Россиянин Роман Селезнев был арестован сотрудниками американских спецслужб после того, как его выдворили с Мальдив, заявила руководитель пресс-службы внешнеполитического ведомства США Джен Псаки. Однако по данным МИД России, сотрудники американских спецслужб задержали Селезнева в международном аэропорту столицы Мальдивской Республики. Отец Романа депутат Госдумы Валерий Селезнев ответил на вопросы ведущей "Коммерсантъ FM" Дарьи Полыгаевой.
Фото: Alexander Zemlianichenko, AP
— Соединенные Штаты уверяют, что арест произошел все-таки не на территории Мальдив, так ли это по вашим данным?
— Во-первых, я бы уточнил все формулировки, потому что, пока не доказано обратное, это не арест, это хищение. Произошло это на территории аэропорта города Мале, Мальдивы, поэтому у меня информация такая, и я абсолютно в ней уверен. То, что заявляет гражданка Псаки, я думаю, что это она делает не со злого умысла, а просто ее неправильно информируют те службы, которые проводили эту спецоперацию.
— Скажите, где сейчас находится Роман, и в каком он состоянии по вашим данным?
— Он находится на территории острова Гуам, который обладает специальным статусом, являясь американской территорией, но, тем не менее, там распространяется ограниченное действие американской конституции, поэтому, в общем-то, условия содержания ужасные. Это двухэтажное здание, насколько я понимаю, на территории военной базы. Первый, второй этажи еще как-то функционируют, второй этаж разрушен, и сами охранники говорят нам, что первый этаж, если не привести его в порядок, тоже рухнет.
Горы мусора, кондиционирование такое, что создается очень сильный холод, содержание на полу, — в общем, все, что необходимо для того, чтобы выбивать из человека признание не юридическими способами и заставить его признаться в том, в чем он не виноват.
— Скажите, есть ли у него адвокат, и как вы с ним контактируете?
— Да, у него есть американский адвокат, потому что по американским законам российские адвокаты не могут производить ряд процессуальных действий, в том числе и заходить в американскую тюрьму, представлять интересы в суде, поэтому были наняты адвокаты на острове Гуам. Сейчас они контактируют с Романом. Только оттуда информация идет, и также был один контакт представителей МИД, которые общались с Романом. Пока что источники информации таковы, потому что у меня нет возможности переговорить с моим сыном.
— То есть вы с ним не общались с момента задержания?
— Я еще раз повторяю, что мне бы не хотелось слышать слово "задержание", я бы все-таки предпочитал слышать "похищение".
— То есть не общались?
— Нет, не общался.
— Госпожа Псаки заявила, что заочное обвинение в адрес Романа в хищении личной информации о банковских картах были выдвинуты в Соединенных Штатах якобы еще более трех лет назад. Вы об этом что-то знали?
— Также сегодня BBC распространила информацию, я уже вдогонку тогда сплетням и слухам, что штат Невада расширил круг до нескольких десятков тысяч человек по этому делу. Я так понимаю, что можно задержать, как вы говорите, кого угодно, когда угодно и где угодно. Поэтому госпожа Псаки может сказать, что этому делу еще сто лет, просто, по всей видимости, не может этого заявить, потому что тогда не было интернета.
— То есть это ложь, и вам об этом ничего не было известно?
— Я не знаю, ложь это или нет, потому что возбуждать или не возбуждать уголовные дела, инициировать преследования — это, в общем-то, право американской стороны. Но то, что не соблюдены нормы всех международных соглашений, договоренностей и правил приличия, — это абсолютно точно. Потому что если Роман Селезнев находился, по заявлению госпожи Псаки, на протяжении трех лет или с 2007 года, по другой версии, это уже не три года, а семь лет, тогда в неком розыске, он пересекал границы, что мешало, во-первых, произвести задержание юридически правильно и раньше, и что мешало сообщить Интерполу или российским властям в рамках существующих международных подписанных договоров о том, что они располагают такой информацией?
