Одновременно с Первой мировой войной началась битва за умы как жителей воюющих, так и нейтральных стран. Главным полем русско-германских сражений в прессе стали Соединенные Штаты. Причем участвовавшие в них российские чиновники придерживались диаметрально противоположных взглядов на способы ведения этой информационной войны.
Сражения русско-германской пропагандисткой войны на территории Соединенных Штатов были не менее драматичны, чем остальные битвы Первой мировой
Фото: New York Public Library/DIOMEDIA
"С удивительным легкомыслием"
Первые залпы мировой информационной войны, возникшей в Соединенных Штатах вскоре после начала боевых действий в Европе, в августе 1914 года могли бы напугать своей мощью многих. Не меньшую тревогу вызывали и похожие кампании, начавшиеся в печати других нейтральных стран — Болгарии, Румынии, Швейцарии, Швеции, Голландии. В России прекрасно понимали, что германское правительство пытается любыми способами перетянуть эти страны на свою сторону и убедить их как минимум не помогать своим противникам.
Уже 14 августа 1914 года Совет министров Российской Империи решил образовать при Министерстве иностранных дел межведомственное совещание, задачей которого было "распространение в нейтральных государствах истинных и благоприятных известий о России и действиях нашей армии". При этом сразу же наметилось расхождение во взглядах на то, как нужно противодействовать германским атакам в прессе.
Сторонником сдержанной реакции на них был российский посол в Вашингтоне действительный статский советник Ю. П. Бахметьев. К тому времени он уже более сорока лет состоял на дипломатической службе и успел повидать на своем веку немало разнообразных словесных баталий. Он был свидетелем того, как в ходе размещения российских ценных бумаг во Франции в парижских газетах разворачивалась антироссийская агитация. И знал, сколько стоило изменение мнения владельца того или иного французского издания.
Поэтому 15 августа 1914 года о германском натиске в американской прессе он докладывал министру иностранных дел России гофмейстеру С. Д. Сазонову с нотками иронии:
"Вернулся сюда из отпуска германский посол и тотчас начал давать ежедневные "interviews" различным репортерам с удивительным легкомыслием и полным пренебрежением неоспоримых фактов, объясняя им положение по-своему: "Войну начала не Германия, а Россия, которая не имела права стоять за Сербию... Англия также была наготове, и проход германских войск через Бельгию был только предлогом... Мы будем через неделю в Париже, и 1870 год повторится... Социалисты объявили, что война была вызвана злейшим самодержцем в Европе — русским царем (!)... Сведения, полученные здесь, что Германия начала войну,— ложь. Панславизм вызвал войну... Толкуют, что у России пять миллионов войска; ежели Россия выставит один миллион, так будь я проклят (I will be damned), Финляндия и Польша восстали, и я слышал, что в Польше учредилось независимое от России правительство, форму которого я, впрочем, не знаю..." — и пр. и пр. в этом духе. Еще до приезда его поверенный в делах г-н фон Ханиель вместе с разными немецкими профессорами и публицистами создал новую газету The Fatherland, исключительно посвященную защите отечества от клеветнических нападков и восстановлению "истины" и невинности Германии".
Свою лепту в информационную войну, как докладывал Ю. П. Бахметьев, вносила и союзница Германии Австро-Венгрия:
"Австрийский посол еще до приезда графа Бернсторфа начал скромную и бесцветную кампанию против нас, но теперь он, как будто бы набрав храбрости при помощи союзника, посылает в газеты более сенсационные известия, как то: о разбитии наголову и обращении в бегство при Краснике четырех "или пяти" русских корпусов и т. д.".
Посол считал, что предпринимать ответные действия совершенно бессмысленно. Американское общественное мнение настроено резко против войны, а пресса не пойдет против читателей. А потому, как он не раз писал в МИД, следует обратить внимание на находящихся в Соединенных Штатах соотечественников и попытаться воздействовать через русскоязычную печать на их умы.
Правоту Бахметьева подтверждали многочисленные прорусские публикации в американской прессе, которые он с очередным докладом 14 сентября 1914 года отправил в Петроград. В самом же докладе говорилось, что высокую оценку своей позиции "мы заслужили главным образом тем, что не дешевили себя интимностью со всякой газетной мелюзгой и только обращались изредка к высшим представителям прессы по серьезным вопросам".
