Умер Мануэл ди Оливейра — португальский кинорежиссер, чей возраст вот уже лет двадцать воспринимается как нечто уникальное. Ему было 106 лет.
Фото: Reuters
Фото: Reuters / Eric Gaillard/Files
Фото: Reuters
Фото: Reuters / Jean-Paul Pelissier/Files
Фото: Reuters / Jean-Paul Pelissier/Files
Фото: Reuters
Фото: Reuters
Все его сверстники и современники давно ушли из жизни или пребывали в глубокой деменции — а он продолжал работать и почти каждый год выдавал по фильму, чью актуальность невозможно отрицать. Еще совсем недавно, пару лет назад, Оливейра планировал снимать в Бразилии, но потом взвесил свои силы, а также бюджет проекта и решил ограничиться декорациями родного Порту. Того самого города, где он родился 106 лет назад и где только что скончался — к удивлению своих поклонников, уже привыкших к мысли, что этот человек будет жить если не вечно, то еще очень долго.
Его карьера опровергает биологические законы, согласно которым творческий человек фонтанирует энергией в молодости, но достаточно скоро погружается в мертвую зону, когда он в лучшем случае способен репродуцировать сам себя. Фильм, который он рассматривал как последний («Визит, или Воспоминания и признания» — о доме, в котором прожил много лет) и который он велел обнародовать лишь после своей смерти, снят в 1982 году. А в 2012-м появился «Жебо и тень», парадоксальный уже тем, что в главных женских ролях выступили 84-летняя Жанна Моро и 74-летняя Клаудиа Кардинале, причем обе годились режиссеру в дочери.
В юности Оливейра был чемпионом-атлетом и циркачом-акробатом. Он известен также как производитель элитных вин, страстный наездник, автогонщик и женолюб. Оливейра дебютировал в начале 1930-х годов авангардным опусом «Работы на реке Дору», только через десять лет снял первый полнометражный фильм, и еще почти через двадцать — второй. В промежутках занимался виноградниками и осмысливал жизнь интеллектуала при диктатуре Салазара. Слава пришла, когда ему было уже около шестидесяти, а самый знаменитый фильм — «Каннибалы» — Оливейра снял в восемьдесят.
Некоторые из его кинолент («Атласная туфелька») к восторгу эстетов длятся по семь часов. Его экранизации Достоевского и Флобера поражают неожиданностью прочтения. Среди других его фаворитов — несколько португальских литераторов во главе с Камилу Каштелу Бранку, а также Поль Клодель, мадам де Лафайет, Сэмюэл Беккет, Данте, Шекспир, Ионеско. Оливейра не экранизирует и не интерпретирует текст, а снимает его на камеру, как снимают пейзаж или лицо человека. В его понимании кинематографичной может быть и показанная на экране страница книги, и текст, произносимый актером в кадре, и закадровый голос, читающий тот же текст. Многие режиссеры «новых волн» от Годара до Маргерит Дюрас шли по этому пути, но Оливейра прошел по нему раньше. Даже в названиях его фильмов («Слово и утопия», «Письмо», «Говорящий фильм») подчеркивается особая роль слова.
В течение целого века он поверяет практику тоталитарного общества идеалами Просвещения и постулатами модернизма, реализмом Ренессанса и античной трагедией. Его главные темы — иконоборчество, связь божественного и дьявольского, крах национальных мифологий, любовные фрустрации, меланхолия старости, дыхание смерти, отношения искусства и жизни, загадочность и того и другого. Его фильмы всегда содержат элемент извращенности, эксцентриады, странного юмора, эротики.
Он делает кино, заставляющее вспоминать Дрейера и Ренуара, но прежде всего Бунюэля, хотя характер юмора побуждает записать в его истоки не столько сюрреализм, сколько дадаизм. Например, в фильме «Долина Авраама» (1993) достаточно пафосный монолог о закате западной цивилизации прерывается вторжением кошки, которую чья-то невидимая рука вбрасывает в пространство кадра. А кому, кроме Оливейры, пришло бы в голову снять короткометражку о встрече Никиты Хрущева с папой римским, стилизовать под черно-белый немой скетч и озвучить музыкой дадаиста Эрика Сати? Именно так выглядит вклад Оливейры в каннский альманах «У каждого свое кино» (2007). Режиссер обнаруживает достаточно общего у двух мировых лидеров: оба обладают кругленьким животом.
Свалившаяся на режиссера международная известность изменила маргинальный кадровый состав его фильмов. Первой звездной картиной Оливейры стал вышедший в 1995-м «Монастырь», в котором сыграли Джон Малкович и Катрин Денёв. Спустя два года в фильме Оливейры «Путешествие к началу мира» в последний раз появился на экране Марчелло Мастроянни, уже тяжело больной. Приглашая знаменитых исполнителей, Оливейра вовсе не нуждался в их актерских талантах. У него на съемках камера почти неподвижна, но в то же время его манера работы нисколько не напоминает театральную. Одна из последних лент Оливейры — «Красавица навсегда» — своего рода сиквел «Дневной красавицы»: в этой невинной, но ядовитой шутке по поводу скромного обаяния буржуазии режиссер оказывается конгениален Бунюэлю.
Оператор Акасиу ди Алмейда вспоминает Оливейру как самого большого перфекциониста. Пока он не добивался полного соответствия замысла и атмосферы на площадке, он не позволял себе дать свою любимую команду «Мотор! Тишина!». Теперь мотор, увы, затих навсегда.