Минфин предлагает снять режим тайны с налоговой отчетности. Инициатива ведомства изложена в проекте налоговой политики на ближайшие три года. Партнер Paragon Advice Group Александр Захаров ответил на вопросы ведущей "Коммерсантъ FM" Оксаны Барыкиной.
Фото: Павел Лисицын, Коммерсантъ
В частности, планируется расширить перечень информации, которая подтверждала бы прозрачность работы компании. Это данные о сумме уплаченных налогов, налоговой отчетности и ее показателях, численности персонала и средней зарплате. В Минфине считают, что эти сведения помогут предпринимателям проверять своих контрагентов.
— Как вы эту инициативу оцениваете?
— Это, на самом деле, палка о двух концах, потому как, с одной стороны, приоткрывая налоговую тайну, приоткрывается информация для злоупотребления со стороны недобросовестных лиц, которые по данным налоговой отчетности будут в состоянии оценить возможности по изъятию каких-либо доходов либо злоупотреблению в своих отношениях с такими компаниями.
— А открывать вообще следует эти данные, как вы считаете, стратегически?
— С одной стороны, сейчас Росстат уже позволяет на возмездной основе получать информацию, которая подается в качестве налоговой отчетности. Безусловно, что касается компаний, такая информация может предоставляться, но она должна предоставляться адресно. А данные о лицах, которым было интересно получение такой информации, должны храниться у Федеральной налоговой службы, чтобы в случае совершения правонарушения либо злоупотребления на рынке такие лица могли попасть под подозрение, и в отношении них могли бы быть проведены какие-то контрольные мероприятия.
— А какой смысл тогда в этой инициативе, если их можно взять, если они действительно нужны, зачем их тогда сейчас открывать?
— Здесь хотели бы просто открыть это в более свободном порядке, как сейчас открыт доступ в ЕГРЮЛ в отношении данных об учредителях компаний. Кстати, например, данные об учредителях, о составе участников дублируются в ЕГРЮЛ, поэтому здесь речь ведется о том, чтобы сделать доступным, проверять добросовестных участников торгового оборота. Особенно это касается операций и проблем с НДС.
— А те данные о компаниях, которые доступны, которые находятся на сайте ФНС, их достаточно для проверки, или их тоже можно фальсифицировать сейчас?
— Безусловно, фальсифицировать данные, которые в реестре находятся и в данных отчетности, нельзя, потому как эта информация уже является конечной. Безусловно, существуют ошибки, которые устраняются даже с трудом самим налоговым органом, но если говорить о том, можно ли на них полагаться, — безусловно, можно. К сожалению, если помимо этой информации не будет изучена, соответственно, налогоплательщиком вся составляющая коммерческой деятельности, когда подозрительного налогоплательщика, особенно в части НДС, в общем-то, суд может всегда отказать, к сожалению, после того, как был устранен Высший арбитражный суд. Сейчас практика достаточно серьезно поменялась. В общем-то все риски переписаны, и обязательства по поиску недобросовестных возложены на налогоплательщика, а не налоговый орган, который просто говорит — "мы пользуемся теперь АСК НДС — информационной системой, которая должна определять", но, к сожалению, баланс сейчас сместился в пользу налоговых органов.
— Вообще, что нужно раскрывать, а что нет? Некоторые эксперты говорят, что, например, об уплаченных налогах или зарплате — это все-таки чувствительная коммерческая информация, которую не стоило бы открывать.
— Безусловно, это так. И в той части, что режим налоговой тайны ни в коем случае не должен сниматься с информации в отношении уплаченных налогов частными лицами, физическими лицами, налогоплательщиками. Это безусловно, поэтому говоря о том, что Минфин хочет, мягко говоря, урезать режим налоговой тайны в той части, чтобы компании были прозрачными, это, наверное, возможно. Однако, физические лица должны быть полностью защищены, иначе о какой налоговой амнистии можно говорить и о какой защите информации можно говорить, которую рекламировал премьер-министр?
— А это помогло бы предпринимателям проверять своих контрагентов или они и сейчас это могут делать?
— Я полагаю, что в настоящее время существует достаточный объем доступных массивов информации, на основании которых можно предположить, что тот или иной участник является добросовестным или недобросовестным.