В итоге правительство империи согласилось с послом в Вашингтоне и решило реагировать на германские печатные происки в нейтральных странах сдержанно и не затрачивая слишком больших сумм. В решении Совета министров "О некоторых мероприятиях по борьбе с распространением за границей ложных о России и ее армии сведений" от 7 октября 1914 года говорилось:
"К числу необходимых для осуществления изъясненной задачи мероприятий относится прежде всего ежедневная передача Петроградским Телеграфным Агентством, в соответствующей обработке, его сообщений и бюллетеней Главного Управления Генерального Штаба информационным агентствам в Стокгольме, Христиании (Осло.— "История"), Копенгагене, Берне, Букаресте (Бухарест.— "История"), Риме и Гааге и доставление по телеграфу копий с сообщений Агентства нашим дипломатическим представителям в этих городах, а также передача Агентством своих сообщений в Цетинье, Белград, Софию и Афины. Равным образом достижению той же цели в Соединенных Штатах Северной Америки в значительной степени способствовала бы выдача денежной субсидии редактору-издателю Нью-Йоркской газеты "Русский эмигрант" Доброву, заслуживающему, по отзыву Императорского Посла в Вашингтоне, такой поддержки ввиду патриотического направления его издания, успешно противодействующего в среде многочисленных русских переселенцев влиянию враждебной нам печати".
Для выполнения поставленных задач Петроградскому телеграфному агентству выделили 7500 рублей в месяц, а издателю "Русского эмигранта" 1945 рублей единовременно (для сравнения, рабочий средней квалификации на военном заводе получал 65-75 копеек в день).
Но очень скоро правительство сочло, что без дополнительных ассигнований обойтись не удастся.
"Для вымогательства германских денег"
Три дня спустя Совет министров решил поддержать пророссийские газеты в Болгарии:
"Министр Иностранных Дел вошел в Совет Министров с представлением о выдаче беспроцентной ссуды из государственного казначейства редактору-издателю болгарских повременных изданий "Балканская трибуна" и "День", объясняя, что означенные газеты проявляют весьма ценное содействие к поддержанию в болгарском обществе сочувственных России течений. Между тем в настоящее время органы эти, материально весьма скудно обставленные, испытывают крайние затруднения к выходу по недостатку бумаги для печатания и отсутствию средств на ее приобретение. При таких условиях и не располагая какими-либо источниками для покрытия неотложных издержек, издатель названных выше газет Икономов возбудил ходатайство об отпуске ему для продолжения упомянутых изданий хотя бы в течение трех месяцев из средств русского государственного казначейства заимообразно 8100 руб. Признавая по политическим соображениям поддержание "Балканской трибуны" и "Дня" весьма полезным, Гофмейстер Сазонов считает желательным в удовлетворение ходатайства Икономова разрешить ему испрашиваемую ссуду сроком на шесть месяцев без начисления процентов на оную".
Позднее помощь потребовалась газетам в Румынии, потом еще и еще. Летом 1915 года и посол России в Вашингтоне запросил дополнительных ассигнований. Однако не потому, что согласился с теми, кто считал, что нужно отвечать на каждый выпад и постоянно атаковать на информационном поле. Дело заключалось в другом. Противники России в Соединенных Штатах начали использовать новейшие для того времени методы ведения пропагандистской войны.
В докладе управляющего консульством России в Сан-Франциско А. И. Кохановского, отправленном в Петроград 10 июня 1915 года, говорилось:
"Вульгарное, но едва ли не самое действительное средство клеветы — это кинематограф. Если театр с клеветническими пьесами вроде "Yellow Ticket" доступен лишь более богатому классу, то кинематограф посещают все, у кого найдется 5 центов, даже безработные. С утра до вечера работает в этих грязных притонах австро-германско-еврейская пропаганда, получая миллионы женщин, детей и в свободные часы рабочих. Лживые картины якобы русской жизни действуют на невежественную толпу как внушение, как наркоз, смешиваются с впечатлениями жизни и претворяются в действительные факты в мозгу, не приученном к анализу.
Иногда у дверей самых дешевых "муви" (movies) вместо вывески висит портрет германского императора. По ошибкам в картинах можно угадать, что некоторые изготовлялись в Австрии или австрийцами, а другие — евреями. Так, в картине "Дело Бейлиса" русские священники одеты в кружева; прокурор на суде пьет стаканами водку; русские крестьяне в австрийских костюмах; в комнате все сидят в шапках. В других картинах на сибирской каторге копают соль; забивают насмерть женщин плетьми, какие употреблялись в Испании на галерах; во дворцах танцуют плясовую; офицеры сидят с нагайками в руках; крестятся левой рукой, а в сибирских лесах на перекрестках молятся у статуи Мадонны; вместо шуб носят автомобильные пальто. Для молитвы снимают со стены икону, кладут на стол и покрывают полотенцем. Для русских выбираются полудикие обросшие чудовища или монголы с выдающимися скулами".
Живые картины с натуры, показываемые в кинотеатрах, как говорилось в докладе, были ничем не лучше:
"Изображая вместо России круги Дантова ада, одновременно кинематограф старается уронить престиж русской армии. Русские военнопленные, русские орудия в Берлине показываются неоднократно, как и русская жестокость, но некому показать отрицательные черты германской армии".
