Главным событием третьего квартала 2014 года на российском финансовом рынке стало начало стремительной девальвации рубля, что сразу же привело к отставанию темпов роста капиталов банков от темпов роста их активов. На фоне увеличения процентных ставок на финансовом рынке и стоимости рефинансирования, а также ухудшения общей ситуации в экономике это ставит банкиров перед выбором — пожертвовать темпами роста бизнеса или брать на себя дополнительные риски.
Болевые точки
Третий квартал 2014 года ознаменовался началом быстрого обесценения российской национальной валюты. Чего, собственно, и следовало ожидать после введения западными странами санкций и закрытия либо резкого удорожания для российских компаний международных рынков капитала. Денежные власти действовали так же, как в кризисном 2008 году, когда внешние рынки капитала также закрылись — правда, по другой причине. А именно стремились перенести шок от внешних воздействий на экономику на валютный рынок. Правда, при этом были учтены некоторые ошибки того времени: термин «плановая девальвация», использование которого Банком России в 2008 году спровоцировало паническую скупку валюты как населением, так и юридическими лицами, в этот раз не использовался. Что дало определенный эффект. По мнению главного экономиста Альфа-банка Наталии Орловой, в отличие от предыдущих кризисов, 1998 и 2008 годов, повышение спроса на валюту со стороны населения сейчас не носит агрессивного характера: доля валютных депозитов физических лиц остается на характерном и для спокойных времен уровне примерно в 20%, тогда как в 2008-2009 годах, например, она подскакивала до 30-35%.
В остальном же все пока идет по сценарию 2008-2009 годов — правда, без столь резкого шока. После введения основного пакета санкций в апреле — мае рубль еще довольно долгое время оставался в довольно узком коридоре, имевшем к тому же общий тренд на укрепление российской валюты. На 1 июля доллар стоил 33,84 руб., что несильно превышало уровень начала года (32,65 руб.). Видимо, такая отсрочка была необходима, чтобы дать возможность компаниям, занимавшим деньги на Западе, запастись валютой для обслуживания долгов. Это и произошло: по данным ЦБ, к 1 июля сумма валютных средств на расчетных счетах юридических лиц в российских банках выросла на 35% по сравнению с уровнем начала года, на депозитах — на 25%.
А примерно с середины июля началось резкое ослабление российской валюты. За третий квартал стоимость рубля в долларовом выражении упала на 14%, после чего падение ускорилось, и за октябрь — ноябрь рубль подешевел еще на 20%. При этом в ноябре Банк России официально отказался от политики валютного коридора, сняв с себя обязанности по проведению интервенций в поддержку национальной валюты.
«Российская банковская система, как и финансовая система любой другой страны, является чувствительным проводником экономических и социальных процессов, происходящих в государстве», — говорит Екатерина Трофимова, первый вице-президент Газпромбанка. «Девальвация рубля оказала огромное влияние на банковскую систему, — считает Евгений Романенко, директор департамента стратегии и глобального маркетинга Росбанка. — Внешнее давление, связанное с событиями на Украине, падение цен на нефть сильно подорвали рубль. Как только тенденция стала устойчивой, к внешним факторам присоединились и внутренние факторы в виде спекуляций на валютном рынке, что еще сильнее притопило рубль. Переход на плавающий курс — вынужденная, хоть и запланированная мера, которую пришлось реализовывать в срочном порядке. — Так, с начала 2014 года совокупные резервы — золотовалютные резервы ЦБ и средства суверенных фондов — уменьшились примерно на $60 млрд, и большая часть их была потрачена на поддержание курса».
Триллионы вливаний
Ослабление российской валюты принесло ряд проблем банковской системе. Первая, проявившаяся сразу, — проблема капитализации.
