Наш разговор состоялся на следующий день после годовщины смерти Андрея Миронова. На встречу автор самых скандальных мемуаров, бывшая актриса Театра сатиры Татьяна Егорова пришла со своим новым спутником. Накануне они вместе были на Ваганьково, где собрались и многие читатели ее нашумевших книг. Дело в том, что мемуары "Андрей Миронов и я" этим летом вышли во второй раз. Об этом в эксклюзивном интервью ЛИЗЕ НОВИКОВОЙ рассказала ТАТЬЯНА ЕГОРОВА, кстати, предпочитающая называть свое произведение романом.
— Почему все-таки роман?
— Мемуары я не люблю. Мемуары — это когда не участвуешь, а сидишь у телевизора или подглядываешь в щелку чужую жизнь. Я люблю более энергичные жанры. Поэтому моя книга — документальный роман. И когда меня упрекают в том, что я воспользовалась ситуацией и описала всех знакомых, я вспоминаю "Балаганчик" Блока. Он описал свою жизненную ситуацию, свой любовный треугольник: Блок--Белый--Менделеева. Поэтому, наверное, спектакль, поставленный Мейерхольдом, имел такой огромный успех. Но кто-то топал ногами, а кто-то кричал "Браво!" Так что я не одна в этом жанре.Кстати, на книгу было много откликов. Но ни в одной газете я не прочла пока анализа своего романа. Кто-то обратил внимание только на ширинки, кто-то написал про компромат, многие вообще заявили, что я сумасшедшая. Но по-настоящему интересный разбор произведения я нашла только в письмах простых читателей.
— И все же не каждому современному писателю удается добиться такого успеха и читательского внимания?
— Надо знать, что нужно людям. И еще, наверное, дар должен быть от Бога. А время — лучший судья, так говорили Бомарше и Андрей Миронов со сцены... Я уверена, что у нас много замечательных писателей. Просто они еще неизвестны. Но я не оракул, чтобы что-то советовать. Нужно образование и нужно, чтобы твой писательский взгляд был немного сверху. Говорят, в моей книге есть эффект присутствия. Я человек неравнодушный и эмоциональный. Возможно, сгущенность эмоций и дала нужный эффект присутствия. Однако, когда я писала, то не понимала, как это получается. Мне кажется, это признак профессионала.
Так сложилась жизнь — у меня не было ни детей, ни родителей. Я жила одна, поэтому у меня было время на самообразование. Сейчас у меня не так много времени: я готовлю новую книгу, занимаюсь психоанализом.
— А какова реакция на второе издание?
— После выхода первой книги я получала в основном письма благодарности (и сама очень благодарна людям за то, что они поддержали меня — это очень важно). Были, конечно, и недовольные — зацепленные или задетые. Но с появлением второй книги страсти немножко приутихли. Видимо, возражать стало труднее: во втором издании предостаточно фактологии. Я, например, привела копии подписей на афишах и дружеские автографы людей, которые сегодня так критично и яростно выступают против "Андрей Миронов и я". А то ведь один из критиков, например, свое несогласие с книгой подкреплял цитатой из песенки про Жоржетту и Мюзетту из телефильма "Соломенная шляпка". Но ругательных писем пока нет. Я думаю, что противники моей книги уже успокоились.
После выхода второго издания мне поступает еще больше предложений. С концертными исполнениями я уже была в Америке, а меня туда приглашают вновь. Зовут также в Чехию и в Австралию.
— С чего вдруг такой интерес?
— Эмиграция. Им мой тяжелый путь близок. Поэтому нам везде оказывали теплый прием. Например, в Нью-Йорке, в концертном зале "Националь" одна из зрительниц поднялась с целой речью: "Я перед вами преклоняюсь, вы написали правду. Вы сорвали пелену с этого Ширвиндта. В Москве я была зубным врачом и знала их лично — они такие негодяи!" Хотя бывало, что срывали афиши и делали гадости. Просто некоторые из моих "зацепленных" теперь проживают в Америке.
Кстати, моя книга написана доступным языком. Однако в ней многое зашифрованно. Я ведь знаю больше, чем написала. Но эзопов язык — для тех, кто понимает.
— А как отреагировала на книгу дочь Андрея Миронова Маша?
— Думаю, она ничего не поняла. Ее размышления о знаменитом отце лежат в обывательской плоскости.
— Но хоть кто-то из ваших героев сказал вам спасибо за правду?
— Рассказывали, что Наташу Селезневу везде принимают именно как действующее лицо романа — Пепиту. Такие, говорят, стрижет купоны с этой книги... Может быть, Люда Максакова. Но актеры — люди гордые, спасибо не говорят.
— Как вам удалось запомнить все события прошлого?
— У меня память хорошая. Я могу вспомнить диалог десятилетней давности. Но еще я пользовалась дневниками. Особенно для последней главы, где воспроизводятся мои беседы с Марией Мироновой. Мне интересно читать свои дневники. Ведь я веду их с 1985 года, записывая итоги дня, а иногда просто события. Иногда сочиняю целые эссе. Так что в книге все события воспроизведены по записям и по памяти.
— Каким сегодня вам видится Миронов?
— Трагической личностью, жертвой. Он все понимал, но ничего не мог изменить. Он ведь пытался уйти к Марку Захарову — не судьба.
— А могла бы его жизнь сложиться иначе? Например, если бы он уехал на Запад?
— Когда-то меня об этом спрашивал один из работников компетентных органов. И даже специально назначил свидание, чтобы узнать, смог бы Миронов остаться? Кстати, вторым вопросом неожиданно прозвучало: "Не хочет ли Миронов стать главным режиссером театра". Я ответила на оба вопроса: "Режиссером стать мог бы, и не только Театра сатиры. Но за границей Андрей не остался бы никогда".
Хотя, если бы он был жив, я уверена, у него давно бы уже был свой театр. И наверняка он с удовольствием ставил бы спектакли за рубежом.
— Как долго будут помнить актера Миронова?
— Мне говорят, что я поставила ему памятник. Или удивляются, как я могла так его опорочить? А я попросту его оживила. Он пришел (или придет) в каждый дом, где есть моя книга.
— А что вы думаете о собственной судьбе?
— Я достаточно играла в театре, однако он не стал моей судьбой. Окружению не по душе, когда кто-то кого-то любит. Любовь надо скрывать. А мы были у всех на глазах — Андрей Миронов и какая-то Танька Егорова. Не Брижит Бардо, не Катрин Денев, а просто арбатская Егорова. И Плучек к этому относился ревностно. В театре большинство дам были его фаворитками, а я нет.
Сейчас к постановке готовится спектакль по моей пьесе "Пипаркукас". Это о любви. Но не той, которая была у меня с Андреем. Надеюсь, что спектакль будет готов к декабрю, но пока боюсь говорить об этом подробнее.
— Говорят, вы пишите новый роман?
— Пишу. О том, что на свете есть два проявления зла: ложь и страх. Моя задача бороться с ними. И о любви, конечно. Я вообще пишу только о любви и о преображении человека.
— Читаете ли вы современных женщин-прозаиков? Хотите ли войти в их ряды?
— Уже вошла. Теперь мечтаю войти в один ряд с Буниным и Набоковым. Понимаю, что далеко закидываю удочки. Но, как говорил Рерих, когда переплываешь реку, бери не точную точку на том берегу, а выше — течение все равно снесет.