В Госдуме приостановлена работа над законом о "цензуре в интернете". Как сообщила "Ведомостям" автор инициативы Елена Мизулина, предварительная фильтрация контента пока технически затруднена. Журналист Дмитрий Губин полагает, что проблемы все же не в технике.
Фото: Фото из личного архива Д. Губина
Над депутатами, пишущими законы по регулированию интернета, принято посмеиваться в широком диапазоне эмоций — до хард-стеба включительно. Особенно, конечно, если это ярко брызжущие запретительными идеями консерваторы вроде Елены Мизулиной. Однако дело не только в мыслительных особенностях законодателей, но и в проблемах, которые создает новая информационная среда.
Три десятилетия назад американский социолог Элвин Тоффлер в бестселлере "Третья волна" жестко обозначил конфликт между потребностями индустриальной и постиндустриальной волн во всех сферах, начиная с образования. Он заявлял, например, что смысл школы индустриального века — создавать стандартно мыслящих исполнителей для стандартизированного производства. А смысл постиндустриального образования — создавать нестандартно мыслящих людей для динамически нестабильных систем. Классическое образование тут не годится. И верно: в первой десятке героев постиндустриальной эры, от Джобса до Цукерберга, половина — университетские недоучки.
Тоффлер — не единственный футуролог, пытавшийся определить, чем эра интернета отличается от предыдущей. Про децентрализацию, дерегулирование, дестандартизацию, не говоря уж про проблемы исчисляемости и собственности, писали многие. И американский поэт Джон Перри Барлоу в "Киберномике", и веселые шведы Александр Бард и Ян Зодерквист в "Netократии", и философ Питер Ладлоу в "Криптоанархии", и профессор "Вышки" Александр Долгин в "Экономике символического обмена". Проблема в том, что эти книги штудируют те, кто и без них на гребне третьей волны. А те, кто пытается регулировать море и даже давать морю ремня, про эти книги редко когда слышали, а если и слышали, то посмеивались.
В Госдуме сегодня все как при Николае I, для которого паровая машина была баловством, а потому ей не следовало давать хода (вот парус — другое дело!). С этими идеями, кстати, Николай и влез в Крымскую войну, которая закончилась тем, что царь без бинокля мог наблюдать, как победительно дымящая франко-британская эскадра блокирует русские парусники в Кронштадте. Хочется верить, что уж про этот факт депутаты все же читали.