"Свобода — это предмет роскоши"

— На той неделе у вас состоялась встреча с Вячеславом Володиным.

— Это не у меня, а президиум совета с ним встречался.

— Президиум Совета по правам человека.

— Мы-то с Володиным встречаемся достаточно часто.

— Там было очень много, по крайней мере, что следует из скупых строчек новостных сообщений, очень интригующих тем, которые бы очень хотелось расшифровать. Например, цитирую: "Было дано поручение совету и сотрудникам администрации президента совместно с Министерством здравоохранения разобраться в деталях оптимизации системы здравоохранения". Вы эту проблему обсуждали, и мне кажется, в этом есть некоторое иезуитство, в том, что сейчас называется оптимизацией системы здравоохранения. Впрочем, возможно, у вас иное мнение.

— Нет, действительно, систему здравоохранения нужно оптимизировать, чтобы она была эффективна, а эффективно — это значит затраты меньше, а результаты больше. Как это сделать так, чтобы от этого выиграли все: и пациенты, и врачи, и младший медперсонал и так далее? Это задачка не самая простая.

Я очень благодарен министру здравоохранения Веронике Скворцовой за то, что она вместе с нами в течение шести часов без перерыва сидела на специальном заседании совета, которое было посвящено именно этой теме, и разбиралась во всех деталях, разъясняя нам свои позиции, свои предложения, свое видение. Мы ей задавали вопросы, она отвечала. Это была очень серьезная, очень продуктивная работа, и результатом стали наши рекомендации, которые мы направили и в московский Департамент здравоохранения.

— А в двух словах можно, общая идеология рекомендаций какая?

— Общая идеология: остановитесь и подумайте, что вы делаете.

— Это то, что я хотел услышать. А вас услышали там, как вы можете оценить?

— Нас услышали и в московском Департаменте здравоохранения, и в Минздраве, во всяком случае, мы получили многостраничные ответы на все наши рекомендации. Некоторые предложения были приняты, было сказано: "Да, это правильная идея", "Да, мы это поддерживаем", "Да, мы это будем делать". На другие наши замечания ответ был такой: "Вы предлагаете то-то и то-то, мы по этому поводу хотим сказать, что мы занимаемся тем-то, тем-то, у нас увеличилось то-то", и так далее. То есть уход от прямого ответа, такие косвенные намеки.

Но мы не оставляем эту тему. Мы сейчас приняли решение, что члены совета возьмут на себя труд посещать московские поликлиники, больницы, в том числе психиатрические больницы для того, чтобы посмотреть, как реально наши граждане могут реализовать свое право на охрану здоровья. Это будут непубличные акции, они будут приходить как рядовые граждане.

— Я понял, и рутинные, постоянные, регулярные мероприятия.

— Да, рутинный, постоянный общественный контроль. И мой призыв к руководителям московских учреждений здравоохранения — быть внимательными и понимать, что сейчас общественный контроль за ними будет усилен.

— Понятно. Кстати, в самой встрече, этот высокий статус, он что вам гарантирует? Вы встречались у Вячеслава Володина, да?

— Это гарантирует очень простую вещь: после того как мы встречались с Вячеславом Викторовичем Володиным, были даны определенные поручения, в том числе мне как главе совета, и я уже со ссылкой на поручение первого заместителя руководителя администрации президента писал свои письма руководителям различных министерств и ведомств и говорил: "Назначаю совещание для решения вопросов о выполнении поручения Володина на такое-то число, прошу направить ко мне на совещание заместителя министра такого-то, для того чтобы мы могли принять необходимые решения". То есть это уже такая технологическая, если хотите, бюрократическая работа.

Михаил Федотов об отношении к Сталину: "Речь абсолютно не идет о том, чтобы противодействовать какому-то возвеличиванию Сталина со стороны властей, как раз со стороны властей ничего подобного нет. Я не считаю, что это инициатива снизу, просто действительно есть люди, которые верят в этот миф о добром Сталине. Я не против этого — каждый верит в то, во что считает нужным верить. Здесь не должно быть ограничений, но публичное оправдание преступлений — путь к повторению преступлений. Представьте себе, мы скажем: "Давайте мы будем считать нормальным публичное оправдание массовых бессудных казней".

Об убийствах простым росчерком пера: "Я вам приведу пример — этот документ видел собственными глазами: в 1992 году президент Ельцин издал указ о создании комиссии по рассекречиванию архивов КПСС, и я был одним из членов этой комиссии. Вы можете себе представить, какие документы проходили через мои руки. Я могу сказать, что в этот период своей жизни я не мог есть и не мог спать, меня мучили кошмары и во сне, и наяву, потому что я читал такие документы, и я приходил домой, у меня было одно желание — в душ, смыть с себя хоть чуть-чуть эту трагедию, смыть с себя этот ужас.