«Девальвация рубля оказывает давление прежде всего на капитализацию банков, так как активы, номинированные в иностранной валюте, переоцениваются по новому курсу, а капитал — рублевый, — говорит Владислав Хохлов, заместитель председателя правления, руководитель блока „Финансы“ Промсвязьбанка. — Это влияет на достаточность базового капитала, который может быть сформирован только в рублях. В этих реалиях решения или проекты решений Банка России в части планируемого повышения базового капитала с 1 января 2016 года или установление с начала 2014 года рублевой максимальной величины старых субординированных кредитов для включения в капитал выглядят несвоевременными. Мы понимаем желание регулятора внедрять новое Базельское регулирование одновременно с западными коллегами, но считаем более правильным, например, временно снизить нагрузку на капитал по кредитам, выданным компаниям с наилучшими кредитными рейтингами. Это позволит одновременно решить вопрос с капиталом для банков и помочь хорошим российским компаниям рефинансировать их внешний долг».
То, как текущие экономические реалии в совокупности с применением Базельских принципов могут сказаться на капитализации банков, хорошо видно на примере рейтингов «Интерфакс-ЦЭА», публикуемых „Ъ“. Согласно методике данного рейтинга, в состав собственного капитала банка не включаются субординированные кредиты, а «Базель-3» как раз и предусматривает постепенный отказ от учета данных средств в капитале первого уровня.
Если проанализировать данные рейтингов «Интерфакс-ЦЭА» по итогам второго и третьего кварталов, видно, например, что за третий квартал 2014 года активы 50 крупнейших российских банков выросли на 4,3%, тогда как капитал — на 5,8%. Однако эти данные стоит «очистить» от влияния одной крупной сделки: в сентябре ВТБ разместил в пользу Минфина привилегированные акции на сумму около 214 млрд руб.
Сделка носила формальный характер: таким образом ранее выданный Минфином ВТБ субординированный кредит был замещен новым инструментом, что позволило включить соответствующую сумму в расчет базового капитала по стандартам «Базеля-3». Если же посмотреть на капитал топ-50 российских банков без учета ВТБ, их совокупный капитал за третий квартал вырос всего на 2,3%, то есть темпы его роста были примерно вдвое ниже темпов прироста активов. Понятно, что снижение капитализации банковской системы понижает ее надежность. И по идее российским банкам может потребоваться докапитализация, причем в соответствии с принципами «Базеля-3» — за счет увеличения акционерного капитала. Однако насколько собственники захотят в нынешней ситуации инвестировать дополнительные средства в банковский бизнес — большой вопрос. Поскольку обесценение рубля далеко не главная проблема отечественной финансовой системы.
В этих условиях еще одной важной тенденцией последних месяцев стал резкий рост объемов рефинансирования банковской системы со стороны Банка России. Здесь также прослеживается прямая аналогия с кризисом 2008-2009 годов: таким образом ЦБ пытается заместить банкам недостаток фондирования, связанный с закрытием западных рынков капитала.
По данным Центробанка, за период с 1 января по 1 ноября сумма средств, полученных от него российскими банками, увеличилась с 4,4 трлн до 6,2 трлн руб. (на 1 января 2013 года она составляла лишь 2,7 трлн руб.). При этом Банк России начал активно развивать кредитование банков под залог кредитных требований, его объем вырос на 1,5 трлн руб. Это, вероятно, действительно может поспособствовать оживлению экономики. Однако кредиты эти становятся все дороже, что создает проблемы для банковской системы.
Дело в том, что девальвация рубля вызвала всплеск инфляции. «По прогнозам Банка России, до конца 2014 года инфляция с высокой вероятностью сохранится на уровне выше 8%, то есть существенно отклонится от установленного целевого уровня 5%», — говорится в опубликованном Центробанком документе «Основные направления единой государственной денежно-кредитной политики на 2015 год и период 2016 и 2017 годов».
Политика инфляционного таргетирования, о переходе к которой ЦБ объявил одновременно с отказом от политики валютного коридора, требует от Банка России в первую очередь борьбы с инфляцией в среднесрочной и долгосрочной перспективе. Поскольку в нынешних условиях ЦБ является одним из главных поставщиков средств для финансовой системы, у него появляются возможности управления инфляцией путем регулирования процентных ставок. В текущем году он уже четыре раза повышал ключевую ставку, доведя ее с 5,5% годовых на начало года до 9,5% годовых на начало ноября. На уровне инфляции и желании населения создавать сбережения это, правда, быстро сказаться не могло: эффект подобных мер проявляется нескоро. А вот некоторые проблемы у банков уже возникли.
