, требовал соблюсти все формальности. Для выборного царя, если ты неродовит, если сделал себя сам и хочешь укрепить новую династию, главное — законность. Этот вечный страх нового человека, чтобы никто и ни в чем не мог обвинить его. Поэтому стремительное следствие в Угличе, дознание и вердикт. Он как будто говорит им: вот и вот. Но этим людям не важно, что случилось на самом деле. Те, годуновский кружок при царе Федоре, с которыми он правил от его имени, отвернулись. Союзников больше нет, теперь это конкуренты по праву прецедента, источник бесконечных интриг. Но ведь не уничтожил, не вырезал под корень вместе с детьми и холопами. Великодушие, они же бывшие единомышленники. Действовал по обстоятельствам, не "роняя себя до мщения", но выжидая случая, когда те начнут первыми, чтобы предъявить настоящее обвинение. "Ни враг его кто наречет сего яко безумна". Контринтрига, встречная игра — его стихия. Человек, обреченный на бесконечное отбивание подачи, ведь источник интриг против себя он сам. Выводил в свите сына, чтобы приучить к мысли: вот ваша новая династия, вот будущий царь; он будет хорош, как я, он будет лучше меня. Но им не нужен лучший царь, им даже хороший не нужен, им нужен свой. Жестокий или слабоумный, паралитик или эпилептик, палач или святоша — своего мы принимаем любого, он от Бога, а Богу виднее.
Или Нагие? Есть свидетельство, что в то воскресное утро Мишка Нагой ходил к Битяговскому просить людей на постройку гуляй-города. Это развлекательная машина, крепость на колесах на потеху Димитрию. Но получил отказ. Нет у меня людей, говорит Битяговский. Не дам. Да и вообще, осточертели вы мне, "князья". Все вам не хватает, все мало. Все "дай денег". Везде вам мерещится унижение вашего княжеского величия. Какие вы цари? Только мальчонка, этот действительно весь в отца, звереныш. Битяговский уже докладывал в Москву об их зимних "забавах". Снеговик Бельский, снеговик Мстиславский, снеговик Годунов. Снегурочка Ирина. А потом сабелькой в куски. Так, мол, обойдусь я с вами, когда на Москве царем сяду. На скотобойне торчит, не выгонишь, насмотрелся. И вот они бранятся. Угрозы, ругань. И Битяговский посылает того к черту. Убирайся, кричит он, ничего от меня не получишь. И Мишку выталкивают. Эта годуновская собака — выдворяет царицына брата. Да кто он таков перед нами? Да мы... Все это он говорит брату за обедом и ярится еще больше. Они пьют. Нет, пора кончать с этими тварями. Пора... Но тут раздаются крики. Убили! Голосит баба. И Нагой вываливается на двор, скачет. На руках у няньки еще дергается окровавленный мальчик. Пьяный, он тут же соображает дело. Прячь его! В дом, быстро! Кричит он: звони, Огурец! Время пришло, сейчас поквитаемся...
Или Шуйский? Аристократ "по отечеству", человек "великой породы". Из немногих, чей род уцелел под опричниной. Научился приспосабливаться, прогибаться. Коренной восточно-русский, из Шуи (фамилия). Прямой потомок суздальских князей, Борис тут не соперник со своими темными татарскими предками. Тих, угодлив. Предпочитает ждать. Качества, достойные умного, например Годунова. А Шуйский, если умен, то задним умом. Крепок родом и традицией, там его точка опоры, все остальное — народ, церковь, бог, совесть — по ситуации. Не ищет нового, все, что ему нужно — род,— у него есть. Но не умен. Тем годуновским, государственным, аналитическим умом, который нужен, чтобы элементарно просчитать последствия. Нет и нет. Дальше собственного носа не видит, большинство стратегических решений, которые он будет принимать во власти, будут хороши "на сейчас", чтобы прикрыть спину, но только навредят в будущем и усугубят Смуту. Суетлив и неосторожен, когда в игре. Это губит любую интригу, особенно тонкую. Одна из первых ошибок партии Шуйских в "битве престолов" типична, они слишком поспешно попытались отодвинуть Годунова. В 1587 году, когда жена царя Федора — Ирина (сестра Годунова) перенесла несчастные роды, в партии Шуйских рождается замысел. Он изящен и, главное, правдоподобен, раз царица бесплодна, надо во избежание династического кризиса миром просить царя "прияти второй брак, а царицу отпустити в иноческий чин". Расчет понятен, Борис при троне только через сестру. Нет Ирины, нет и Годунова, а новую жену мы ему подберем, из каких следует. Но это прошение оскорбительно, тем более что царица снова беременна, семья ждет из Англии опытную акушерку. Составители челобитной обвинены в измене, братья Шуйские сосланы, а Василий спасен только тем, что воеводствует в Смоленске и к делу вроде как не относится. Пройдет четыре года и Борис именно его отправит в Углич на следствие о гибели царевича. И тот свою лояльность доказывает: Борис не виновен, мальчонка погиб в результате несчастного случая, тема закрыта. Хотя то, что на самом деле случилось в Угличе, никто, кроме Нагих и Шуйского, не знает. Они могли вступить в сговор, о котором нам тоже ничего не известно. В игру мог включиться Федор Романов, будущий патриарх Филарет. Если мальчик выжил, они могли его до времени спрятать, чтобы "разыграть" при случае. Не потому ли 15 лет спустя, когда Шуйский пришел к власти, он с легкостью опроверг и себя, и результаты собственного расследования, объявив миру, что мальчик был убит и сделали это люди Годунова? Не потому ли, что никакого мальчика не было?
