Семья как школа

Анна Леонтьева — о плюсах и минусах домашнего обучения

Что ждет в следующем году родителей, которые учат своих детей дома?

Анна Леонтьева

Мой старший сын стал жертвой наших с мужем многих экспериментов на тему "Идеальная школа". Мы прошли путь от православной гимназии до дорогущей и от школы рядом с домом до загородной школы-пансионата. Но всегда, провожая детей на симпатичный школьный автобус, или через дорогу, или сажая в машину ранним утром, я испытывала острое чувство жалости: куда? кому я их отдаю? зачем?

...Когда я была маленькой, после детского сада оставалась наедине с бабушкой, ее учениками (бабушка репетиторствовала по литературе и русскому), конфетами из буфета в любое время суток и подругами по двору. Мне нравилось сидеть у бабушки в гостиной на ее уроках, потому что я чувствовала себя внучкой учительницы, и с бабушкиным голосом в подсознание входил ранний Маяковский, которого она любила, и деепричастные обороты, которые всегда обособляются на письме...

Позднее свои знания я приносила не из школы. Скорее, я приносила их в школу. Я изучала литературу по книгам, которыми снабжала меня бабушка. Взрослые тусовки, которые собирались у родителей на кухне, не обходились без меня, там было интересно. Я слушала, как бабушка с дедушкой поют Вертинского и Галича, а мамины друзья под гитару — Высоцкого и Окуджаву. Я ездила на конкурсы районных сочинений, спорила с учительницей литературы, что Онегин с Печориным — вовсе не лишние люди! В восьмом классе я рассказала бабушке про географичку, которая в порыве чувств сообщила, что всех нас родители сделали по пьяни под забором. После этого мне разрешили иногда просыпать первые уроки, если это была география.

Наверное, поэтому я люблю учить своих троих детей русскому языку. Если попадаются под руку — то и чужих. Встречаются детки, которые боятся русского языка и его якобы сложной грамматики. Первое, что я им говорю: не бойтесь! Любите его. Там очень мало правил. Все, что надо знать из теории,— это несколько частей речи, несколько частей слова и несколько членов предложения. Я давно не была в школе, так как обучаю детей дома, и потому я не знаю, как получается, что дети после учебы в школе не могут писать грамотно.

Почему я не люблю школу

В 1992 году был принят закон "Об образовании". Его революционность заключалась в том, что он разрешил существование различных форм образования детей. В частности, семьям, по каким-то причинам недовольным школьной системой, разрешалось учить своих детей дома. При условии: обязательная аттестация в школе, с которой родители заключали договор. При этом семьи получали из бюджета деньги (ведь часть государственных обязательств они брали на себя) — от 40 до 110 тысяч рублей — в зависимости от региона. Как правило, родители имели три четверти от этой суммы — деньги за летние месяцы оставались в школе. Семей, находящихся на домашнем обучении, в Москве не очень много, всего 2350. Всего? Почти две с половиной тысячи детских судеб. Многие директора школ, работающих с "семейниками", отмечают, что "домашние" дети в большинстве случаев получают лучшие оценки и демонстрируют живой интерес к знаниям (почему — об этом ниже!).

Но — "вот тебе, бабушка, и Юрьев день!" — с начала этого учебного года не только денежки, выделенные Минобром, не дошли до родителей-"семейников" (многих, особенно многодетных и не очень состоятельных, это ударило по карману). Школам, работающим с "семейниками", были разосланы "рекомендации" — объявить детей, находящихся на домашнем обучении, "вне контингента". Договоры с родителями лежали не подписанными полгода. Потом Министерство образования милостиво разрешило доучиться детям дома. А что будет в следующем году?

...Идет школьная аттестация. Моего младшего опрашивает незнакомая учительница. "Так что же такое причастие?" — "Это прилагательное, которое все еще помнит, что оно глагол!" — бодро отвечает младший. "Неправильно! А деепричастие?" — "Это глагол, который притворяется наречием!" — уже менее уверенно поизносит ребенок нашу любимую формулировку. "Кто тебя этому научил?" — брови учительницы поднимаются. "Я!" — робко поднимаю руку, чувствуя, что подставила сына.

