В 2014 году кампания по выборам депутатов Московской городской думы должна была стать кампанией общефедерального значения. Основанием для этого служило уже хотя бы то, что и в 2012-м, и в 2013 году выборы в столице проходили в небывалой для нее конкурентной борьбе. Однако в итоге городскую думу выбирали буднично и почти незаметно для постороннего взгляда. Подоплеку этой будничности исследовала корреспондент “Ъ” ТАИСИЯ БЕКБУЛАТОВА.
Единый день голосования. Выборы в Московскую городскую думу. Мэр Москвы Сергей Собянин во время знакомства с работой штаба Общественной палаты России во время выборов.
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ / купить фото
Выборы в Мосгордуму считались политическим событием федерального значения и в 2012 году, и в 2013-м, но почти магическим образом потеряли какое-либо право на этот статус в 2014 году. Ранее воодушевление как потенциальных кандидатов, так и той категории москвичей, которых принято называть «неравнодушными», было объяснимо: во многом его причиной послужили кампании двух предыдущих лет. В марте 2012 года одновременно с президентскими, но с более неожиданным результатом прошли муниципальные выборы. На волне зимних демонстраций в районные собрания прошли новые независимые люди, многие из которых этим уровнем власти до того и не интересовались. А в сентябре 2013 года, уже на излете «болотного» протеста, Алексей Навальный сумел набрать на выборах мэра почти фантастические для оппонента московского мэра 27%. Администрация Сергея Собянина явно ожидала более убедительной победы. На этом фоне борьба за места в столичном парламенте ожидалась действительно жесткой.
Однако, как оказалось в сентябре, выборы в Мосгордуму волновали москвичей и особенно активную их часть если не в последнюю очередь, то гораздо меньше, чем, к примеру, ситуация в Донбассе. Могла ли кампания в МГД в условиях внешнеполитического эмоционального накала (подогреваемого и самими кандидатами — например, из КПРФ) сравниться по значимости с ситуацией на Украине — большой вопрос. Но и внутри города было сделано все для того, чтобы крупное политическое событие превратилось в локальную перетряску кадров в стенах Петровки, 22.
Администрация Сергея Собянина, безусловно, вела себя грамотно — если такой критерий вообще применим по отношению к игроку, которому позволено в течение кампании радикально менять правила в свою пользу. Независимых кандидатов от выборов отсекли многими нововведениями: и переходом на мажоритарную систему с «подписным» фильтром, и отказом Мосгордумы от работы на профессиональной основе (как неожиданно религиозно выразился коммунист Николай Губенко, «это панихида по парламентаризму, упокой, Господи, его душу»). Алексей Навальный, с активностью которого связывались надежды на оппозиционную кампанию, в это время сидел под домашним арестом. Избиратели так и не поняли, зачем им приходить на участок — явка составила 21%.
В итоге парламент столицы государства, разбавленный «свежей кровью» в виде внушительного десанта заслуженных врачей, учителей и других бюджетников, стал похож на одно из мелких муниципальных собраний, где дискуссию даже не запрещают,— она, как правило, не зарождается сама. Благодаря очищению депутатского корпуса от лишних лужковских кадров, отношения мэрии и Мосгордумы стали еще гармоничнее — но, что от этого выиграли москвичи, пока неизвестно.