Эта мысль мне нравится, я даже готов пересмотреть собственное мнение о Шуйском как о неумном человеке. Достаточно того, что умны и бесстыжи Романовы. Где-то здесь, рядом с мальчиком и Романовыми, в карманах роскошного кафтана Федора Никитича Романова — отмычка. Все, что нужно, чтобы понять логику происходящего, это представить себя в их шкуре. Но как это сделать? Вот Шуйский, я буквально вижу его, он является мне в образе сокурсника, как проворно семенит по коридору этот пухлый человечек. Куда? В учебную часть, чтобы оповестить начальство о прогулах группы, разумеется. Есть что-то бабье во всей его фигуре, не хватает салопа. Хотя Шуйскому не позавидуешь, он лежал на плахе, и это не была инсценировка, решение Самозванца было отозвано в последнюю минуту. Шубник, так его называли. Он торговал шубами, имелось и шубохранилище. А Годунов попросту остался один. Никто, кроме Иова, этого последнего из великих патриархов, не прикрывал его спину. "Хитросторойные пронырства бояр" велики суть! И он вынужден громить: и Шуйских, и Бельских, и Романовых. Не мог вырвать только главного козыря, царевича Димитрия. Эту карту Романовы и Шуйские разыгрывали сами. Как она называлась? Гришка Отрепьев, джокер в колоде. Они были соседями — Отрепьевы и Шестовы, материнская линия романовской династии. Отец погиб в пьяной драке, Гришку воспитывала мать. Скажу, между прочим, что жены, вдовы, матери, сестры, невестки — за кулисами Смутного времени было много женщин, они делали историю мужскими руками. Отрепьев служил при дворе у Романовых до разгрома этого клана и даже бывал в Кремле со свитой. Спасаясь от опалы, он постригся — в Железноборовском монастыре, это было рядом с его домом (храм, где его постригли, стоит до сих пор). Но кто подтолкнул его на эту роль? Сыграть Димитрия? Без протекции и поддержки он неминуемо провалился бы. Шуйский? Романов? Или был реальный, уцелевший Димитрий? Которого просто вовремя "выпустили"? Трудно поверить, чтобы обычный, пусть и небесталанный костромской парень мог проявить на московском троне чудеса государственной мысли. Изучая его восхождение к власти, я ловлю себя на ощущении, что действуют двое, Господин и его Тень. Когда вести о воцарении Лжедмитрия дошли до монастыря, куда был сослан Федор Романов,— будущий патриарх Филарет буквально танцует от радости. Словно то, что он задумывал еще в Угличе с Шуйским, свершилось. Теперь-то меня узнаете, теперь я между вами не тот буду, говорит он монахам. И действительно, как только Лжедмитрий воцаряется, Филарет возвращен из ссылки и возвышен. Возвращена из ссылки и Мария Нагая, сцена воскресения блудного сына описана иностранными дипломатами с плохо скрываемой иронией: массовка на коленях, "мать" и "сын" рыдают. Нагие снова при власти, новый царь словно возвращает кредиты; интрига, начатая Нагими - Шуйскими — Романовыми на угличском подворье, стремительно развивается. Но теперь, когда цель достигнута, когда с династией Годуновых покончено, Лжедмитрий не нужен тоже. Его карта сыграна, и теперь перессориваются те, кто его подготавливал. На третий день по вхождении Самозванца в Москву Шуйского тащат на эшафот за государственную измену, он помилован из милости, тогда был день интронизации нового патриарха. И он снова берется за дело, только теперь в свою пользу. Через год Лжедмитрий убит, его труп, выставленный на обозрение, изуродован, на лице скоморошья маска. Кто-то словно старается, чтобы этот человек так и ушел в историю неопознанным. На трон "выкликают" Шуйского, это его звездный час. Что делает незаконно пришедший к власти