— Скажите, будете ли вы добиваться перевода вашего сына в Россию, какие ваши дальнейшие юридические действия?
— Во-первых, я считаю, что необходимо установить личности и в самое короткое время возбудить уголовные дела против тех, кто совершил похищение человека на Мальдивах. Мне очевидно, что это были представители двух стран — Мальдив и США. Я пообещал вознаграждение тому, кто предоставит видеозаписи или другие подтверждающие материалы, которые могут помочь установить личности этих людей.
По моей информации, эти люди сами сомневались в правомерности своих действий, потому что когда они летели в самолете в сторону Гуама, то они постоянно друг друга спрашивали, очень нервничали, все ли правильно они делают, может быть, это похищение.
То есть когда они сами начали исполнять чьи-то приказы, то, по всей видимости, им уже после этого пришло в голову, что это похищение. Кстати, есть случаи, когда вот такие участники спецопераций потом через несколько лет были осуждены американским же судом за то, что они принимали участие в санкционированном спецслужбами похищении людей. Поэтому я думаю, что в этом направлении надо работать, потому что Америка не понимает переговорный язык, если там нет каких-то достаточно серьезных и сильных аргументов.
— Что касается возможного возвращения вашего сына в Россию, это возможно вообще, что вам говорят юристы?
— Вы знаете, по опыту его предшественников, так сказать, Бута, Ярошенко и тех других, о которых не столь громко в силу разных непонятных мне причин не говорят, я думаю, что Америка, проведя такую операцию, вряд ли признается в том, что они неправы, нарушили какие-то международные законы, они опираются на свою внутреннюю политику. Это меня, конечно, не радует, потому что шансы на переговорное возвращение моего сына в Россию-- это очень виртуальный сейчас момент.
— Что касается медицинского обследования, проводится ли оно? Вы говорили, что у вашего сына есть проблемы со здоровьем. Допускают ли к нему, может быть, русскоязычных медиков, вообще медиков?
— Вы знаете, я бы, во-первых, попросил вас как представителей прессы обратиться к органам федеральной медицинской медико-биологической службы — ФМБА, где проходил стационарное лечение мой сын. Я не против того, чтобы были запрошены документы о его состоянии, потому что это относится к персональным данным, там соответствующие процедуры есть, я уже это делал для того, чтобы предоставить прессе материалы. Если я это сделаю или медицина это сделает без разрешения Романа, то, к сожалению, это будет являться преступлением, поэтому это не сделано до сих пор, и приходится ссылаться на мои заявления и слова.
Там очевидно, что был теракт, он попал в этот теракт, чудом выжил, находился долгое время в коме, черепно-мозговая травма дала о себе знать — у него эпилепсия, он принимает лекарства. Здесь сложность в том, что без этого лекарства он не сможет жить, это мне очевидно. Американцы говорят, что ему с сегодняшнего дня предоставили замещающее лекарство, потому что то лекарство, которое он принимал, не сертифицировано в США. Название замещающего лекарства я знаю, но тоже не буду говорить в силу этических причин, но оно имеет очень сильные побочные явления.
Поэтому это одна из тех причин, по которым необходимо, на наш взгляд и на взгляд адвокатов, размещать Романа в стационар и проводить наблюдения над тем, как проходит замещение лекарства. Потому что я думаю, вряд ли тюремные надзиратели смогут адекватно оценить положение. Это все-таки очень медицинский аспект. Также Роман отказался от туберкулезной прививки, когда его привезли в тюрьму, потому что неизвестно, как прививка сочетается с тем состоянием здоровья и последствиями травмы, а также с теми лекарственными препаратами, которые он принимает. Он настаивает, насколько я понимаю, и адвокаты настаивают вместе с ним на том, чтобы это явилось также причиной его медицинского освидетельствования. Но медицинское освидетельствование не сделано, никак все это не учитывается.