«Один из самых заметных трендов третьего квартала — увеличение зависимости банков от рефинансирования Банка России, — считает Екатерина Трофимова. — Доля средств, привлеченных от Банка России, в пассивах российских банков увеличилась с 9,2 до 10,5%. С одной стороны, действия регулятора выглядят оправданными на фоне резкого замедления роста вкладов физических лиц — они выросли лишь на 8,5% против 22,1% за аналогичный период прошлого года — и фактически закрытого внешнего долгового рынка. С другой стороны, рост объемов рефинансирования совпал с ростом ключевой ставки до 9,5% годовых и стоимости операций репо до 10,5% годовых, что создает огромную нагрузку на финансовый результат сектора: в годовом выражении процентные расходы по этим операциям составят порядка 590 млрд руб. в 2015 году».
Вместе с тем, несмотря на столь внушительные вливания ликвидности со стороны ЦБ и стремление регулятора стимулировать кредитование экономики, российская банковская система демонстрирует темпы роста, близкие к нулевым, как по динамике активов, так и по динамике вкладов населения. По данным Центробанка, активы российской банковской системы в третьем квартале выросли с 61,4 трлн до 64,1 трлн руб., или на 4,38%. Однако, отмечают эксперты, это формальный рост, если же учесть эффект девальвации и, соответственно, валютной переоценки активов, цифры будут иными.
«Если очистить темпы роста активов банковской системы от валютной переоценки, то прирост составит 0,9% против 4,4% официальной статистики», — полагает Екатерина Трофимова.
«Несмотря на наблюдаемый рост активов, рост этот носит номинальный характер, — говорит Евгений Романенко. — Если убрать фактор курсовой переоценки, то видно, что активы показывают незначительное снижение. Такая же ситуация и с банковскими депозитами. При росте портфеля примерно на 19% по факту мы видим снижение. Причиной является то, что компании и население при любой имеющейся возможности конвертируют свободные средства в валюту. Физические лица активно выводят вклады и предпочитают либо вкладывать их в недвижимость, либо хранить в виде наличной валюты».
Наталия Орлова, в свою очередь, также отмечает низкий интерес к сбережениям во вкладах. «Одна из главных тенденций этого года: люди перестали нести средства на банковские депозиты, к банковским продуктам интерес явно упал. Юридические лица также не были склонны хранить деньги на срочных вкладах в рублях. Именно этот недостаток рублевой ликвидности и вынужден замещать ЦБ».
Кредитотерапия
Рост стоимости фондирования уже привел к значительному росту ставок по банковским кредитам. По словам банкиров, с весны, когда начали вводиться санкции, процентные ставки по кредитам уже выросли на 300-400 базисных пунктов — в среднем до 17% годовых.
Однако, как ни странно, спрос на кредиты при этом растет. По данным рейтинга «Интерфакс-ЦЭА», за третий квартал номинальный рост объема кредитов топ-50 российских банков небанковскому сектору составил 6,1%.
Повышенный спрос на банковские кредиты связан, с одной стороны, с закрытием внешних рынков, с другой, видимо, с ухудшением состояния дел на фондовом рынке. «Основное влияние на фондовый рынок оказывает не собственно девальвация, а вызывающие ее причины, в число которых входят и геополитическая напряженность, и снижение цен на товары российского экспорта, и в целом исчерпание источников экстенсивного роста, — полагает Екатерина Трофимова. — Вместе с тем снижение курса валюты также оказывает на рынок как непосредственное, через отвлечение финансовых потоков на валютный рынок, так и опосредованное, за счет учета валютного фактора в оценке справедливой стоимости и кредитного качества компаний, влияние. На рублевый долговой рынок также весьма негативно влияют повышение процентных ставок и ограничение предоставления рублевой ликвидности по целевой ставке, что в значительной степени связано с переносом девальвационных ожиданий в инфляционные. Помимо непосредственного влияния на процентные ставки и объем доступной ликвидности антиинфляционная политика создает существенную неопределенность на рынке, что еще больше ограничивает спрос на рублевые долговые инструменты».
