Фигурантка по делу о хищениях в Минобороны Евгения Васильева возложила ответственность на Анатолия Сердюкова. Она заявила, что министр был на всех предприятиях, разбирался в финансовых вопросах, вникал во все операции, вплоть до бухгалтерских документов. Управляющий партнер юридической группы "Яковлев и партнеры" Андрей Яковлев обсудил тему с ведущим Алексеем Корнеевым в эфире "Коммерсантъ FM".
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ / купить фото
Евгения Васильева также подчеркнула, что не принимала решений о продаже объектов, а мнение о необходимости предпринимать такие шаги она слышала на совещаниях. По версии следствия, Васильева продала ряд компаний, принадлежащих Минобороны, по заниженным ценам. Ущерб превышает 3 млрд руб.
— Можно ли, судя по этим заявлениям, действительно говорить о том, что Васильева с себя вину снимает и напрямую обвиняет Анатолия Сердюкова?
— Надо смотреть обязанности министра и обязанности Васильевой. Наверняка есть внутренние регламенты, которые были следствием изучены и при определении формулировки обвинения Васильевой. Видимо, следственные органы исходили из ее полномочий и должностных обязанностей. Если же решения, принятые Сердюковым о продаже тех или иных объектов, а, скорее всего, действительно министр принимал эти решения, готовились Васильевой, то я не исключаю, что эти ее ссылки могут являться смягчающим вину обстоятельством, но необязательно повлекут привлечение Сердюкова к ответственности.
Кроме всего прочего, я не знаком с текстом постановления о прекращении уголовного преследования Сердюкова, с его актом об амнистии. Мне точно не известно, какие именно эпизоды ему в вину вменялись. Не исключаю, что если ему в вину вменялись те же эпизоды, по которым обвиняется Васильева, и они все перечислены и в фабуле ее обвинения, и в фабуле обвинения Сердюкова или в постановлении о прекращении в его отношении уголовного преследования по конкретным эпизодам. Если эти эпизоды совпадают, то я не исключаю, что суд может и прекратить уголовное преследование Васильевой, оправдать ее.
Тогда в зависимости от того, какие показания Сердюков давал в суде, я, честно говоря, не помню, не слышал его, я не исключаю, что он скажет: "Да, мне докладывали, решения принимал я по этим эпизодам". Если эти эпизоды фигурируют в постановлении о прекращении уголовного преследования в отношении него, то суд может прийти к выводу, что Васильева выполняла указания и решения Сердюкова, и может при определенных обстоятельствах считаться обстоятельством, исключающим ее ответственность. Хотя, если суд сочтет эти действия явно противоречащими закону, то исполнение явно незаконного приказа не освобождает от ответственности.
— Да.
— Дать более четкий комментарий достаточно трудно, но логика мне ее понятна. Тем более что Сердюков уже к уголовной ответственности привлечен не может быть в силу акта амнистии, то есть виновные уже есть, и "при чем тут я, если у вас уже есть виновные, значит, я действовал строго по указанию уже привлеченного к ответственности", не привлеченного, а виновного лица. Ведь акт амнистии подразумевает признание вины Сердюкова, поэтому тактика ее вполне себе понятна, ее и ее адвокатов.
— В данном случае это могут быть даже не приказы, а некие советы, которые прозвучали на совещании в устной форме, которые нигде не запротоколированы и не задокументированы. Это все равно не имеет значения, как вы думаете?
— Все зависит от того, до какой глубины дача этих распоряжений исследовалась органами следствия и судом. Мне неизвестно, какие показания давал Сердюков по поводу участия в этих совещаниях, подтверждал ли он то, что давал какие-то распоряжения или одобрял предложения Васильевой, трудно сказать.
— Да, много нюансов.
— Тактика защиты Васильевой и ее тактика предельно понятны, так как Сердюкова уже по этим эпизодам, если они опять же перечислены в постановлении о прекращении в отношении него уголовного преследования фигурируют, то по этим же эпизодам во второй раз привлечь к ответственности нельзя. Он уже от уголовной ответственности за эти деяния освобожден в силу акта амнистии, то есть виновный есть. Овцы целы, волки сыты.
— Да, а вину, соответственно, Васильевой доказать не удастся, и все так замечательно завершится?
— Да, не исключаю, что такой вариант развития событий возможен.
— Как вы думаете, сколько еще может продлиться процесс?
— Сколько он уже длится-то?
— Уже довольно давно, и о нем уже, надо сказать, немного подзабыли. Он уже не в первых новостях, о нем вспоминают время от времени.
— Она во вторник просто давала показания, или это было ее последнее слово?
— Нет, она давала показания в суде.
— Эти ее доводы должны будут проверяться. Я не исключаю, что повторно вызовут на допрос Сердюкова, будут его допрашивать по этим обстоятельствам.
— За все это время происходит много самых разных и трагических, и не очень, событий, что действительно это дело уже уходит на какой-то второй, третий, четвертый, пятый планы. Это, наверное, на руку следствию, что на это дело уже не очень обращают внимание.
— Да уж, это все весьма.