К чему приводит порошок

"Белая тьма" Начо Дуато в Михайловском театре

Всемирные майские дни солидарности трудящихся Михайловский театр провел весьма продуктивно: выпустил премьеру балета Начо Дуато на музыку Карла Дженкинса "Белая тьма". В Михайловском театре потрудилась ОЛЬГА ФЕДОРЧЕНКО.

По названию спектакля можно предположить, что новый балет Начо Дуато посвящен Петербургу и его белым ночам. Да, ночь в нем присутствует. Только это не романтические полночные сумерки города над Невой, но глухая ночь сознания, погруженного в наркотический сон. Спектакль этот господин Дуато впервые поставил тринадцать лет назад в Мадриде и не скрывал того факта, что балет посвящен сестре, погибшей от пагубного пристрастия. В Петербурге короткому 25-минутному спектаклю предшествовала программа из двух одноактных балетов Начо Дуато, они словно подготавливали к восприятию последнего творения великого испанца, поставленного им в Петербурге (господин Дуато уже переехал в Берлин, но, выполняя российские обязательства, вернулся на площадь Искусств, чтобы лично подготовить "Белую тьму" к премьерному показу).

Открывал вечер минималистичный балет "Без слов", в котором танцевально закодированные любовь и смерть мечутся в темном сценическом пространстве. Продолжившая театральное бытие "Прелюдия", сочиненная три года назад для Санкт-Петербурга, — удивительно красивый и эмоциональный спектакль-впечатление, где в пластических формулировках закреплены зыбкие образы прекрасного города. "Без слов" и "Прелюдия" задали тему премьере "Белой тьмы", и зритель, проникшийся и напитавшийся художественными видениями господина Дуато, оказался подготовленным к восприятию страшной истории, рассказанной по-эстетски красиво.

"Белая тьма" — балет вполне "читаемый": хореограф словно "проникает" в затемненное наркотиками сознание героини, переводит в танцевальные образы мучающие ее видения, художественно преображает физиологические проявления — судороги, конвульсии, ломку. Потрясающе проста и устрашающе емка сценография Джаффара Чалаби: черная завеса задника то расширяется, будто зрачки, то сужается, словно втягивая героиню в воронку, из которой нет выхода. И главный визуальный образ — белый порошок, который поначалу кажется безобидной игрушкой. Им играют, перебрасываясь, словно дети в песочнице, но в финале спектакля с колосников льется жутковатый поток, "обнимающий" героиню и погребающий ее заживо.

В спектакле занято десять человек. Главная пара — Ирина Перрен в темно-бордовом сарафане цвета запекшейся крови, Марат Шемиунов в черном костюме, который предстает то наркобароном, то спасителем, то мрачным могильщиком, а также четыре анонимные пары в черных коротких комбинезонах, среди которых в программке значатся премьеры Михайловского театра Анжелина Воронцова и Леонид Сарафанов. За 25 минут героиня проходит девять кругов танцевального ада, путешествуя из одной галлюцинации в другую. Четыре пары транслируют ее ощущения, воплощая неизбежно подступающую к ней тьму. То, что начинается как игра, продолжается неотвратимым погружением в безразличие, агрессию и завершается погребением в потоке белого порошка.

В спектакле поражает предельная откровенность хореографа — редко когда господин Дуато так реалистично, не скрывая боли, словно танцевальный хирург, вскрывает неприглядную сторону наркотического угара, приводящего к физическому и душевному распаду. Реализм хореографии таков, что порой становится страшно за госпожу Перрен: ее истовость и готовность к танцевальному саморазрушению находятся на грани, за которой художественная история может в любой момент трансформироваться в иллюстрированный выпуск криминальных новостей. Этические и эстетические достоинства "Белой тьмы" не подвергаются сомнению — отчаяние господина Дуато, выплеснувшееся в этом балете, поддержано всем замечательным ансамблем, воспринявшим чужую боль как свою. И, кажется, этот балет — единственный из одиннадцати постановок Начо Дуато, увидевших свет в Петербурге, который дает однозначный ответ, а не оставляет зрителя наедине с эмоциями и бесконечными интерпретациями.

Нет, впрочем, один вопрос все же возник: что за материал сыплется в таком объеме с колосников? Высокопоставленный сотрудник театра дал исчерпывающие объяснения: это соль. Как известно, соль является символом жизненной энергии, отвращающим несчастья. Так что теперь сцена Михайловского театра надежно защищена.

Картина дня

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...