Мама дочкиной одноклассницы, доцент стилистики русского языка МГУ, приходит к учительнице с вопросом: "Почему мы с дочерью делаем задание по русскому, как мне кажется, правильно, а вы исправляете все неправильно?" — "Это ТАМ вы доцент,— отвечает учительница.— А тут доцент я!"

А как же сложно — если ты каждый день ходишь на 6-7 уроков и тебе на дом эти 6-7 уроков и задают — найти время на то, к чему ты по-настоящему способен. Мои дети хотят учиться немецкому, игре на фортепьяно и на органе, ходить в театральную студию и художественную тоже, любят спорт и пишут стихи... И все это только потому, что у них есть на это время. Есть время — есть силы. Есть силы — есть творчество. Конечно, есть на свете детки, которым нравится и полезно ходить в школу. Но есть и те, кому не нравится и не полезно. А еще есть родители, которые могут позволить себе роскошь дать детям такое образование, о каком они мечтали.

Существует несколько причин, по которым родители решаются забрать детей из школьного оборота, вот они.

Образованные родители, которые могут и хотят развивать детей в семейных условиях. И не разделяют мнения, что можно дитя сдать в казенные стены и получить оттуда образованным и воспитанным.

Талантливый ребенок, рано ориентированный профессионально. Он хочет стать музыкантом, актером, художником и т.д. — углубленные занятия не позволяют тратить время на повседневное хождение в школу.

Ребенок не такой, как все. Есть дети, не приспособленные к коллективному обучению. Иногда у них есть проблемы со здоровьем. Но к обучению, в принципе, они способны, да еще как способны!

Как "расшколить" человека

Сначала я нашла людей, которые так же, как я, не верили в то, что детей можно куда-то сдать и получить уже готовенькими. Это были Игорь и Валентина Чапковские, основатели ассоциации "Свободное развитие". Игорь Моисеевич — глава консультационного центра для родителей-"семейников" в Москве. Эта пара начала проект с собственных детей. Их дети выросли и выучились, все четверо — личности. Я с облегчением простилась со школой, и мои дети стали посещать консультационный центр, а в освободившееся от школьных занятий время заниматься помимо школьной программы (иногда с моей помощью, иногда с помощью репетиторов, но больше сами) делами, к которым у них есть склонность,— музыкой, живописью, спортом и прочим.

Игорь Моисеевич Чапковский, педагог, рассказывает:

— В первый класс наш третий ребенок пошел, умея читать, считать и писать. После первого месяца посещения школы начались проблемы со здоровьем. Он возвращался голодным, но был настолько взвинчен, что не мог сесть за стол обедать. Когда же с урока физкультуры его привели с рассеченной рукой не в поликлинику, а домой, нам окончательно стало ясно: школа — место, опасное для здоровья сына и бесполезное для его образования. И мы решились учить его дома. Он буквально расцвел, очень много читал и с удовольствием осваивал учебники. В школе наш шаг поначалу вызвал огромное сопротивление. По действующему тогда закону экстернат был разрешен в исключительных случаях, а домашнее обучение было предусмотрено для инвалидов детства. А всем остальным надо было учиться в школе. Школа устраивала по шесть испытаний в три дня. Иногда аттестация проходила перед комиссией. Случалось, что экзамен в начальной школе тянулся по полтора часа. Мы все выдержали и добились нормальных условий проведения аттестаций. Проверки знаний сыну стали устраивать в конце учебного года. За три года мы получили желаемый результат: наш ребенок не потерял естественного детского интереса к познанию мира. А сверх ожиданий — что нас особенно обрадовало — он научился самостоятельно работать. Выяснилось это однажды, когда мы с женой вернулись с работы и, проверив сделанное за день, собирались дать очередное задание. Он предложил: "Папа, я знаю, как ты мне назначаешь задания: один пункт и несколько заданий к нему. Давай вместо этого я пройду целиком главу, а ты посмотришь, как я напишу по ней контрольную". Теперь можно было предлагать свой опыт родителям как результативный, практически осуществимый и не требующий больших жертв.

