Брюссель может запретить покупку бумаг этих организаций. Инициатива в четверг обсуждается на заседании постоянных представителей ЕС в рамках нового пакета санкций. Президент банка "Российская финансовая корпорация", экс-министр экономики России Андрей Нечаев ответил на вопросы ведущей "Коммерсантъ FM" Анны Казаковой.
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ / купить фото
Ожидается, что европейцев лишат возможности покупать долговые обязательства и акции всех российских банков с госучастием более 50%. Ограничение не коснется уже выпущенных бумаг и суверенных облигаций.
— Как вы полагаете, насколько пострадают российские госбанки?
— Они пострадают весьма серьезно, потому что сейчас российский корпоративный долг суммарный составляет где-то около $700 млрд, но из него примерно 52% приходится на как раз госбанки, госкомпании, госкорпорации и так далее.
С учетом того, что американские власти уже приняли решение о запрете вложений в ценные бумаги российских компаний, то если это будет подкреплено европейцами, это фактически закрывает для российских госбанков заимствования за рубежом, а, так сказать, масштаб заимствований я вам назвал, потому что формально это распространяется на ценные бумаги, но совершенно очевидно, что если запрещается покупать долговые ценные бумаги, то банки не будут и кредиты давать или, по крайней мере, они станут многократно дороже и гораздо менее доступны, вот, и где найти замену, пока мне, например, не очень понятно.
— А насколько европейцы заинтересованы в их бумагах?
— Раз они их покупали, значит, какой-то интерес был, потому что Россия, как правило, предоставляет в силу политических рисков, с которыми мы сейчас сталкиваемся, других рисков, несколько более высокую доходность, чем, скажем, бумаги самих же европейских стран, поэтому они были привлекательны для инвесторов, более склонных к риску.
— Если санкции будут введены, где госбанкам придется искать финансирование, как они смогут переориентироваться?
— Я думаю, что они пойдут к президенту, пойдут в правительство и будут требовать компенсации, поддержки, а уж где будут искать деньги — из Фонда национального благосостояния или из Резервного фонда, из текущих бюджетных расходов — я не знаю, но, в общем, и там, и там, и там их немного.
— Почему запрет не коснется суверенных облигаций России?
— Это вопрос не ко мне, а к еврокомиссарам и руководителям дипломатических ведомств стран Евросоюза.
Не знаю, тут могут быть только разного рода домыслы, но, вероятно, это все-таки попытка сохранить еще какой-то, так сказать, люфтик, не рвать отношения в финансовой сфере с Россией окончательно.
Может быть, они ориентируются на то, что Россия сама по себе является крупным инвестором, то есть именно Россия, как государство, является очень крупным инвестором на западных рынках, в частности, наши золотовалютные резервы там размещены в ценных бумагах, там размещены средства Резервного фонда, которые конвертированы в валюту, размещены Минфином через Центральный банк, — это достаточно солидные суммы, но вот, может быть, европейские правительства не хотят ответного шага, что мы в таком случае начнем сбрасывать эти ценные бумаги, и поэтому пока на суверенные российские бонды эти ограничения не распространяют. Хотя не очень понятно, если мы продадим все эти бумаги, то куда дальше направить те деньги, которые конвертированы в валюту, и которые принадлежат Центральному банку и правительству.