Кохановский писал и об изменившемся поведении американской прессы:
"Самые беспартийные газеты отказываются помещать фотографии и статьи в пользу России, хотя иногда сами обращаются за ними. Получается впечатление, что такие фотографии и статьи служат агентам прессы для вымогательства германских денег. "Заплатите — не напечатаем статьи в пользу России"".
Назывались огромные суммы, выделенные Германией на антироссийскую пропаганду. В распоряжении российского МИДа, да и правительства, таких денег на пропаганду не могло быть в принципе. В Петрограде искали любые возможности для уменьшения урона от немецких информационных ударов. Но огромные усилия и средства, потраченные в Болгарии, не принесли желаемого результата, страна вступила в войну на стороне Германии и Австро-Венгрии.
Сторонники жесткой информационной борьбы в российском правительстве и МИДе предлагали искать и привлекать к сотрудничеству журналистов из нейтральных стран, имеющих большое влияние в своих редакциях. Так, в решении Совета министров от 27 ноября 1915 года говорилось:
"В целях распространения в нейтральных государствах истинных и благоприятных известий о России и действиях нашей армии Министерству Иностранных Дел ассигнованы были кредиты на организацию за границей осведомительных органов, в задачи коих входила борьба с распространением вредных для наших интересов сведений. К числу этих важных в политическом отношении мероприятий Министерство Иностранных Дел относит ныне правильную постановку дела осведомления голландского общественного мнения путем назначения Петроградскому корреспонденту влиятельной голландской газеты "De Telegraaf" ежемесячного пособия в размере 750 руб. на расходы по отправке телеграфной корреспонденции".
Сторонники этой линии составляли списки американских журналистов, которые могли переломить ход информационной войны в Соединенных Штатах в пользу России. И оценивали предстоящие солидные затраты. Однако Ю. П. Бахметьев полагал, что в этом нет никакой необходимости.
"Крайне щепетильное самолюбие американцев"
Посол России в Вашингтоне в достаточной степени утомился проблемами русскоязычных американских газет. Их приобретение привело не к решению старых проблем, а к возникновению массы новых — необходимости дополнительных расходов на выкуп их имущества, например.
Бахметьев же утверждал, что немцы сами, безо всякой русской помощи сумеют дискредитировать себя в глазах американцев. А после того, как немецкие подлодки стали топить американские торговые суда, а германские агенты совершать диверсии в Соединенных Штатах, посол начал настаивать на полном прекращении попыток проникновения в американскую прессу. 18 июля 1916 года он писал председателю Совета министров России Б. В. Штюрмеру:
"Американцы вообще крайне подозрительны и сейчас сочли бы наше желание от себя осведомлять общественное мнение покушением на их свободу мысли и на их разум, а также и желанием руководить их политикой и вмешиваться в дела, которые они считают исключительно своими и не касающимися иностранцев, и широкая пропаганда германского посольства, вместо того чтобы повредить нам, еще усилила нелюбовь и недоверие к немцам, оскорбляющим крайне щепетильное самолюбие американцев попыткой взять их в руки и заставить их думать по-своему. Я уже не говорю о постоянных покушениях на заводы, суда и пр., в которых во всех случаях преступники оказались немцами, руководимыми их посольством: вчера в самом Нью-Йорке были взорваны доки и пакгаузы, в которых находился громадный склад амуниции и взрывчатых веществ; уже найдено несколько убитых и много раненых и недосчитываются 300 человек, и потери доходят до двадцати миллионов долларов, и в первом возгласе ужаса общественное мнение уверенно приписало это новое, 39-е по счету, преступление опять же немцам... Мой французский и английский коллеги вполне разделяют мой взгляд на нежелательность возбуждать какую-либо полемику с немцами, которые сами делают все возможное, чтобы себя дискредитировать, этим вызывая весьма невыгодное для них самих сравнение с представителями враждебных им держав, спокойствие и невмешательство которых американцы единогласно признают и ценят".
Посол отмечал, что в сложившейся ситуации даже издатели, симпатизирующие Германии, не решаются печатать прогерманские статьи. А лучший способ привлечь американцев на свою сторону — показать им перспективы возможного сотрудничества:
"Самые значительные учреждения уже посылают к нам своих представителей, которые возвращаются с восторженными рассказами о неисчерпаемых средствах и о благоустройстве России и о возможностях создать между обеими странами богатейший рынок, и эти деловые люди по собственному почину ведут такую пропаганду в нашу пользу, которой достигнутся гораздо более серьезные результаты, чем всякими возможными нашими разъяснениями в печати".
Посол оказался прав. Соединенные Штаты весной 1917 года объявили войну Германии. Получалось, что лучший способ выиграть информационную войну — это вообще в ней не участвовать.