Преодолев шаблоны, родители попадают в область свободного конструирования образовательной среды. Не нужно расталкивать бедное дитя в семь утра, а можно, поняв его биологические часы, сделать сон естественным. Можно самостоятельно определить, когда эффективнее — в первой или второй половине дня — заниматься спортом, учебой, а когда — искусством. Можно изменить акценты в содержании образования, учитывая склонности ребенка и жизненные установки семьи,— это и есть индивидуальный подход.

Ксения Подорова, редактор, объясняет, почему она забрала детей из школы:

— Мой сын приобретал в школе репутацию "довольно странного мальчика", претензий было много, начиная от формы написания буквы "ы" и заканчивая неправильным цветом его рубашки. Я не воздействовала ни на букву "ы", ни на выбор цвета рубашек. Дома мы с сыном часто рассказывали друг другу о своих новостях. И все чаще я сталкивалась с ситуациями, о которых сын рассказывал так: "Я сегодня такую интересную книгу прочел на математике". Или: "А Петя, оказывается, здорово в шахматы играет, мы с ним на географии пару партий успели сыграть". Я задумалась: а для чего он вообще ходит в школу?

Считается, что "домашние" дети не могут и не умеют общаться. Но ведь основные навыки общения у них формируются дома, а не в школе. У любого ребенка помимо одноклассников обычно есть много других знакомых: живущих в соседнем доме, приходящих в гости со своими родителями, приобретенных там, где ребенок занимался каким-то интересным делом. Если ребенку хочется общаться, он найдет себе приятелей независимо от того, ходит ли он в школу. А если он не хочет — значит не надо. Радуйтесь, что ему никто не навязывает общения и он может побыть сам с собой. У моих детей бывали разные периоды: они могли год просидеть дома и общаться только с домашними (правда, семья у нас всегда была немаленькая) и переписываться со своими виртуальными знакомыми. А иногда с головой окунались в общение. Но они сами выбирали, когда им сидеть в одиночестве, а когда выходить в люди. И людей, к которым они "выходили", тоже выбирали сами. Человек, который не просидел 10 лет на школьной скамье, заметно отличается от других. Есть в нем что-то такое, как сказала одна учительница про моего ребенка,— "патологическое чувство свободы".

История художницы Олеси Оз очень типичная. Вовремя заметила проблемы со школьным обучением и, как пишут западные коллеги-"семейники" (дословный перевод слова deschooling), "расшколила" ребенка.

— Мой сын Василек — гиперактивный мальчик,— рассказывает Олеся.— В его школе была безоценочная система для младших, ну вроде не оценки, а "солнышки". Но когда другим их рисовали, а ему нет, ему было ужасно обидно. Летом нам с сыном пришла идея перескочить из первого в третий класс — неожиданно он засел за учебники и с моей помощью, конечно, за лето подготовился к переводу. И тут я поняла, что дома получается быстрее и лучше! Например, в школе сын писал с дичайшими ошибками и впадал в ступор от элементарного деления. Через месяц после "расшколивания" выяснилось, что при домашних занятиях ребенок прекрасно усваивает материал, с математикой у него нет проблем и, что меня особо удивило, у него оказалось замечательное чувство русского языка. Он интуитивно писал правильно. И хотя в школе у сына было очень много друзей, он признался, что дома-то лучше получается, толку больше.

Александр Ярчевский — композитор, его жена Наталья — режиссер документальных фильмов, у них шестеро детей. Старшие учатся в Гнесинском училище, лауреаты многих музыкальных премий, все работают в театре Марка Розовского. Бесконечные репетиции и занятия музыкой побудили родителей сразу начать обучать детей дома, чтобы не терять времени на хождение в школу. Между основными занятиями родители сумели научить детей двум языкам, а прочие предметы проходили так: выбирали интересную и, с точки зрения родителей, правильную литературу по математике, географии, истории и всему остальному, вместе читали, обсуждали, дополняя совместное обучение информацией из интернета и других источников.

