Замглавного редактора газеты "Коммерсантъ" Дмитрий Бутрин и обозреватель "Коммерсантъ FM" Константин Эггерт побеседовали с гендиректором компании РВК Игорем Агамирзяном в рамках Петербургского международного экономического форума.
Фото: Анатолий Жданов, Коммерсантъ / купить фото
Д.Б.: Как вам первый день форума?
И.А.: Интересно, насыщенно, как обычно.
Д.Б.: Национальная технологическая инициатива — что это такое, что это за концепция и как она развивается?
И.А.: Национальная технологическая инициатива была объявлена президентом Российской Федерации Владимиром Владимировичем Путиным в послании Федеральному собранию в декабре 2014 года, в течение примерно полугода шла подготовительная работа для осмысления определения того, что, как, в каких направления и каким образом надо делать сейчас. Все остальные решения приняты, она запускается. В июле должен быть доклад в правительство президенту по подготовке к реализации НТИ, а на прошлой неделе состоялось заседание президиума Совета по модернизации, возглавляемое председателем правительства Дмитрием Анатольевичем Медведевым, на котором были зафиксированы основные положения.
Российская венчурная компания (РВК) в рамках реализации национальной технологической инициативы становится проектным офисом по реализации. При этом идеологом является Агентство стратегических инициатив, и в реализации участвует целый ряд федеральных органов исполнительной власти: Минпромторг, Минобрнауки, другие министерства и ведомства, которые будут заинтересованы, и Российская академия наук как технологический драйвер и лидер в научном технологическом направлении. Несмотря на такое название — национальная технологическая инициатива — она в большей степени не про технологию, а про рынки и про людей. Это, пожалуй, первая в истории нашей страны попытка определить приоритеты развития, исходя из потребностей рынков, а не исходя из предложений технологий.
Д.Б.: То есть инициатива идет снизу, от рынка, и вы реагируете?
И.А.: Смотря что считать более низким — рынок или технологию, науку. Можно считать, что наука наверху, а рынок — это что-то такое низменное, но в реальности в экономике все устроено наоборот: рынки, продукты и компании определяют спрос, зарабатывание денег для экономики, а уже на эти деньги, на налоги, возникающие из этих средств, финансируется в том числе и фундаментальная наука. Поэтому вопрос о том, что первично, что вторично, непростой, и это все в каком-то смысле замкнуто, закольцовано в цикл. Но принципиальный момент в НТИ — это то, что нужно делать сегодня для того, чтобы быть конкурентоспособными на глобальных новых рынках через 10-20 лет.
Д.Б.: Игорь Рубенович, а какие есть ключевые элементы данной программы, выявились какие-то элементы, на которые можно опереться?
И.А.: Да, конечно. На сегодняшний день проведена экспертная проработка по целому ряду перспективных новых рынков, которых сегодня еще нет, но которые очевидным образом, в соответствии с тем развитием, которое сейчас идут, станут крупными рынками размером не меньше $100 млрд в международном масштабе.
К.Э.: Например?
И.А.: Например, рынок беспилотных автомобилей, который сейчас активнейшим образом уже развивается. Мы знаем, что Mercedes не так давно запустил первый беспилотник на грузовых перевозках. Google ведет большую работу по беспилотным легковым автомобилям. Практически все автопроизводители в перспективе 2025 года видят автомобили как, во-первых, беспилотные, без водителя, интегрированные в интеллектуальную транспортную систему, без двигателя внутреннего сгорания, а на каких-то других принципах работы — в первую очередь, электрическом, но, возможно, водородное топливо и так далее.
К.Э.: Но пока…
И.А.: Общий объем автомобильного рынка в мире — порядка $1 трлн, а рынок беспилотников через 10-20 лет будет, по крайней мере, не меньше, а скорее всего, больше.
К.Э.: Игорь Рубенович, очевидно, что России невозможно добиться чего-то без очень серьезных иностранных инвестиций. Россия — не пионер в этих вопросах. То, о чем вы рассказываете, — это как в том анекдоте: "Научная фантастика у нас на третьем этаже". Но без иностранных денег, очевидно, это будет сделать очень сложно. А если мы посмотрим даже ближайшую перспективу, откуда эти деньги возьмутся в нынешнем политико-экономическом климате?
И.А.: Я не совсем согласен с тем, что без иностранных денег здесь невозможно ничего добиться. На рынках уже существующих, сформировавшихся и высококонкурентных — да, действительно так. У нас в истории страны не было такого прецедента, когда российский производитель, российская компания становилась международным мировым лидером на уже сформировавшемся рынке. Но у нас были в истории прецеденты, когда на новом рынке, который в этот момент формировался, компании становились мировыми лидерами даже без каких бы то ни было инвестиций.
К.Э.: Речь идет не только об инвестициях, но и о технологиях, которые подтолкнули бы развитие.
И.А.: А технологии во всех новых рынках – это, в первую очередь, интеллектуальные системы, программное обеспечение, определяющее поведение сложных интегрированных систем, что на автомобильном рынке, что на рынке беспилотных летательных аппаратов, что на рынке, связанном со здравоохранением, где абсолютно явный тренд — это цифровая медицина, телемедицина, интеллектуальные экспертные системы, которые будут поддерживать это. На других перспективных рынках как раз тот набор, в котором у нас есть компетенции, потому что российские компании на международном рынке программного обеспечения сегодня выглядят далеко не худшим образом.
Д.Б.: Я думаю, теперь понятно многим, что это такое, очень интересная тенденция. Наверное, здесь мы сможем полностью импортозаместиться.
К.Э.: Я немножечко почувствовал, как будто меня поместили в роман Герберта Уэллса, но будем верить, что так оно и будет.
И.А.: Можно ли было себе представить 15-20 лет назад, что так будет выглядеть наш сегодняшний мир, вернувшись во времени туда и посмотрев, что тогда было доступно, понятно и привычно человеку?
Д.Б.: Да, все быстро очень меняется, и не знаешь, что произойдет через несколько дней, а не через годы. Все очень интенсивно.