Несмотря на объявленный поворот экономики России к новым динамичным рынкам в Азии, практические успехи пока невелики. Азиатским инвесторам мешают как макроэкономические факторы вроде волатильности рубля, так и настойчивое желание правительства развивать за Уралом промышленность и инновации, а не осваивать природные ресурсы. Преодоление этих барьеров станет главной темой Красноярского экономического форума.
Товарооборот России с КНР, достигнув в 2014 году рекордного уровня $95 млрд, за январь 2015-го упал почти на 30%
Фото: Вячеслав Прокофьев, Коммерсантъ / купить фото
Красноярский экономический форум, который состоится 27-28 февраля, станет первой площадкой, где российская политическая и деловая элита сможет подвести промежуточные итоги политики "поворота на Восток". Формально российские власти не устают повторять, что начали разворачивать экономику в сторону динамичного Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР) уже давно. При этом все признают, что реальная работа на азиатском направлении началась именно в марте 2014 года — после присоединения Крыма и введения Западом первых санкций. В результате проводившихся в правительстве мозговых штурмов, на которых чиновники и эксперты симулировали возможные последствия санкций в самых жестких сценариях (изучался опыт Ирана и КНДР), стало ясно, что России не обойтись без внешнего источника капиталов и технологий, а также без новых рынков. На эту роль подходили только страны АТР, а учитывая давление США на их союзников в Азии (прежде всего Японию и Южную Корею), оставались только Китай, Индия и некоторые страны Юго-Восточной Азии.
Какие же результаты были достигнуты за прошедший год? На первый взгляд есть значительные успехи, особенно на китайском направлении. В 2014 году товарооборот с КНР достиг рекордного уровня — $95 млрд (в 2015-м Москва и Пекин хотят иметь объем торговли $100 млрд, а в 2020-м — $200 млрд), уровень накопленных китайских инвестиций вырос в 2,5 раза, подписаны десятки соглашений, в том числе сделка по строительству газопровода "Сила Сибири" (переговоры шли более десяти лет). На фоне санкций российские компании начали активно переводить депозиты из долларов и евро в азиатские валюты, прежде всего в гонконгский доллар. Однако реального "поворота на Восток" пока так и не произошло. Более того, у сотрудничества с АТР есть пока малозаметные, но крайне тревожные признаки. Так, за январь товарооборот с КНР упал почти на 30%, причем падал не только российский экспорт в КНР (это можно объяснить падением цен на нефть), но и китайский экспорт в РФ — в условиях разворачивающегося экономического кризиса предприятия и граждане покупают меньше китайской продукции. Очередь российских компаний, выстроившихся в китайские банки за кредитами, начинает редеть — в нынешних условиях получить заем в КНР оказалось крайне сложной задачей даже для крупных компаний. Создаваемые Минвостоком территории опережающего развития (ТОР) пока не получили крупных азиатских инвестиций. Найти альтернативу Китаю в Индии и странах АСЕАН, как показали прошлогодние поездки Владимира Путина и лидеров правительства, не так просто, а Япония и Южная Корея, хотя и испытывают к России интерес, все еще опасаются негативной реакции США.
Конечно, за год добиться больших результатов на азиатском направлении, которым системно не занимались ни власть, ни бизнес, невозможно. Особенно с учетом того, что в предыдущие десятилетия конкуренты России были очень активны в привлечении азиатских инвестиций и выходе на рынки АТР: даже у Казахстана историй успеха больше, чем у РФ. Однако азиатские эксперты отмечают другую трудность: пытаясь привлечь инвестиции из АТР на Дальний Восток и в Сибирь, российские власти могут руководствоваться неправильной стратегией. Основная проблема — желание Москвы во что бы то ни стало развивать за Уралом обрабатывающую промышленность, инновации и высокие технологии. Азиатским инвесторам эти сектора в России не слишком интересны — для них куда важнее природные ресурсы.
"Надо честно признать, что пока российский Дальний Восток не представляет интереса для японских компаний как производственная база. Если посмотреть на структуру потоков японских прямых инвестиций, то основными точками притяжения будут Китай и страны АСЕАН с низкой стоимостью рабочей силы, а также Бангладеш и отчасти Индия,— говорит директор ассоциации торговли Японии с Россией и странами СНГ "Ротобо" Кунио Окада.— Главная проблема Дальнего Востока — немногочисленное население, отсутствие емкого регионального внутреннего рынка и высокие зарплаты. Без решения этих проблем привлечь инвестиции в производство будет сложно, даже если российским властям удастся улучшить условия ведения бизнеса. С другой стороны, Дальний Восток и Сибирь имеют огромное натуральное преимущество — природные ресурсы. Вкладывать в их освоение очень перспективно. Необходимо эффективно использовать свои сильные стороны". По словам Окады, в России японским инвесторам интереснее всего вкладывать в проекты, расположенные в европейской части страны (там, где есть емкий рынок и много качественной рабочей силы). Особенно в тех регионах, где властям удалось создать оптимальные условия для ведения бизнеса (вроде Калужской области). "Вся Россия за Уралом пока что интересна для инвесторов прежде всего природными ресурсами",— заключает он.
