— Нынешний кризис чем-то отличается по своему характеру от кризиса 2008-2009 годов?
Фото: Петр Каменев, Коммерсантъ
— Сейчас кризис немного другой, чем в 2008-м. Тогда сначала произошел слом в банковской системе, слом логистических и финансовых цепочек, а только потом курсы валют стали расти. Теперь наоборот: сначала произошел скачок курсов, и я думаю, что скоро будут рваться цепочки.
В конце прошлого года мы ожидали чего-то худшего, но предновогодние продажи прошли на удивление стандартно. Все началось в январе. Мы сейчас подвели итоги первого месяца. Если говорить о доходах, то мы в плюсе, по обороту — чуть-чуть выше, но уже четко виден слом в объемах продаж по штукам. Штуки падают, причем падают по-серьезному. Для нас январь — это где-то минус 10%. Причем во всех брендах категории А (например, Procter & Gamble, «Калина», Colgate) имеет место серьезное падение. В категории В — или ноль, или маленький плюс. Так что новые потребительские предпочтения начинают вырисовываться. Безусловно, это понижение качества. Я думаю, что все еще только начинается и к апрелю-маю нас ждет своего рода момент истины. По крайней мере, в части нашего дистрибуторского бизнеса. Такое ощущение, что мы несемся на скалу под названием «спрос».
— Как бы вы охарактеризовали взаимоотношения между участниками рынка?
— Можно сказать, что сейчас разворачиваются буквально гражданские войны между производителями и сетями, дистрибуторами и сетями — за минимальную цену «на полке» и ее масштаб. Это выматывающий процесс. Если раньше дистрибуторы и сети боролись за контроль над брендами категории А, то сейчас становится очень интересной категория В. Становятся интересными для сетевых компаний и собственные торговые марки.
Говоря о росте цен, хочу отметить, что в тех проблемах, с которыми мы, операторы рынка, и рядовые потребители столкнулись, не меньше половины — это следствие государственной политики. Хорошая она или плохая — дело другое. Но государство пытается сбросить с себя ответственность за рост цен на сети. Это неверно. Наоборот, крупные сети являются единственным сдерживающим фактором. Именно они сдерживают волну поднятия цен.
— Значительная часть ассортимента вашей компании — зарубежные бренды. Не опасаетесь остаться без поставщиков?
— В нашем сегменте доля российского производства составляет примерно 70%. Возьмем Procter & Gamble, ее продукция для российского рынка в основном выпускается в России. То же самое у Unilever. Unilever является и владельцем российского концерна «Калина». И, что приятно, это производства с высокими технологиями. Китай мы, конечно, не перешибем, но в каких-то сегментах (между простым и сложным производством, например) сделать это шанс есть. Так, самое недорогое средство для мытья посуды сегодня выпускается в Барнауле.
— Каким может быть развитие бизнеса в нынешних экономических условиях?
— Развитие на ближайшие полгода может быть только в форме «каннибализма». Более сильные и расторопные игроки будут вытеснять конкурентов. На нашем рынке одна серьезная компания уже закрылась. Конечно, сейчас лучше не брать кредиты у банков. Лучше как-то поработать, договариваться с производителем или другие пути искать. Безусловно, сейчас будет выигрывать тот, у кого кредитные ресурсы — только часть финансового потока. С другой стороны, для потребителей, у которых не сократятся доходы, будет очень хорошее время. Мы будем еще больше под них подстраиваться. Надо находить способ еще больше любить потребителей и накапливать жирок для последующего подъема.