По оценкам Наталии Орловой, темп роста банковских кредитных портфелей сейчас составляет около 20% годовых, тогда как еще весной он находился на уровне 13% годовых. При этом она отмечает, что высокий уровень процентных ставок не является серьезным ограничителем, поскольку выросли инфляционные ожидания и реальные — с учетом инфляции — процентные ставки пока находятся на приемлемом для экономики уровне.
Другое дело, насколько будут способны заемщики вернуть эти и ранее выданные кредиты — здесь многое будет зависеть от общего состояния дел в экономике. Пока в данном плане перспективы нельзя назвать радужными.
В октябре МВФ опубликовал доклад, согласно которому ВВП России по итогам 2014 года вырастет на 0,2%, а оценка экономического роста в 2015 году составляет 0,5% ВВП, тогда как еще в июле МВФ прогнозировал темпы вдвое больше темпов роста — на уровне 1% ВВП. А в начале года фонд предполагал, что в 2014 году экономика России вырастет на 2%.
Не радуют и цены на нефть. 18 ноября Минэнерго США опубликовало прогноз, согласно которому цены на нефть могут упасть до $50 за баррель. При этом в тот же день министр финансов России Антон Силуанов сообщил, что российская экономика вступит в фазу рецессии, если цена на нефть упадет до $60 за баррель.
При этом в течение последних месяцев 2014 года наблюдался рост объема просроченной задолженности в кредитных портфелях российских банков. По данным ЦБ, за первые десять месяцев 2014 года он уже вырос с 1,4 трлн до 1,8 трлн руб., при этом банки вынуждены были увеличить резервы на потери по ссудам с 2,4 трлн до 3,1 трлн руб. Правда, по мнению Наталии Орловой, общий объем просроченной задолженности в активах банковской системы пока еще далек от критических значений, но тем не менее негативная тенденция налицо.
Таким образом, расширение кредитного портфеля и ставка на рост в нынешних условиях становятся для российских банков весьма рискованной стратегией. Многие, вероятно, предпочтут вместо этого сосредоточиться на повышении эффективности бизнеса. Хотя особого шока для финансовой системы эксперты пока не ожидают.
«Сейчас сложно с уверенностью судить о том, насколько вероятен финансовый кризис или дефолт, — считает Евгений Романенко. — Можно говорить только о том, что банки ожидают тяжелые времена, и дело тут не только в доступе к дешевым рынкам капитала. Падение доходов населения, снижение спроса ставит под риск не только будущие продажи банков, но и перспективы возврата уже выданных кредитов. В целом можно говорить, что многим банкам с неэффективными и тяжелыми бизнес-моделями придется существенно пересмотреть свою расходную часть. Можно говорить, что в ближайшие два года основной фокус изменений в банках будет на издержках и операционной эффективности. Вместе с тем если говорить о финансовой системе в целом, то ситуация достаточно стабильная. На конец третьего квартала объем золотовалютных резервов ЦБ составлял $455 млрд, а вместе с Резервным фондом и ФНБ общий объем резервов составляет более $628 млрд. Это значительная финансовая подушка, она позволяет, по разным оценкам, сохранять стабильность на протяжении двух-трех лет».
Похожей точки зрения придерживается и Екатерина Трофимова. «Прежде всего банки будут сосредоточены на повышении внутренней эффективности и дальнейшей оптимизации систем риск-менеджмента, — считает она. — Вместе с тем, по нашему мнению, ситуация развивается по управляемому сценарию и банковская система имеет достаточный запас по капитализации и ликвидным активам, чтобы противостоять негативному воздействию ухудшающейся операционной среды».
