Вынесенное арбитражным судом Москвы решение об изъятии в пользу государства акций "Башнефти", принадлежавших АФК "Система", дало юристам повод для обширных дискуссий. Начиная с субботы, когда судебный акт был опубликован, юридическое сообщество обсуждает, позволительно ли в этом деле было применять десятилетний срок давности (вместо обычного трехлетнего), а если и применять, то не истек ли он с момента приватизации, прошедшей в 90-х годах. Большинство недоумевало, как можно отсчитывать срок давности с момента, когда о нарушениях при приватизации узнала Генпрокуратура, которая является лишь представителем государства как истца. Государство же, по мнению многих, могло и должно было узнать об этом гораздо раньше.
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ
Аргументы юристов сводятся к следующему: даже если ориентироваться на осведомленность именно госорганов, то до Генпрокуратуры о нарушениях узнала Счетная палата, проверявшая процедуру башкирской приватизации, а также Федеральная антимонопольная служба, согласовывавшая сделку АФК. Кроме того, все это время о выбытии предприятий БашТЭКа из владения РФ знали налоговики, которые предприняли в 2007 году собственную попытку истребовать акции в пользу государства, ссылаясь на "антисоциальность" сделок по передаче акций в ООО через благотворительные фонды без уплаты налогов. К тому же, рассуждают юристы, раз государство в течение 20 лет пребывало в неведении относительно своего имущества, то должен вставать закономерный вопрос о привлечении чиновников, не уследивших за выбытием актива, к ответственности за халатность. Впрочем, ряд юристов не видят смысла обсуждать решение суда и считают, что в силу исключительности ситуации его нельзя рассматривать с точки зрения права, а высказанные в нем позиции не имеют шансов стать прецедентными.
Дело "Башнефти" напомнило мне похожую историю с приватизацией отеля "Советский" на Ленинградском проспекте — правда, в ней участвовали не башкирские, а московские власти. В 2009 году Росимущество вспомнило, что здание — памятник и относится исключительно к федеральной собственности. Это произошло через восемь лет после того, как Москва зарегистрировала на него свое право, и через два года после продажи отеля на конкурсе структурам Шалвы Чигиринского, позже перешедшим под контроль Руслана Байсарова. Тогда иск ведомства о признании отеля собственностью РФ удовлетворен не был. Тот же арбитражный суд Москвы счел, что Росимущество пропустило трехлетний срок исковой давности. Основанием для решения послужило, как ни странно, представление Счетной палаты, направленное в 2004 году в Минэкономики. Доводы Росимущества, что Минэкономики — другой госорган и не имеет к ним отношения, суд тогда признал несостоятельными. Но и за доллар США тогда, бывало, просили 28 рублей.