Условно-досрочное освобождение в России нужно применять чаще. Об этом заявил ТАСС глава Совета по развитию гражданского общества и правам человека при президенте Михаил Федотов. Во вторник суд во Владимирской области принял решение отпустить по УДО Евгению Васильеву. Бывшая глава департамента имущественных отношений Минобороны покинет колонию уже 25 августа. Как пояснил глава президентского совета Михаил Федотов, на общем фоне крайне редкого применения института условно-досрочного освобождения решение выглядит очень странным и неубедительным. Адвокат Михаил Барщевский обсудил тему с ведущим «Коммерсантъ FM» Маратом Кашиным.
Фото: Дмитрий Коротаев, Коммерсантъ / купить фото
— С одной стороны решение выглядит абсолютно политическим, с другой, вроде как все условия УДО соблюдены, ваше отношение к решению суда?
— Очень хороший вопрос о моем отношении. Я бы так сказал, какое имеет значение мое отношение? Имеет значение то, законно это решение суда или не законно. Так правильно ставить вопрос. И если с этой точки зрения подходить, то решение суда абсолютно законно, Васильева погасила материальный ущерб, тот, который определил суд. Кстати, на самом деле, когда начиналось это дело, нам рассказывали про миллиарды, а потом выяснилось, что на самом деле никаких миллиардов там и нет, а всего ущерб 200 млн, ну тоже так себе, но тем не менее, 200 млн, а не миллиарды. Вот этот ущерб она погасила.
Второе — она отсидела положенную половину срока. Третье — она положительно характеризуется. С точки зрения закона, это необходимые и достаточные условия для применения условно-досрочного освобождения. Поэтому что мне нравится, что вам нравится, что Михаилу Федотову нравится, это особенно не имеет никакого значения, когда речь идет о законе. Напоминаю два очень старых выражения: dura lex, sed lex – «плох закон, но это закон». И второе не менее известное выражение — пускай рухнет мир, но восторжествует закон. Значит, мы с вами хотим жить в правовом государстве, где работает закон, или нам больше нравится новгородское вече, нам больше нравится суд Линча. Что мы хотим, что выбираем?
— Справедливы все эксперты, кто отвечал нам на вопрос, который я вам задал: все соглашались с тем, что это совершенно законно, но, тем не менее, высказывали свое личное отношение к этому. Поэтому я и спросил у вас, Михаил Федотов назвал это решение странным и неубедительным.
— Мое личное отношение: прежде всего я не очень доверял, когда нам в самом начале рассказывали о том, что там похищены миллиарды, миллиарды и миллиарды. Это первое. Второе, я знаю от защиты Васильевой, что там очень забавная ситуация на самом деле-то. Потому что она обвинялась в продаже по заниженной стоимости объектов недвижимости. Вроде как все звучит красиво. Однако потом выясняется, что она продавала эти объекты недвижимости по ценам выше, чем было установлено экспертной оценкой. При этом экспертов никто к уголовной ответственности привлекать не стал. Из чего я делаю вывод, что у следствия не было претензии к этой экспертной оценке. А если так, то тогда вообще что она нарушила? Это с одной стороны.
С другой стороны, она вела себя, находясь под домашним арестом, вызывающе нагло, просто вызывающе нагло, и, конечно, никакой симпатии к человеку Евгении Васильевой я не испытываю. Поэтому, если бы меня просили из двух людей выбирать, к кому применить условно-досрочное, к Васильевой или к некому Тяпкину, я бы сказал, к Тяпкину. Но это личное, эмоциональное отношение. Но есть закон. Закон должен одинаково смотреть что на Тяпкина, что на Васильеву.
— Как вы полагаете, Михаил Юрьевич, станет ли дело Васильевой неким прецедентом, нужно ли ожидать, что за подобный ущерб, за коррупционные преступления будут отпускать условно-досрочно?
— Кто вам сказал, что Васильева — коррупционные преступления?
— Оно видится таким.
— Почему оно видится? В приговоре сказано о мошенничестве, злоупотреблении служебным положением, где там коррупция?
— Хорошо, это был мошенничество на 800 млн, если мне не изменяет память.
— Если мне память не изменяет — на 200.
— Тем не менее.
— Неважно. Опять вы меня сейчас ставите в положение человека, который как бы защищает Васильеву. Это последнее, что я хочу делать — защищать Васильеву. Да, она мне глубоко не симпатична. Значит, если рассуждать на эту тему, я, например, полагаю, что по хозяйственному преступлению, подчеркиваю, хозяйственному, когда нет насилия, человеческих жертв, всего это нет, если осужденный погасил полностью ущерб, то есть наказывают деньгами по полной программе, если он выплатил штраф, если ему суд такой штраф установил, я бы устанавливал штраф в обязательном порядке по хозяйственным преступлениям, потому что подобное лечится подобным. Око за око. Своровал — заплати. И то, что своровал, — заплати и еще раз столько же заплати. Вот мне это казалось бы правильным.
Так вот, если человек все имущественные, скажем так, претензии удовлетворил, то держать его в тюрьме нет никакого смысла. Он не опасен для общества. Ему судом уже будет запрещено занимать должности, связанные с управлением, с деньгами и так далее. Он уже обратно к кормушке не подойдет. А держать его в тюрьме, за наш с вами счет его содержать, толку от него там нам никакого, а мы еще за его отсидку платим. Вот это мне кажется не самым разумным подходом. Поэтому я вообще считаю, что в тюрьму надо сажать только тех, кого нельзя не посадить в тюрьму.
— Вы согласны с тем, что именно то, что Васильева вела себя во время домашнего ареста вызывающе нагло, как вы говорите, в колонии провела всего неделю с небольшим, и стало причиной возмущения большинства, вызванного решением суда?
— Да, совершенно согласен.
— Хотя все это абсолютно законно.
— Когда появился этот ролик, помните, ее знаменитый, с тапочками?
— Конечно.
— Я принимал участие в одной телевизионной программе, я тогда высказал свою точку зрения, что Васильева, эпатируя этим поведением публику, а еще приговора не было по делу, она сама себе обеспечивает обвинительный приговор вне зависимости от аргументов защиты.
— И даже прокурор просил меньше, чем дал суд.
— Да. Но это уже другая тема. Я думал, что когда-то мы узнаем, что там все связано с тем, что, скажем, с доказательствами все было не слава богу, с доказательствами вины. Но я вам сейчас сказал, что оценки экспертные признаны правильными, а при этом она осуждена за то, что продавала даже выше, чем экспертные оценки. Васильева вела себя крайне неправильно.
Но сейчас есть другое дело, дело Фетисова параллельно. Он обвинялся или обвиняется в том-то, в том-то и в том-то. Он погасил ущерб, который ему вменяют, на 16 млрд руб. Это первый пример, когда человек полностью выплатил все долги своего банка, выкупил у АСВ практически все долги банка перед третьими лицами, перед налоговыми органами, он полностью расплатился, 16 млрд руб. Скажите, пожалуйста, его надо сажать или не надо сажать в тюрьму?
— Ну конечно, нет. Его уже отпустили, и прекратили дело о банкротстве.
— Да, дело о банкротстве прекратили в арбитражном суде, но уголовное дело никто не прекратил. И он находится сейчас под подпиской о невыезде, то есть суд еще состоится. Когда будет суд, его надо отправить в тюрьму, как вам кажется?