"Решение не пускать российскую делегацию в Хельсинки — безобразный шаг"

Андрей Келин о присутствии российских войск на Украине: "Наша позиция здесь проста: наших военных никто никогда на территории Луганской и Донецкой областей из многочисленных наблюдателей ОБСЕ, которые там сейчас постоянно находятся, не видел. В этом состоит правда. На каких фактах базируются эти домыслы? В докладах Специальной мониторинговой миссии, а мы их внимательно читаем и анализируем, что пишется? Видели двух женщин в пилотках с эмблемой российских войск, видели молодого человека, который вроде бы был с автоматом, видели одну машину с российскими номерами. Вот факты. Кроме этих фактов, известно, что два человека находятся в госпитале и выдают себя за российских военнослужащих, офицеров достаточно высокого уровня, хотя очень странно, когда боевой офицер начинает первому встречному рассказывать о своей военной службе. Поверить, конечно, в это все трудно. Есть ряд мутных фотографий, которые время от времени вытаскивают либо украинские, либо американские представители в ОБСЕ. На этих фотографиях что-либо понять трудно. На этих основаниях делаются фантастические выводы о том, что на Украине присутствуют, как президент Порошенко объяснял, то 7 тыс. российских военных, то 8 тыс. Недавно он даже сказал, что 200 тыс. военных. Это же огромное количество военной техники и военнослужащих, и так, чтоб никто не видел? Всерьез на это уже никто не реагирует".

О "повышенной активности российских войск", вызывающей тревогу в США и Европе: "А что в этом такого? 20 лет активности не было. Армия была в тяжелейшем состоянии. У меня как гражданина России, как российского дипломата это вызывает только чувство гордости, что у нас стала такая армия, что она ведет активные тренировки, она готова на все случаи. На мой взгляд, это хорошо. При этом мы прекрасно знакомы с тем, как войска стран НАТО постоянно ведут боевую подготовку как на территории Европы, так и на других территориях. Сейчас идет речь о размещении существенных дополнительных сил не так далеко от наших границ. Пусть они будут находиться в различных точках, но размещение тяжелых вооружений — это то, что мы договорились не делать еще в рамках основополагающего акта Россия--НАТО. Сейчас речь идет о том, что это будет сделано вопреки акту".

Об актуальности словосочетания "холодная война": "Мир развивается по спирали. Это неизбежно. Но состояние холодной войны преувеличено — это раз. Второе: за последние недели с подачи одного политолога, бывшего американского посла при НАТО, в оборот была пущена идея о том, что мы сейчас чуть ли не в состоянии, которое сравнимо с Карибским кризисом. Я не думаю, что это так. Это явное преувеличение, рассчитанное на то, чтобы еще где-то подогреть, где-то выбить денег, где-то усилить военное давление. Для таких серьезных выводов нет никакого идеологического обоснования. Мы не находимся в таком состоянии. Мы находимся в состоянии определенной напряженности, поскольку кризис — в центре Европе, близко к нашим границам, но этот кризис вполне поддается урегулированию при наличии политической воли".

Андрей Келин о ситуации на юго-востоке Украины и минских соглашениях: "Наш интерес очень простой: на Украине все люди должны жить в нормальных условиях, а русскоязычные люди особенно должны быть защищены, иметь социальные гарантии и прочие гарантии, в том числе, безопасности. На данный момент мы имеем тяжелейшую блокаду Донбасса, всем об это известно, это, кстати, и запрет на перемещение людей, это еще одно обязательство Хельсинкского заключительного акта, который нарушается в результате этой блокады. И ситуация пока только усугубляется для людей, которые там живут, и особого просвета не видно. Видно также отчетливое нежелание и нарушение со стороны киевских властей тех положений минских договоренностей, в которых трактуются отдельные пункты урегулирования. Речь идет о местных выборах, об амнистии, о местном самоуправлении, особом статусе отдельных районов Донецкой и Луганской областей, и здесь еще целый набор того, что должны сделать в Киеве для того, чтобы считать, что договоренности состоялись".