Я приведу только один документ — это письмо первого секретаря какого-то регионального комитета партии на имя Сталина, что они провели уже работу в отношении групп населения, репрессировали по первой категории столько-то тысяч человек, первая категория — это расстрел, по второй категории — это ГУЛАГ — столько-то десятков тысяч. Дальше просьба — "Просим увеличить квоту", и карандашом сталинским написано: "Разрешаю увеличить на 50 тыс.". Понимаете, росчерком карандаша уничтожены десятки тысяч человек просто так — это уже статистика, это уже плановые показатели. Уже никого не волнует, он прав, виноват, он действительно был вредителем и поджигал колхозный сад или просто был в этом колхозном саду сторожем. Он попал под статистику".

Михаил Федотов о свободе СМИ: "Свобода — это предмет роскоши, она стоит дорого. Я бы обратил внимание на то, что закон о свободе средств массовой информации, закон о СМИ 91-го года, который действует и по сей день, правда, уже в очень урезанном и исковерканном виде, по этому закону все существовавшие еще в СССР средства массовой информации могли стать независимыми. Но кто из них стал независимыми? Очень немногие. Есть масса примеров изданий, особенно в регионах, которые попытались стать независимыми, обрели независимость на какой-то короткий срок, но потом ее утратили, согласившись на то, что местные власти будут их подкармливать".

Об идее запретить прославлять Сталина: "Мы категорически против того, чтобы продолжался культ личности Сталина. Культ личности нашего народа, народа-победителя в этой страшной войне, я признаю. Я признаю культ всех наших великих военачальников. Но самый главный герой этой войны — тот самый неизвестный солдат. Не Сталин выиграл войну, русский солдат выиграл войну. На совести Сталина огромное количество человеческих жертв. Но фигуру Сталина выкидывать из истории, безусловно, нельзя. Надо понимать, что в истории нашей страны есть героические и трагические страницы. И эти трагедии иногда являются делом рук наших сограждан, в том числе и руководителей нашей страны".

Михаил Федотов о возможном введении предварительной экспертизы фильмов и спектаклей: "Мне очень близка позиция тех людей, которые считают, что нужно предупреждать. Детей надо предупреждать, конечно, потому что они не знают, что чай может быть горячий, что по улице ездят машины. Детей надо предупреждать и тех, кто считает себя детьми. Тех, кто считает себя взрослыми, предупреждать не надо, но их надо информировать о том, что на том или ином спектакле может прозвучать ненормативная лексика, сделайте маленькую пометочку. Здесь никаких признаков цензуры нет. Давайте возьмем этот знаменитый закон про защиту детей от вредной информации: там есть очень полезная вещь, а именно — система возрастной классификации, градации. Конечно, это доходит иногда до смешного, когда на каком-нибудь журнале написано "+0" или "0+". Я помню, как меня моя мама спрашивала, когда этот закон только появился: "Что эти цифры означают? Это прогноз погоды такой странный?".

Но в том же законе есть вещи гораздо более серьезные и более опасные, например, мы с вами знаем, что сейчас по закону блокируются интернет-сайты, где есть информация о способах совершения суицида. Понятно, детей нужно от этого ограждать, но если задача закона — защитить детей от вредной информации, в данном случае о способах совершения суицида или о том, что на том или ином спектакле может быть что-то, то давайте сразу и договоримся, что это касается детей и не касается взрослых. Мы с вами вполне взрослые люди — мы можем пойти в интернет и посмотреть сайт, на котором рассказывается о способах совершения суицида? По идее можем, но по закону — нет".

Об объективности настоящего журналиста: "Формула "кто платит, тот и заказывает музыку" — это просто пошлость, а, во-вторых, это неправда. Возьмите простую вещь: есть, например, музей Эрмитаж — он получает деньги из бюджета. Скажите мне, как вы считаете, министр культуры дает указания директору Эрмитажа Михаилу Борисовичу Пиотровскому, какую выставку им показывать, а какую не показывать? Или есть у нас масса симфонических оркестров. Как вы думаете, им Министерство культуры указывает, играть ли им, исполнять ли им музыку Чайковского или Вагнера? Я вас уверяю, что наверняка до этого дело не доходит, потому что это бред сивой кобылы, потому что Министерство культуры и государство в лице Министерства культуры должно поддерживать все филармонические оркестры, симфонические оркестры вне зависимости от того, играют они Баха или играют Глинку. Лучше, чтобы они хорошо исполняли и Глинку, и Хиндемита, и Шопена и так далее.

Возьмите, пожалуйста, пример общественного телевидения, общественного радио, которое существует во многих странах мира. Например, в Канаде оно существует почти целиком на государственный бюджет — и что? Ничего, оно такое же плюралистическое, такое же независимое, как и любое другое. BBC существует не на бюджет, там так называемая лицензионная плата. Это то, что называется общественное телевидение, общественное радио, там разные источники финансирования. Принцип очень простой: если ты настоящий журналист, то твоя точка зрения, которую ты будешь оглашать в эфире или в своей газете, не будет зависеть от того, кто тебе платит деньги".