Создаваемые Минвостоком территории опережающего развития (ТОР) пока не получили крупных азиатских инвестиций
Близкая точка зрения и у китайских экспертов. "На Дальнем Востоке мало людей, рынок не очень емкий. Соответствующим ведомствам двух стран надо больше координироваться и больше общаться, чтобы не происходило неконтролируемой миграции, но в то же время вопросы как-то решались,— отмечает главный научный сотрудник Центра по изучению мировых проблем агентства "Синьхуа" Шэн Шилян.— Во-вторых, в китайских компаниях не хватает людей, которые хорошо говорили бы по-русски, разбирались бы в России, российской экономике и отраслевых вопросах. Китайский бизнес на самом деле мало что знает о России, здесь нам надо много работать и взаимно просвещать друг друга". "Конечно, китайские инвесторы испытывают интерес к Дальнему Востоку. Но тут и внутри России пока нет консенсуса, как стратегически развивать этот регион, взгляды региональных элит и Москвы различаются. Прибавьте еще опасения по такому чувствительному вопросу, как так называемая опасность от китайской миграции. Так что на самом деле сделать можно не так уж и много",— говорит заместитель директора Центра изучения России при Восточно-Китайском педагогическом университете Ян Чэн.
Помимо объективных проблем вроде низкой емкости рынка и дорогой рабочей силы азиатских инвесторов заботят вопросы инвестиционного климата. "Китайские предприниматели в России и на Дальнем Востоке уже сталкивались с моделью "откорма свиньи", когда сначала их активно приглашают инвестировать, а потом, когда проект вот-вот начнет приносить деньги, всяческими способами отжимают бизнес. Такой подход, разумеется, повлиял на настроения следующих поколений инвесторов,— считает Ян Чэн.— Добавьте сюда коррупцию, тесную смычку бизнеса и власти, использование закона по своему усмотрению, постоянную смену политики со стороны регулирующих органов". Второй болезненный вопрос, по его словам,— это состояние инфраструктуры. "Все эти несовершенства довольно просто увидеть, государство должно последовательно решать эти вопросы. Опыт привлечения Китаем иностранных инвестиций тоже демонстрирует, что чем выше уровень госуслуг, которые получают инвесторы, тем больше вероятность того, что они будут больше вкладывать",— заключает он.
Нынешняя госполитика на Дальнем Востоке, которую проводят Юрий Трутнев и Александр Галушка, оценивается позитивно. "Создание территорий опережающего развития, включающее налоговые стимулы, упрощение регулирования и сокращение административной нагрузки на Дальнем Востоке РФ, можно оценивать как шаг в верном направлении для привлечения азиатских инвесторов,— говорит директор российской программы фонда "Токио" Тайсукэ Абиру.— Но создание особых зон не какое-то новое слово в госполитике для привлечения иностранных инвестиций и технологий. Так что иностранным компаниям еще предстоит увидеть на практике, чем новые ТОРы на Дальнем Востоке будут отличаться от тех же ОЭЗ". "Мы приветствуем те изменения, которые запустили вице-премьер Юрий Трутнев и команда министра по развитию Дальнего Востока Александра Галушки. Территории опережающего развития — это нужный инструмент,— вторит ему Кунио Окада.— При этом не стоит ожидать, что ТОРы сразу привлекут новых инвесторов. Вероятно, если новый режим улучшит условия ведения бизнеса и повысит прибыльность уже существующих предприятий, возникнут первые истории успеха, рассказ о которых поможет потом территории привлечь новых инвесторов".
Основная проблема — желание Москвы во что бы то ни стало развивать за Уралом обрабатывающую промышленность, инновации и высокие технологии
По мнению азиатских экспертов, для того, чтобы добиться успеха в привлечении азиатских инвесторов за Урал, России нужно сделать две вещи. Первая — совершенствование административных процедур и создание понятного для инвесторов "интерфейса" у органов власти. "Китайская сторона уже научилась, что помимо качественных консультационных услуг важно, чтобы власти повышали уровень и эффективность обслуживания инвесторов. Если бы можно было собираться в одном месте и обсуждать все проблемы, а затем устранять барьеры, такой механизм "одного окна" был бы востребован",— полагает Ян Чэн.
Второе слагаемое успеха — правильный выбор приоритетных секторов, основанный на анализе реальных потребностей азиатских рынков. "Самый большой потенциал, на мой взгляд, имеет сотрудничество в сельском хозяйстве, особенно в производстве сои и животноводстве,— говорит Шэн Шилян.— У России есть производственные мощности, у Китая — большой рынок, их можно объединить и получить синергию. Например, три года назад Китай импортировал из Японии экологически чистую пшеницу примерно по 160 юаней за килограмм, ее тут же сметали. В прошлом году начали импортировать бутилированную воду из Байкала — одна маленькая бутылочка стоит десять с лишним юаней, расходится на ура. Нужно больше таких проектов".