человек? То же, что делает власть и сегодня, дискредитирует предшественника и его время. Шуйский вообще хочет убить двух зайцев. На этом этапе ему выгодно союзничать с Романовыми, и он отсылает Филарета в Углич, то есть делает то, что сделал Годунов 15 лет назад с ним самим. В Угличе Филарет должен эксгумировать тело царевича и объявить его святым. Тем самым Шуйский хочет избавиться наконец от призрака Лжедмитрия, легенды о чудесном спасении которого снова гуляют по Москве, и очернить Бориса, вытравив не только добрую память о его правлении, но и добрую память о выборной власти вообще, "от которой на Руси Смута". А Церковь поможет, она теперь карманная; это не годуновский упрямец Иов.
А был ли Димитрий?
Итак, опять Углич. Все возвращается туда, откуда началось. Но чем уже круг, тем пронзительнее мысль, что никакого царевича там нет. Место, где сходятся линии сюжета, пусто. Если в истории есть черные дыры, то это Углич, говорю я себе.
Филарет прибывает в Углич, чтобы эксгумировать тело и объявить о святости убиенного отрока. Что бы ни находилось в могиле, останки мальчика Димитрия 15-летней давности или еще чьи-то той же давности, положенные вместо уцелевшего царевича, или вообще ничего, Филарета это не должно удивить. Об этом он, скорее всего, и так знает и сообщает в Москву то, что от него ждут: мощи найдены нетленными, готовьте канонизацию. А эти кости мы просто выбросим. Все, теперь можно созывать народ. Дивись, православные, чудо свершилось, новый святой земли русской явился. И нетленное, будто еще вчера живое, тело мальчика с почестями переносят в Москву. Ты справился, говорит Шуйский Филарету Романову. Ты заслужил. О чудесах исцеления мы позаботимся сами, артисты уже наняты и ждут в Архангельском. Пусть бьют в колокол.
Теперь, когда схема ясна, до финальной сцены один шаг, но как страшно его сделать. "Кто был этот мальчик?" — спрашиваю я. Которого положили в могилу вместо царевича — где его взяли, в какой голодающей деревне купили? Как увели, как умертвили? Вот тебе конфета, хочешь быть царевичем? Мертвым царевичем? Хочу. Иду. Так кому же поклоняются в Архангельском соборе Кремля те, кто чтит память Димитрия? Как это точно, боже мой, и как страшно; как это по-русски. Безымянный отрок из неизвестной деревни, святой Аноним. Главный святой Смутного времени. Ключевой образ Колеса Русской Истории.
—
Во всем Смутном времени, этой постыдной "игре без чести и правил", навсегда уничтожившей святость царского и церковного престолов, единственным человеком, сыгравшим свою роль до финала, был человек, чьего имени мы никогда не узнаем: Самозванец. Вера народа в "прирожденного" царя совершила чудо, Димитрий воскрес в его облике. Это была языческая вера в предков, о христианской свободе воли тут нет и речи. "Приходите и володейте нами, и казните и милуйте по воле вашей, а мы будем любому покорны, но мы не судим, мы ничего не решаем, мы ни за что не в ответе". Это был отказ от свободы выбора между добром и злом, принципиальное нежелание его делать. За это право они были готовы приносить в жертву свои и чужие жизни. Этого требовало их внутреннее язычество, которое христианство лишь отчасти подвинуло, но так до конца и не вытравило. Сколько еще невинных жизней оно потребует, спрашиваю я себя? Сколько еще детей отдадут на съедение этому Молоху? Словно люди наказывали себя за то, что появились на свет, словно сама их жизнь была преступлением. Они словно не желали ее, но хотели смерти. Последняя и высшая гордыня безбожников, возвращение билета. Нация самоубийц. Если Бога нет, зачем выбор? Зачем жить?