В Москве продолжается фестиваль "Книги России". На Красной площади в течение четырех дней будет представлено около 100 тыс. книг. Гости фестиваля смогут купить книги со скидкой 25%. По словам организаторов, мероприятие посетят более 300 тыс. читателей. Константин Эггерт побеседовал с певцом и актером Павлом Артемьевым в специальной студии "Коммерсантъ FM" у стен Кремля.
Фото: Светлана Привалова, Коммерсантъ / купить фото
— Какой отрывок из какого литературного произведения вы прочитали бы человеку, который, скажем, никогда не читал книг или, возможно, читал, забросил, и вы хотите его подтолкнуть к тому, чтобы он начал читать вновь?
— Думаю, что это что-то легкое должно быть, без давления, правда?
— Хорошо. Вы можете привести пример?
— Попробую Роберта Рождественского:
Я спокоен, я иду своей дорогой.
Не пою, что завтра будет веселей.
Я — суровый,
Я — суровый,
Я — суровый.
Улыбаешься в ответ:
А я — сирень.
Застываю рядом с мраморной колонной,
Удивляюсь, почему не убежал.
Я — холодный,
Я — холодный,
Я — холодный.
Улыбаешься в ответ:
А я — пожар.
Я считаю перебранку бесполезной.
Все в порядке, пусть любовь повременит.
Я — железный.
Я — железный.
Я — железный!
Улыбаешься в ответ:
А я — магнит.
— Отлично, я думаю, что я бы начал читать после этого. Скажите, а что вы читаете в последнее время?
— Очень сложно, мы жертвы социальных сетей, может быть, не все, я не тыкаю пальцем, но я, во всяком случае, точно. Очень много времени уходит на социальные сети. Отдаю себе отчет полностью в этом, поэтому мертвым укоряющим грузом лежит стопочка книг, которую я никак не могу дочитать.
— А что хотели бы дочитать в первую очередь? Я тоже жертва социальных сетей, поэтому вы, может, опытом поделитесь.
— Я один из тех людей, которые любят японскую литературу, слежу за ней время от времени. Я никак не могу дочитать трехтомник Харуки Мураками "Тысяча невестьсот восемьдесят четыре". Он очень длинный, невыносимо сложно его читать, я не понимаю, зачем так было мучить…
— Может, поменять Мураками на Оруэлла? Это короче.
— Может быть, да.
— Павел, с вашей точки зрения, кстати, как творческому человеку вам, думаю, будет легко ответить: русская литература, как считается, отвечает или пытается ответить уже долгое время на два вопроса: кто виноват? и что делать? Как вы считаете, эти вопросы по-прежнему релевантны, то есть имеют ли они отношение к нашей действительности? Второе: какие вопросы вы бы к этому добавили?
— Безусловно, эти вопросы релевантны, и боюсь, что они еще будут очень долго актуальными у нас. Но другое дело, что ответы на них на поверхности лежат очень часто.
— Да? А вы можете дать ответ?
— Нет, ответ на первый вопрос лежит очень часто на поверхности, кто виноват, но, на самом деле, наверное, все-таки надо начинать с себя. Если будешь смотреть в зеркало по утрам и не чувствовать себя виноватым в чем-то, тогда, наверное, жизнь и наладится.
— Вам бы в политику идти, дипломатично ушли от ответа на вопрос "Кто виноват?"
— Ну почему? Всем же надо в зеркало смотреть с чистой совестью с утра, так что это ответ вообще абсолютно для всех.
— Чистая совесть — это хорошо. Чего бы вы ждали от литературы, чего вам не хватает в сегодняшнем художественном литературном творчестве, каких тем, каких поворотов?
— Не хватает свободы очень часто, не хватает читателя, который эту свободу правильно воспримет и поймет.