"Мы видим, что обстрелы продолжаются, нечего скрывать, обстрелы действительно ведутся обеими сторонами, но так происходит в любом конфликте. В том же Нагорном Карабахе: любой выстрел с одной стороны провоцирует кучу обстрелов с другой стороны, на линии соприкосновения между Азербайджаном и Нагорным Карабахом, например. Я обычно говорю одно: я не вижу ни одной причины для того, чтобы в Донецке и Луганске ополченцы, — мы их называем ополченцами, — стреляли по позициям украинских сил. И я прекрасно понимаю, что такое беспокоящий огонь, который может вестись украинскими военными или добровольческими батальонами, которые там находятся бесконтрольно и подчиняются только тем приказам, которые им самим нравятся. Они их выполняют, те, что не нравятся, не выполняют. И поэтому они палят по жилым кварталам, по Донецку, по Горловке, по Широкино с тем, чтобы вызывать этим беспокоящим огнем ответную реакцию. Мы видели, это фиксировали наблюдатели: подходит танк к линии разделения, стреляет, получает в ответ порцию. Вот и получаются такие перестрелки, цифры, которые приводятся потом в докладах мониторинговой миссии. Получается такая войнушка местного характера, которая, слава богу, пока не перерастает в нечто большее".

О влиянии запада на украинский конфликт: "Я раньше занимался Кавказом. И то, что сейчас происходит с Украиной, это очень похоже на все то, что происходило с Грузией в 2008 году. Проект тогда был начат Соединенными Штатами. Когда группу молодых людей пригласили в Соединенные Штаты, обучили их, дали денег, отправили затем в Грузию. И поставили перед ними задачу довольно-таки простую: они им показали свет в окошке, такую гипотетическую возможность даже не вступления, а курса на вступление в НАТО, в Евросоюз. Но при этом они должны были поссориться с Россией. В этом состояло главное условие. И тогда грузинские молодые люди пришли к власти, как известно, незаконным путем, то же самое. И принялись ударным темпом выполнять эту задачу, ссориться с Россией в надежде и расчете на то, что когда-то им будет открыт путь в Евросоюз и НАТО. Ничего не получилось. Страна действительно ударилась в агрессию, при этом потеряв 20% территории. Чем закончилось, мы тоже знаем. Те деятели, которые устраивали грузинскую революцию, были вынуждены спешно покинуть саму Грузию, поскольку их отторгли оттуда. Затем долго бегали по миру. Саакашвили добивался последнее время въездной визы США и не добился ее. И вот он оказался на Украине. И еще группа с ним коллег по тогдашним грузинским событиям. Сейчас там пытается вместе с теми же деятелями оранжевой революции творить те же дела примерно на тех же условиях".

Андрей Келин о недопуске Сергея Нарышкина к участию в летней сессии Парламентской ассамблеи ОБСЕ: "Конечно, это безобразный шаг. Сергею Нарышкину и пяти другим членам делегации было отказано в участии в ключевом мероприятии Парламентской ассамблеи, которое должно было пройти в Хельсинки. К нему готовились, хотели отметить не только 40-летие Хельсинкского заключительного акта, но и поговорить о том, что необходимо сделать, чтобы выйти на новый диалог, на обсуждение пути укрепления европейской безопасности. Это серьезнейшее дело. К сожалению, сейчас само заседание становится бессмысленным, поскольку оно будет не полноценным без участия Российской Федерации, и это многие уже прекрасно понимают. Как получится диалог без полноценного участия нашей делегации? Выработка таких решений и соображений будет невозможна. Есть много и того, что идет вопреки самим правилам Парламентской ассамблеи. Парламентская ассамблея — это автономный орган, она сама определяет правила своей жизни, как ей действовать. Никакие сторонние решения, по идее, не должны на нее влиять, тем более, решения Евросоюза, которые имеют мало отношения к деятельности Парламентской ассамблеи".

О том, кому и зачем было нужно не пускать российскую делегацию на заседание Парламентской ассамблеи: "Наверное, мы представляем, кому и зачем. Скорее всего, было, конечно же, оказано давление, без этого не обошлось. Те решения, которые принимались в Евросоюзе, списки по санкциям содержали достаточно расплывчатые формулировки. Их можно было трактовать и так и сяк. Выбран, однако, был самый жесткий вариант. Отказать парламентариям — такого не было даже во времена холодной войны, поскольку это препятствует развитию диалога. Мы наглядно видим, что для диалога выстраиваются препятствия, что диалога не получится, и препятствия эти выстраиваются намеренно. Это, конечно, абсолютно шокирующее развитие".