"Все, что сказал президент в послании, будет сделано"

Об экономической части послания президента: "На этот раз экономическая часть послания структурирована очень конкретно. Говорилось о том, что у многих будут бессонные ночи. У правительства, особенно, у экономического блока, бессонный год, как минимум. Огромное количество мер, которые необходимо принять, и то, что надо сделать, имеет очень четкие сроки. Поэтому, когда говорится о неконкретности и расплывчатости послания, я могу поспорить".

О малом и среднем бизнесе: "На встрече с президентом все представители бизнеса, от крупного до малого, говорили: дайте нам четкие правила игры, чтобы мы могли планировать, чтобы мы могли просчитать те или иные решения, они не должны меняться, не должны повышаться издержки, в том числе, за счет изменения налоговых правил. Президент сказал, что правила четыре года меняться не должны".

"Бизнес должен аплодировать: проверки становятся публичными, соответственно, если хотят кого-то проверить через специальный реестр, который будет в общем доступе и любой сможет посмотреть — и пресса, и гражданское общество, и общественный контроль — размещается проверка, ее цель, ее сроки. Не так, что "Мы вас придем, проверим. А давайте мы вас еще раз проверим. А что-то давно мы к вам не приходили, всего два дня как ушли". Нет, вот, пожалуйста. А вы прекрасно понимаете: как только свет на этот угол падает, количество возможностей для не очень правильного использования резко сокращается".

О воплощении анонсированных президентом мер: "Эффект мы почувствуем через 8-10 месяцев, что-то через год, через полтора. Другое дело, что все это дело надо начинать завтра. И как раз в послании очень конкретно об этом говорится. Все, что сказал президент в послании, становится поручением. И далее исполнение этих поручений очень внимательно контролируется. Поэтому все будет сделано".

Об экономической программе и негативных прогнозах: "За последнее время эта тема слишком перегрета. Даже некоторые уважаемые государственные мужи позволяют себе довольно странные действия, которые в любой другой стране бы пресекались, заканчивались отставкой. Мне сложно представить, чтобы в США во время ипотечного кризиса, когда понятно, что настроения игроков очень нервные и от одного слова высокого государственного чиновника, который имеет функцию регулятора, зависит очень многое, началась полемика руководителей Федеральной резервной системы и Министерства финансов. Я думаю, это бы немедленно было пресечено. А у нас, к сожалению, публично выясняют между собой отношения и выясняют свои позиции руководители экономического блока, что довольно странно. Публикуются зачем-то экономические прогнозы с негативной коррекцией, причем эта коррекция не очень существенная, но, тем не менее, важно, что она негативная. В общем, какая проблема опубликовать это все через месяц, зачем это делать сейчас?"

О прогнозах аналитиков и реальном положении дел: "Сейчас внешнее давление присутствует, нам фактически закрыли доступ к международным финансовым рынкам, тем не менее, ничего катастрофического не происходит. Более того, если вы посмотрите все прогнозы, все оценки серьезных аналитиков, что даже в условиях сверхнегативных тенденций, сценариев, у России запаса прочности на несколько лет точно хватит. Если вы посмотрите прогнозы по нефти на ближайшие пять-шесть лет, все говорят, что, безусловно, цена начнет отыгрываться, есть масса факторов и предпосылок для того, чтобы происходило именно так. Однако идет нездоровое нагнетание. Я считаю, что это нагнетание по недомыслию. Тем не менее, задача государственных чиновников в такой ситуации — рассказывать о позитивных сценариях. Готовиться к худшему, но рассказывать о тех моделях, которые позволят с минимальными последствиями преодолеть этот кризис".

О впечатлениях от послания президента: "Выступление Путина — это образец уверенности, спокойствия и продуманного плана действий. Это именно то, что должен излучать политик в ситуации, в которой мы находимся".

О причинах воплощения негативных прогнозов в жизнь: "Очень часто большие экономические процессы зависят от поведения игроков, от их настроений и их ожиданий. Когда есть одни ожидания, допустим, негативные, люди начинают быть более осторожными, меньше тратить, меньше инвестировать, в результате создаются все более и более негативные условия. Поэтому плохие новости всегда подтверждаются".

О сплочении людей во время кризиса: "Когда люди перестают чувствовать себя в безопасности, это, безусловно, их консолидирует, и так происходит не только в России, мы видели массу примеров. И здесь крайне важно, на что этот эффект консолидации тратится, важно этим ресурсом воспользоваться эффективно. Путин, понимая свою ответственность, предлагает конкретную программу, как этим эффектом консолидации, этим ресурсом консолидации воспользоваться с тем, чтобы страна развивалась".

Константин Костин об общих впечатлениях от послания президента: "В послании затронуты все вопросы, которые действительно важны для жизни, для развития государства, все приоритеты обозначены. Учитывая и внешнюю конъюнктуру, и состояние внутри страны, упор сделан на экономику. Экономическая часть послания очень существенная, и действительно в нем было много неожиданных предложений".

Об ожиданиях перед посланием президента: "Я ждал, как будут сформулированы приоритеты развития страны в среднесрочной и долгосрочной перспективе. Мне кажется, если говорить о политическом содержании послания, то это конечно не внешняя политика. Потому что если брать внешнеполитическую доктрину России, то Путин ее последовательно излагает практически со своего самого первого послания, в ходе всех своих международных выступлений".

Об отношениях с Западом и целях введения санкций против России: "Мы готовы пойти на компромисс, но вопрос в договоренностях. Вспомните, на Валдае был разговор о Юпитере и Осле. Мы же говорим, что не должно быть ни Юпитера, ни Осла. Историческая роль, место страны определяется объемом и уровнем развития экономики. Понятно, что чем этот показатель выше, тем у страны больше возможностей. Но правила игры должны быть одинаковы для всех. Здесь вопрос в сдерживании России. Это старая доктрина времен холодной войны. Тогда это обосновывалось войной систем. Чем это обосновывается сейчас, непонятно. Почему обязательно Россия должна быть врагом? Я видел, как корреспондент CNN абсолютно серьезно говорил, что это дерзкое послание. Сотрудничество должно быть равноправным".