Наталья Ярчевская так рассказывает о своей "домашней школе": "Это совместное обучение, потому что мы тоже вместе с детьми ликвидируем пробелы в своем образовании. Что очень важно — мы учим детей пользоваться справочной базой, так что они могут без труда сами найти ответы на вопросы, которых нет в учебниках!" Аттестацию дети Ярчевских проходят в школах, к которым прикреплены. Эти школы относятся к семье Александра и Натальи очень тепло, потому что их дети опережают многих школьников по уровню развития, у них хорошая речь, они эрудированные и способны к самостоятельному мышлению. Наталья так объясняет успехи детей: "Причина того, что все знания, которые мы получаем в школе, быстро забываются — в том, что они не закреплены в нас эмоционально. Семья делает то, что не в состоянии сделать даже очень хорошая школа,— она закладывает в детские головки код познания, некий сакральный код, который остается у детей на всю жизнь!"

Не такие, как все

Серафим вырос рядом с моим старшим, и все эксперименты со школами мы проводили с его родителями, отцом Дмитрием и матушкой Никой, совместно. Когда мальчики пошли в местную школу во Внуково ("школа рядом с домом"), Данилке пришлось стать Серафиму защитником. Дело было не в том, что Симка не умел или не любил общаться. А в том, что он до самозабвения любил рисовать. Все 45 минут урока он ждал: сейчас раздастся звонок, можно будет достать альбом и... Одноклассников это раздражало. Не раз и не два мой сын приходил с подбитым глазом, так как считал долгом быть рядом с другом детства, зная о жестоких забавах местных ребят. Как-то на большой перемене, когда Данилка заболел и Симка остался один на один с коллективом, Сима поднял глаза от бумаги и увидел ехидные лица сотоварищей.

...Когда его били, все снимали на айфон.

Мы ушли из школы в один день. Окончив школу в форме семейного обучения, Серафим учится сейчас в Суриковском. А мой сын пошел на философский в МГУ.

Домашнее обучение, говорит еще одна мама "расшколенного" ребенка, Евгения Николаевна Шаталова, создано в том числе для детей очень необычных. У ее дочки Сони аутизм, она не может говорить, писать может, только когда ее руку поддерживают. Однако Евгения Николаевна не отдала дочь в школу для умственно отсталых детей, а прошла с ней дома курс начальной школы и, сокрушив стереотипы чиновников относительно "нестандартных" детей, пробилась в частную школу. Педагоги были поражены тем, что Соня, не умея разговаривать, показала хорошие результаты по всем предметам, проявляла способности к точным наукам и с легкостью писала сочинения. У девочки был богатый словарный запас и отличное воображение. Она смогла пройти за год программу 5-го и 6-го классов, окончив их на "отлично".

Виктор Кротов, руководитель литературной студии "Родник", писал о ней: "Соня — удивительная девочка, имея в виду то испытание болезнью, которое дано ей с первого дня жизни. Но такие дети часто становятся особыми и в другом смысле — в духовном. Соня не может говорить. И писать она может, только когда ее руку поддерживают. У нее множество проблем с теми простейшими житейскими обстоятельствами, которые обычный человек даже не замечает и не ценит по достоинству. И вместе с тем Соня — личность. Это глубокий человек, обладающий незаурядным умом, острым восприятием жизни и даром слова..."

Из Сониных детских стихов:

Что такое "школа"?

Слово. В нем пять звуков.

Просто дом, в который снова

Мы приходим грызть науку.

Скучно, серо... Лучше дома...

Или все же — мир огромный?..

А может, лестница в него?..

Ненужные законы по ужесточению жизни родителей-"семейников" еще не приняты. Но "семейные" родители уже с тревогой ждут следующего учебного года.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...