Премьера балет
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
На сцене Культурного центра ЗИЛ классическая труппа "Балета Москва" показала две премьеры — "Минос" на музыку Alva Noto и Рюити Сакамото в постановке Хуанхо Аркеса и "Эрос Redux" на музыку Якоба Тер Фелдхейса, сочиненный Аннабель Лопес Очоа. Голландская хореография русской труппе пришлась весьма кстати, полагает ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА.
Хуанхо Аркес — испанец, Аннабель Лопес Очоа — полуколумбийка-полубельгийка, но изрядную часть профессиональной жизни эти бывшие танцовщики проработали в Национальном балете Нидерландов, где и начали ставить хореографию вполне голландскую по жанровым и видовым признакам: бессюжетную, малоформатную, сдержанно-интеллигентную, с признаками влияния нидерландских классиков. Оба молодых балетмейстера в России неизвестны даже специалистам. Так что эрудированный директор "Балета Москва" Елена Тупысева, уже два года изобретательно формирующая эксклюзивный репертуар для небогатой финансами и кадрами труппы, можно сказать, открыла нам современную Голландию.
Это, конечно, не Эльдорадо: дух не захватывает от полетов пластической фантазии. Оба хореографа, назвав балеты именами героев греческих мифов, честно предупредили, что представят абстрактные размышления на избранные темы. Это свидетельствует о трезвой самооценке: судя по их балетам, в рассказывании историй авторы несильны. Зато умеют гладко сочетать движения и перемещать артистов в пространстве так, чтобы рисунок общего танца выглядел не статичным.
В "Миносе", где один из персонажей держит руки согнутыми в локтях, намекая на рога Минотавра, другой оппонирует ему, привлекая на помощь женщину (то есть могут сойти за Тезея с Ариадной), а женский кордебалет в купальниках цвета морской волны проплывает в разных направлениях семенящими па-де-бурре, стертая гладкопись балетного текста, помноженная на зудящий саспенс музыки, которая принципиально лишена мелодических и ритмических возбудителей, действует несколько усыпляюще — во всяком случае на корреспондента "Ъ", проспавшую львиную часть дуэта героев с чувством вины. Впрочем, помнится, хореограф Аркес широко использовал приемы фигурного катания: партнер чертил ногами партнерши геометрические фигуры по полу и раскручивал ее в подобии тодеса.
В "Эросе Redux" танцы на льду тоже присутствовали — видимо, такова новая голландская мода, развившая до гиперболы фирменные подкручивания дуэтов Иржи Килиана. Однако Аннабель Лопес Очоа талантливее своего коллеги — недаром в позапрошлом году она получила престижнейшую премию Круга британских критиков за лучшую классическую хореографию. И хотя во взаимоотношениях четырех солирующих пар влияние Эроса почти не просматривается, их прохладные дуэты временами весьма изысканны, поддержки довольно изобретательны, а линии тел находчиво разбивают эвклидову геометрию чистой классики. Дополнительную интригу придает персонаж, названный Зевсом, но похожий скорее на пародийного Мефистофеля из-за красных перчаток, черного комбинезона с красной линией хребта и поставленных дыбом красных волос. В начале спектакля он разбивает андрогинный дуэт (правда, хореографу не хватило принципиальности додержать его участников в неразрывной связке до финала адажио), в дальнейшем — пассами разъединяет мужчин и женщин, стремящихся не столько к физическому слиянию, сколько красиво потанцевать. Бурная деятельность Зевса придает балету слегка комический оттенок, однако непонятно, входило ли это в замысел хореографа.
Работа артистов — вдохновенная, самоотверженная, серьезная — вопрос не проясняет. Зато очевидно, что голландская хореография пришлась им по душе. И по ногам: в отличие от недавно показанного "неоклассического" опуса Георгия Алексидзе, в котором труппа выглядела провинциальной и старомодной, здесь каждый предстал в самом выгодном свете, вписавшись в общеевропейский стандарт. Мужчины, скрывшие ноги в брюках, а торсы, наоборот, полуобнажившие надетыми на голое тело пиджаками, выглядели легкими, подвижными, прыгучими, охотно и умело делали "волну" корпусом и мягко переходили в партерные перекаты с высоких прыжков. Женщины продемонстрировали выворотные воспитанные ноги и отменную координацию, позволившую им справиться со сложностями поддержек и выдержать темп, нарастающий к финалу балета.
А зрители — обычные горожане, забившие до отказа вместительный зал ЗИЛа,— приобщились к нормальному балетному мейнстриму, какой смотрит публика в Амстердаме, Бордо, Мюнхене и прочих городах Европы. На сей раз камерный "Балет Москва" оказался гораздо ближе к современной цивилизации, чем многие большие театры страны.